Все с самого начала пошло наперекосяк. Как будто неумелая швея взялась перекраивать старый пиджак, но все строчки у нее были вкривь да вкось.

В восемь утра проснулась от звонка. Сначала думала будильник, потом долго кричала в домофон "кто там", после подозрительной тишины в ответ и непрекращающегося звона в комнате поняла, что это – телефон.

- Какое сегодня число? – радостно завопила в трубку Ирка.
- Пятое…кажется.
- А месяц?
- Март.
- У кого пятого марта день рождения? – продолжала допрос Ирка.
- У твоей кошки? – неуверенно спросила я.
- Вот те раз! Приехали. Значит, моей кошке исполняется 25 лет!
- Кошки так долго не живут…
- Вот именно. С днем рождения, подруга!

Одновременно на меня с потолка вылил кто-то ведро холодной воды, взорвал бомбу над ухом и включил пожарную сигнализацию. Рука у швеи дрогнула. Опять пиджак перекосило.

Мне уже 25. Старуха. Пора идти сдаваться в музей в качестве экспоната. Кранты.
Ирка не дала опомниться:
- Ты опять забыла что ли? Жди нас вечером, где-то около семи.

Потом она засмеялась и что-то неразборчивое зашептала, но в ушах до сих пор выла сирена, возвещающая о том, что я приблизилась к пенсионному возрасту, поэтому смысла сказанного разобрать было не возможно.
- Пока. До встречи! Еще раз с днем рождения! – прокричала радостная Ирка и повесила трубку.

Так, швея собирает укатившиеся катушки с разноцветными нитками, рассыпавшиеся по ковру иголки, берет ножницы и начинает все заново перекраивать.

Так случается, что каждый год примерно за неделю до дня рождения, память начинает играть со мной в прятки. Я упорно забываю, сколько мне на данный момент лет, забываю, что скоро праздник. Вот и в этом году забыла. Напрочь. Так, погодите, Ирка сказала "жди нас". Кого это нас, интересно? Неужели в этом году опять решила найти для меня вторую половину? На протяжении трех лет на каждый день рождения Ирка притаскивала с собой различных индивидуумов, "имевших на меня глаз". Как она выражалась. В этом году, видимо, решила не изменять традициям.

Я, естественно, забыла записаться на маникюр и в парикмахерскую, закупить продукты для оливье и торт тоже не купила. Пытаясь прийти в себя от утреннего шока, подошла к зеркалу. Красавица, ничего не скажешь. Тушь вчера не смыла, на голове прическа а-ля воронье гнездо, характерные разводы под глазами выдавали во мне склонность к спиртным напиткам и бомжеванию. И ничего, что на самом деле я работаю в крупной страховой компании помощником руководителя. Мой утренний вид говорил, что в той среде меня бы с радостью приняли за свою. Захотелось залезть под одеяло и притвориться, что меня нет. И Ирка с очередным моим кавалером могут отправляться к чертовой бабушке, пусть празднуют мой день рождения без меня, и Ирка, и кавалер, и бабушка.

Постепенно здравый смысл проснулся. Надо предупредить, что я не могу, заболела, уезжаю в командировку, улетаю на луну.

Швея взяла себя в руки, отпорола рукава и пуговицы. Начала распарывать швы. Больно порезалась. Заматерилась.

Ирка же не виновата, что я не люблю этот день в календаре. 5 марта. Каждый раз, оглядываясь на прожитый год, понимаю, что много сделала, но не сделала еще больше, и каждый раз кажется, что что-то упустила в прошлом году, что-то чего уже никогда не вернешь.

Ирка же не виновата, что тот Толик, с которым она решила меня познакомить на мое 22–летие, оказался истеричным меланхоликом со слегка покосившейся крышей. И, выпив лишнего, он уже угрожал всех убить, хватался за все колюще-режущие предметы в доме, а потом горько плакал и говорил, что на него весна так действует.

Ирка же не виновата, что Славик на моем 23-летии оказался типом, повернутым на сексе, в каждом предмете мебели он видел фаллические символы, призывал всех к групповому сексу, хватал всех женщин за пятые точки и угрожал снять с себя брюки.

И Вадик, цитировавший древних греков, рассуждающий о небытии бытия и синусоидах амбивалентного сознания, сам ушел, решив, что мы кучка необразованных плебеев, не достойное его общество.

Швея, разложив распоротый пиджак, начала его перекраивать. Отрезала тут и там, сделала вырез здесь.
Приготовившись к худшему, я набрала номер Иркиного мобильника. Тот пробасил, что абонент временно недоступен, и запищал.

Значит, от празднества не отвертеться.

Составим маршрут для марш-броска. Парикмахерская, маникюр, магазин продуктовый и кондитерская. Хорошо бы еще в оружейный зайти. Купить пистолет и застрелиться. Тогда первые четыре пункта можно было бы отменить.

Естественно, мой парикмахер, с которым моя голова дружит уже несколько лет, был занят. Расписан на несколько дней вперед, - сообщил он мне. – Восьмое грядет, сама понимаешь, - он прошептал заговорщическим тоном, как будто бы восьмое марта был не международный праздник, а государственная тайна.

Придется идти в ближайшую парикмахерскую.

