Москва.
Восьмидесятые.
Мне двадцать пять.
Я — фарца недобитая.
Чем горжусь неимоверно.
Красавица.
Свободная волчица — добытчица.
Друзья — волки.

Мои друзья — моё богатство
С ними отдыхаю душой.
Сама не знаю, как мне это удаётся.
Любя и уважая, они подставляют меня регулярно.

Случилась незадача — заболела, раскашлялась, сижу в соплях, с температурой.
Позванивают друзья, спрашивают: «Как дела?»
Какие могут быть дела?
Волка ноги кормят. А я дома сижу!
В фарцовом деле важна эстетика.
И нет более жалкого зрелища, чем сопливая волчица.

Вдруг звонят, от смеха в трубку давятся: «Мы тебе подработку нашли».
Я насторожилась.
Незатейливо и просто сообщают мне друзья сердечные, что дали мой адрес бездомному чеченцу, и он едет.
Денег за явку взяли.
Своих данных не оставили.
— Ненавижу вас всех!

Хорошо, что живу в коммуналке. Соседи за меня горой.
Раздался звонок.
Я приготовилась культурно объяснить, что произошло недоразумение.
Открыла.
Объясняться резко расхотелось.
Я сразу выздоровела.
Мимо меня прошёл Маугли, задев шёлковой волной волос мою щеку.

Весь с иголочки, куклёнок, пупсик, отвязный, крутой, клёвый.
Благоухая красой и свежестью, Маугли двигался с закрытыми глазами чётко в направлении моей комнаты.
Похоже — человек не спал несколько суток.
В коридоре замерли соседи, всегда обалдевающие от моих наворотов.
Особенно ценно, что комментариев не последовало.

— Спать где? — он, не открывая глаз, протянул заранее приготовленные купюры.
Нащупал диван.
Я постелила.
Он раздевался медленно, как будто был в комнате один, педантично складывая свою красивую дорогую одежду.
Я стояла с отвисшей челюстью в мерцающем мареве гормонов и созерцала этот шикарный стриптиз.

Он был сложен как Бог.

Дальше — стук падающего тела. Шорох подгребаемого под себя одеяла. Тишина.

На всё ушло десять минут.
На языке повисла несказанная фраза: «Может, чаю?»

Я постелила. Он раздевался медленно, как будто был в комнате один, педантично складывая свою красивую дорогую одежду.

Как нежен колыбельный шёпот твой,
не выдохни всю страсть свою,
Садовник,
искусно расплетая
плен корней,
которые ты создал.
И одуванчики взлетают
К звёздам.

Всё утро ждала, когда же он, наконец, проснётся.

В комнату неожиданно вломилась делегация горбачёвоподобных холёных мужчин.
Стали его будить.

— Я в ванну, — сказал Маугли.

Вся делегация грузно и прозаично расселась где придётся.
«В ванну — это у него на час», — посетовал один из горбачёвоподобных.
Час просидели молча.
Когда он был готов, забрали.

*******

Это было как сон.
Он возвращался ко мне. И не раз.
Я, видимо, стала одной из его явок.
Он говорил, что может выжить в любых условиях.
Больше он мне ничего не рассказывал.
Но я чувствовала, что он из жестокого мира.
Я всего лишь пылинка, которую можно смахнуть в любой момент.
Я-то считала, что мой фарцовый мир полон опасностей.
В сравнении с его миром мои опасности были смехотворны.
Имея дело с этим парнем, я рисковала головой.
В этом был особый кайф.

*****

— Чаю?
— Давай!
— Тебя, наверное, женщины любят?
— Неадекватность влюблённых женщин — это лишние проблемы.

Он был явно не криминал.
Какие-то политические дела.

Я всегда чувствовала, когда он появится.
Но однажды сказала кому-то, что знаю его.
И он исчез навсегда.