Нас всегда завораживает сказка, недосказанность и причудливость сюжета, в который бросаемся, как в омут, чтобы еще и еще раз обмануться... Но затаив дыхание, ожидая и волнуясь, обжигаясь, как первый раз...

"В розовой сказке розовый снег, розовый снег даже во сне..."

И у меня так было и у Вас, когда ожидание сводило с ума, влекло и пьянило, а потом...
Разбитое стекло! Мириады осколков наших чувств и надежд! Молодое вино на глазах превращается в перебродивший уксус... И ни розового снега, ни сказочного чуда, а под ногами только талый снег и слякоть, усталость и злость, разочарование и медленное осознание того, что именно в этом неуловимом колдовском состоянии ожидания и есть та магия чувств всех цветов и оттенков, которая создает нам "праздник в ожидании праздника", который так пленяет своей незавершенностью и иллюзорной доступностью... Только надо в него по-настоящему верить.

*****

А я расскажу Вам сказку о том далеком времени, когда еще сказки приходили к нам из снов и чудесных книг, когда добрые волшебники входили через замерзшие в ледяных узорах стекла и оставались с нами до утра водить хороводы вокруг нашей красавицы елки, сверкающей гирляндами разноцветных украшений, в мерцающем свете огней, когда запах свежей хвои смешивался с мандариновыми корками и грецкие орехи в фольге мы украдкой прятали в карманы, накалываясь на еловые иголки детскими пальцами, не знавшими еще ощущения другой боли. А на ветках среди стеклянных балеринок и зайчиков, снегурочек и раскрашенных домиков висели конфеты "Тузик" и "Синяя птица " - сладкий вкус моего детства...

Это было еще задолго до культовых просмотров в Новогднюю ночь рязановской комедии "C легким паром", в эпоху "Голубых огоньков" на черно-белом единственном экране страны. Тот год мне запомнился особенно четко, потому что к ощущению Праздника Нового Года вплелись другие ощущения - скарлатина, водочный компресс на шее, долгое лежание в кровати и первые книжки, которые я самостоятельно с гордостью читаю в постели. Мне только шесть, я еще не хожу в школу и дни безумно длинные вдруг начинают наполняться смыслом и улетать от меня...
Я читаю, сама! Я открываю для себя мир, который ошеломляет, удивляет, радует и задает вопросы, я читаю, читаю запоем с того самого времени, с той зимы, на всю жизнь... В ту длинную скарлатинную зиму я прочитала короткий рассказ, полуправду, полусказку, к которой столько раз потом возвращалась в своей жизни.
Стерто название книги, забыто имя автора, но до сих пор я ощущаю легкое удивление, вспоминая этот сюжет, который просто потряс тогда мое детское воображение и до сих пор не отпускает своей трогательной иллюзией обмана...
Как могло так случиться, что безымянный детский писатель, живший в другое время и в другую эпоху, смог так безошибочно точно нас просчитать на все времена, составить алгоритм всех наших бесконечных надежд и разочарований, успехов и поражений ? Смог рассказать простыми словами Истину в тонком переплете детской книжки... в тривиальном сюжете, составленном из простых слов и понятных детских поступков.

*****

В приморском городке у самого синего моря жили брат и сестра, погодки, с отцом, который работал бакенщиком в порту. Времена были суровые, послевоенные, они жили голодно и бедно, в их ветхом домике часто гулял ветер, от холода зимой изо рта шел пар и пустой кипяток с огрызком прошлогоднего сахара заменял им вечернюю трапезу.
После смерти матери отец почти никогда не бывал трезвым, он все время проводил в порту и дети приспособились жить без взрослых, заброшенные, без тепла и ласки в свои неполных десять лет. Но и в этой убогости были светлые праздники детской души, когда в ясную погоду дети с трепетом доставали из шкафа самую главную драгоценность семьи - отцовский бинокль и всматривались в дальние дали морских горизонтов, где все совершенно и прекрасно, где всегда сияет солнце, где никогда не бывает дождей, где цветут дивные белые магнолии, где никогда не было войн и лишений и люди так счастливы, так любят друг друга, так бесконечно добры...
Но особенно манил и будоражил их детское воображение самый далекий на горизонте зеленый мыс, узенькой ленточкой выступающий в море, который так трудно было разглядеть даже в мощный морской бинокль.
Там на изумрудной лужайке у самого моря сверкал яркой красной крышей кукольный домик, где, наверное, живут очень добрые сказочные старички.
Старик рыбачит на берегу, а аккуратненькая старушка печет вкуснейшие пироги с рыбой в русской печи, от которой идет волнами жар и аромат сдобы; у них есть коровка - Буренушка, которая дает каждый день огромный кувшин теплого парного молока, которое еще пенится и пахнет клевером и маслом. У них на подоконниках цветет герань и птицы поют поутру, пахнет сытным домашним хлебом и только одна беда - они одиноки. Взрослые дети давно покинули родительский дом и старички так хотят приголубить, обогреть, пусть даже чужих, детей; накормить сочными наливными яблочками из своего сада, угостить медовой белой черешней, а перед сном, после баньки, почаевничать крепко-заваренным цветочным чаем с шиповником и с вишневым вареньем с крошечными бубликами-сушками.
Брат и сестра так хотели, так ждали этого придуманного тепла! Так любили этих милых гостеприимных стариков. Так хотели помочь им по хозяйству, ведь они все умели делать сами и не боялись никакой работы!
Они серьезно готовились к этой придуманной встрече. Почти год собирали сухари, понимая, что добраться к старичкам не просто, надо плыть на лодке и, наверное, не один день.
Однажды ночью они отвязали лодку соседа, погрузили мешочек с сухарями, флягу с водой и пустились в плавание, сидя поочередно на веслах. Потом начался шторм, волны накрывали обжигающим холодом и страхом, сознание растворилось в соленой пучине, был неминуем конец и только по счастливой случайности их спасли рыбаки, которые заметили с рыболовецкого катера тонущих детей и перевернутую лодчонку. А потом...
Вы уже догадались? Не было этого райского места и этих милых сказочных старичков.... Не было пирогов с рыбой и яблочек в меду... Не было яркой герани и сытных домашних хлебов... На том далеком зеленом мысе стоял полуразрушенный после бомбежки ветхий корявый дом, в котором давно никто не жил. И было только запустение, бурьян, сорняки... А красная крыша оказалась просто оптическим обманом. Это был первый обман в моей жизни.
Как я захлебывалась от чувства несправедливости! Как было больно и непостижимо согласиться, что так бывает... и почти всегда.
Слезы душили и не давали уснуть. Мои новогодние конфеты сразу потеряли свою сладость. Елочные подарки раздражали своей непричастностью к этой печальной морской истории. Я сразу ощутила себя маленькой и беспомощной в этом злобном и несовершенном мире.

