1980
Москва.
Стараюсь не думать, что надеть.
Чаще всего надеваю ситцевое платье, белое в мелкий лиловый цветочек.
Ношу его уже 2 года.
Буду носить ещё 5 лет.
Даже когда времена изменятся и появится, что носить, буду чисто автоматически надевать это платье, впадая в безнадёжность.
У меня в нём вид вне времени. Такие и полвека назад носили. И сейчас в деревнях носят.
Оно единственно приемлемое из того, что мама сшила.
Она упряма. Лучше не говорить, что носить нечего.
А то сядет шить.
Машинки нормальной нет.
Есть истеричный неуправляемый аппарат, который жуёт ткань и нитки.
Мама роется в ворохе старого тряпья. Вырезает лоскуты и сшивает нечто кургузое и поздравляет меня с обновкой.

Мама роется в ворохе старого тряпья. Вырезает лоскуты и сшивает нечто кургузое и поздравляет меня с обновкой.

19 апреля
Светка познакомила меня с Андреем.
Он чем-то на Маяковского похож, только светлый.
Глаза ярко-зелёные.

Светка и Андрей никогда не думают, что надеть.
Светке мать из Франции привозит.
Андрею в «Берёзке» покупают.
Глядя на них, думаю: «Какая же я рванина!»
Но сегодня я вроде ничего.
На мне самое лучшее:
Индийские джинсы за 15 рублей (подделка под американские. Издалека как настоящие. Отстояла огромную очередь в Лужниках).
Бежевая рубашка. За 8 рублей купленная в «Детском мире», нейтральная классика.
Коричневые туфли на каблуках (колодки для пыток из дубовой искусственной кожи за 10 рублей. Купила ношеные у сотрудницы. Та носить не смогла). Зато выглядят как за все 50 рублей.

Сходили втроём в кино.
Хорошо посидели у Андрея.
Попросила его проводить к метро.

День был такой солнечный.

Вдруг вижу, что за окном пасмурно.
Или у меня в глазах потемнело?

Андрей надевает старое чёрное пальто (наверно, отцовское).
Выходим из квартиры.
На площадке нет света.
Он оборачивается.
Его лицо белеет как планета в космосе, и весь он в дымке.

Я чувствую холод, запах первого снега и костра.

За спиной Андрея на стене, словно дрожавший фон проектора старого кино — вид бескрайних заснеженных лесов.
В кадре на Андрея спроецирован его двойник в шинели и будёновке.

За спиной Андрея на стене, словно дрожавший фон проектора старого кино — вид бескрайних заснеженных лесов.

Что это за театр привидений со спецэффектами?

В воздухе висит пар нашего дыхания.
Я тоже чувствую раздвоение.
В сознании мелькают узнаваемые сцены чудовищной жизни уличной девчонки, жившей полвека назад.

Она в шелках с чужого плеча.
Губы ярко накрашены.
Красные туфельки на высоких каблуках.

Мне бы пошёл стиль ретро.

Души двух влюблённых прошли сквозь нас навстречу и исчезли, оставив острый импульс нежности и безнадёги.
Нас c Андреем толкнуло друг к другу.

Паранормальное явление отняло силы.
Уткнувшись в лацкан пальто Андрея, я на минуту заснула.

Очнувшись, стряхнула наваждение.

У тех привидевшихся ребят были, наверно, большие проблемы.

Мы с Андреем не раз усомнимся в видении и в полученном в связи с ним даре чувствовать больше, чем полагается.

Иногда будем думать, что сошли тогда с ума.
Недоброжелатели попытаются нас в этом убедить.

Смотрю на часы. Шли верно. Теперь отстают.

Светка звонит. Предлагает встретиться. Хочет познакомить со своей новой любовью — Олегом, о котором так много рассказывала.
Светка говорит, что Андрей тоже придёт.
Я прискакала, окрылённая.
Стоим с ней у метро «Университет».
Звоним Олегу. Не отвечает.
«Позвоним позже», — говорит Светка.
Куда теперь?
Едем на другой конец города к знакомому её отца.

Скучный бледный слизняк лет сорока разливает по стаканам дешёвое вино, включает музыку, зовёт танцевать.
Светка танцует. Я нет.
Хозяин предлагает заняться сексом втроём.

Светка звонит. Предлагает встретиться. Хочет познакомить со своей новой любовью — Олегом, о котором так много рассказывала.

Я предлагаю нам уйти.

Оба удивлены — я предложением, хозяин отказом.
Оба недовольно смотрим на Светку.
Она между двух огней.
Выбирает меня.
Уходим.

— Теперь куда?
— К Олегу.
— Он же не отвечает.
— Спит пьяный. Придём — откроет.

Выходим из метро Новокузнецкая перед самым закрытием.

Я замёрзла и устала.
Поэтому, когда пресловутый Олег открывает дверь, я искренне рада.
Совершенно пьяный.
Светка не раз говорила, что он красивее Андрея.
Не сказала бы.
Среднего роста, одутловатый, рыхлый брюнет наших лет.
Глаза красивые — ярко-бирюзовые. Чернобровый. Длинные пушистые ресницы. Взгляд насмешливый, холодный.
Алкоголь не разгоняет его тоску.
Представляю, каково ему трезвому.

Будущее покажет — несмотря на вечную меланхолию, Олег всегда при деньгах. Он хитрый и практичный.
Но из-за пьянства не дотянет и до сорока.

Оставляю парочку наедине.
Иду спать в соседнюю комнату.
Отключаюсь сразу.

Утром просыпаюсь от чувства, что что-то произошло.
Светка какая-то особенная, значительная — вся светится.
На женщин в первый день беременности нисходит красота.

Буду цепляться за это воспоминание.

Светка измучает меня разговорами о том, что не знает, кто отец ребёнка.
У неё и с Андреем в эти дни был секс, и с другими.
Она будет утверждать — Андрей надеется, что это его ребёнок.

Наши с Олегом вытянутые физиономии покажутся Андрею забавными: «Нет у людей чувства юмора».

Узнав об этом заявлении, Андрей разразится громким хохотом.

Через 4 месяца приеду к Светке в загородную больницу, куда её положат на сохранение.
Андрей с Олегом тоже приедут.
Светка сядет Андрею на колени, станет обнимать и манерно сюсюкать на ушко.
Наши с Олегом вытянутые физиономии покажутся Андрею забавными: «Нет у людей чувства юмора».
Олег тихо скажет мне: «Пошли».
Я возьму его под руку.
Поедем к нему домой и напьёмся.
Хоть и пьяный, он попытается позаботиться обо мне: приготовит еду, включит музыку, будет развлекать смешными историями.
Я мелодрамично разрыдаюсь и пойду спать в другую комнату.
Лягу, свернувшись зародышем.
Проснусь от того, что голый Олег развернёт меня, как лисица ежа.

Родители Олега и Светки договорятся. Брак зарегистрируется.

«Последний раз я видел Олега, удаляющегося с тобой под руку», — скажет мне Андрей через 15 лет, когда ему захочется похвастаться перед ним нашим новорожденным сыном.
После стольких лет он, наконец, позвонит Олегу и пригласит приехать ко мне.
Но встречаться с другом не хватит духа.
Андрей уйдёт перед его приходом.
Скажет: «Приглашать его — это удар ниже пояса».
Незадолго до этого Светка эмигрирует с кучей своих чумазых, нечёсаных, неизвестно от кого рождённых детей.
Потом услышу вскользь от центрового таксиста: «Тут одна цыганка у «Интуриста» ошивалась. Детей у неё как мышей. Ишь ты — на Запад свалила».