*****

А потом были, были еще и еще обманы...
Красивые и влекущие, завораживающие из заоблачных далей и таящие вблизи, как первый снег.

"В розовой сказке розовый снег, розовый снег даже во сне..."

В Париже в Лувре я рыдала возле знаменитой Джоконды... Она обманула меня своей будничной ухмылкой домохозяйки, невыразительным сонным взглядом, нездоровой пастозностью лица. Не было Тайны, не было Явления Откровения, просто в зале гудела разноязыкая толпа, визжали дети и была разрушена еще одна иллюзия Великой Гармонии, встречу с которой я так долго ждала.
А разграбленный еще соратниками Робеспьера и Марата, прославленный и убогий нищий Версаль? Что осталось в нем и почему ореол Тайны веками покрывает зияющую пустоту? Вырванные страницы истории уже давно сожгли на кострах инквизиции и сочинили новую похожую на быль полусказку - полуправду, покрытую сусальным золотом 18-и карат лицемерия и фальши. Чувство недоумения тоже заставляет страдать...
И в неухоженном Люксембургском Саду в ушах звенели осколки битого стекла моих хрустальных иллюзий, созданных когда-то чарующим голосом Джо Дассена. Под его знаменитый "Люксембургский сад" так красиво любили друг друга мальчики и девочки моего поколения, он завораживал и звал в Париж, город вечной любви, поцелуев и страсти... Ах, как много можно еще перечислять, но в узком переулке рядом с кладбищем на Монпарнассе я встретилась взглядом с немолодой парижанкой, в ее глазах стояла такая тоска, такая безнадега, что мне захотелось попросить у нее прощения за все эти неуместные лубочные сказочки про Париж.
Я вспомнила, как стояла посреди пустой пыльной дороги Джульетта Мазина, гениально некрасивая и божественно - выразительная, оплакивающая навзрыд свою Мечту в самом пронзительном фильме 50-х Федерико Феллини "Ночи Кабирии".

"В розовой сказке розовый снег..."

Когда я уезжала насовсем туда, где не бывает снегов, вся наша кафедра трогательно и конфиденциально принесла мне записочки к Б-гу, зная что я буду в Иерусалиме у Стены Плача. Действительно, я выполнила их просьбы, в первую же неделю пребывания на Святой Земле я пришла в Старый Город, подошла к древней каменной стене, вложила в выветренные за века щели ворох записок, написанных от руки людьми разных возрастов и конфессий. Камни были холодны и безучастны, отполированные мириадами рук просителей перед Б-гом за всю историю от Второго Храма.
Эти холодные камни читали так много судеб, видели столько слез и не верили никому, никогда!
Я все еще продолжаю стоять в том далеком 91-м на холодном замерзшем балконе нашего нового временного пристанища. Мы только что въехали на съемную иерусалимскую квартиру, мы только несколько месяцев в стране и вся наша благополучная устроенная вчерашняя жизнь уже захлопнулась, как наспех прочитанная книжка, а на этом балконе мы, без работы, языка, знакомых, без прошлого и настоящего, курим незнакомые сигареты "Time" и взгляд фокусируется на одном и том же отрезке - змейка освещенной нарядной трассы, вся в неоне и разноцветных фонарях, устремленная вдаль, ввысь, растворяется в темноте чужого незнакомого города; по этой трассе мчатся перегоняя друг друга машины, зовут нас за собой, как на праздник, но мы не можем войти в этот в этот движущийся поток, не можем узнать их конечный маршрут, ведь у репатриантов, только приехавших в Израиль, нет автомобиля...
А потом мы узнаем, что это дорога на Гило, ведущая к Бейт-Джалле, обстреливаемая и опасная, постоянно контролируемая военным патрулем, особенно в ночное время. И не праздник освещают разноцветные лампочки фонарей, это только иллюзия праздника, оптический обман...

И сегодня, когда меня предают близкие друзья , когда надежды на Дальние Дали обманывают и не сбываются, я остро чувствую себя в плену той далекой Новогодней Елки, когда сверкала блестящая мишура, пахло еловыми шишками и морозом, мандариновые корки летели на ватный снег и оранжево горели в отблесках бенгальского огня, но...

Скарлатина.
Водочный компресс.
Книга - полуправда, полусказка.
Оптический обман моего ушедшего детства...