За стойкой администратора сидела тетечка, возраст которой шагнул далеко за тургеневский, и даже за бальзаковский. Она долго и внимательно изучала какие-то записи, потом сообщила, что есть один свободный мастер. Я вошла в зал, ко мне, пощелкивая ножницами, не спеша вышла женщина, очевидно, ровесница администратора. Может это салон для пенсионеров? Я огляделась вокруг, вид напоминал картину «пустыня Гоби в самое засушливое время года». Ни души.

Женщина пригладила короткие волосы с мелкой химией характерно желтого оттенка и спросила «как стричь будем?»

Хотелось бежать, но выбора не было, и я отдалась на растерзание пенсионерки с ножницами, попросив лишь подровнять концы волос, подкрасить корни и сделать элементарную укладку. Через полтора часа на меня из зеркала смотрела очаровашка, подстриженная под мальчика, корни волос были цвета хаки, вдобавок ко всему впереди гордо возвышалась начесанная челка, крепко зафиксированная лаком. Очень было похоже на крышу скворечника. Только птиц не хватало. Уже представляя себе заголовки газет «городская сумасшедшая снова вышла поохотиться на престарелых парикмахеров» или «безобидная старушка стала жертвой маньячки в бигудях», я собрала волю в кулак, заплатила за шедевр и скрылась в ближайшей подворотне. В таком виде мне предстояло еще в магазин идти, ибо делать маникюр там же мне почему-то не хотелось. Почему?

В супермаркете меня к кассе пропустили без очереди, но пока я выбирала продукты, за мной неустанно следовал охранник. Удовольствия это не доставляло ни мне, ни охраннику. Он переживал, как бы я чего не слямзила и не съела прямо в магазине, я бегала по рядам в поисках маринованных огурцов и ожидании, когда же это все закончится. Выйдя из магазина, обнаружила, что забыла купить майонез. Так им и надо. Правильно говорят «гости глодали кости». Костей, правда, я тоже не купила, но и салата им не видать. За все мои унижения. Получите. «Конфигурацию из трех пальцев, с маком». Тихо злорадствуя, попыталась огородами пробраться в кондитерскую. Как много, оказывается, у нас любителей сладенького. Никто, совершенно никто не заботится о своей фигуре. Заметив недобрый блеск в моих ненакрашеных глазах, люди отворачивались, не желая идти на конфликт. Торт выбрала самый маленький, обильно разукрашенный кремовыми розочками почему-то зеленого цвета. «Может, протухли?» - понадеялась я. Вот теперь посмотрим, как Ирка и мой кавалер сначала передерутся из-за кусочка торта, а потом из-за того, кто первый занял очередь в WC. Ха-ха.

Ехидно ухмыляясь, я отправилась домой, по дороге в ларьке купила самый дешевый лак для ногтей ядовито - розового цвета. Встречать гостей так уж при полном параде, как говорит моя мама. Устрою я им парад, салют и первомайскую демонстрацию в одном флаконе.

Швея, потеряв надежду сшить что-нибудь путное из пиджака, стала строчить наугад. Авось, что-нибудь получится, а не получится – не жалко.

Ровно в семь перед гостями предстала 25 летняя кукла Барби с прической Страшилы Мудрого и взглядом Фредди Крюгера, которая к тому же выглядела так, как будто уже неделю пьянствовала в обществе Кена и других пластмассовых юношей. По изумленным глазам Ирки и ее спутника я поняла, что произвела впечатление.
- Заходите, - сказала я и призывно поманила их ярко-розовыми ногтями.

Разложенная на столе палка колбасы, открытые банки с зеленым горошком, кукурузой и маринованными огурцами выглядели также агрессивно, как и бутылка водки рядом с крошечным тортом.
- Угощайтесь, - сказала я и, не выдержав, убежала в ванну. Плакать. Через час вышла. Думала, что они уже ушли.

Ирка сидела на диване, поджав ноги, курила. Рядом стояла рюмка водки, и лежал недоеденный кусок колбасы.

- Прости меня. Глупо как-то получилось. Но он совсем не плохой. Ну, не такой, как Вадик и все остальные. Вообще-то это мой начальник. Теперь меня, наверное, уволят…
- Да уж…

На следующий день я решила спасать подругу от пособия по безработице. Узнала у нее телефон Андрея, директора компании, в которой она работала. Набрала номер и после того, как прозвучало "Я слушаю", поняла, что не знаю, как представиться.

- Это вчерашняя истеричка, – первое, что пришло в голову.
- Здравствуйте, Настя, – судя по всему, мой звонок не был для него неожиданным (Ирка постаралась!).
- Не увольняйте Ирку! – выпалила я. Прозвучало это как какой-нибудь лозунг на митинге по борьбе с начальниками, увольняющими всех девушек по имени Ирина. Или как последнее пожелание перед расстрелом. Поняла, что говорю чушь, хотела бросить трубку, но он засмеялся, и сразу стало легче.

Швея строчила наугад. Потом, приоткрыла один глаз, чтобы не сразу испугаться, но вид ее приятно удивил. Было в этом пиджаке что-то такое эдакое. "Ух, ты!" - не поверила она сама себе.
- Давайте сегодня пообедаем вместе, - предложил Андрей.

Я согласилась. Мы пообедали, потом поужинали, а потом позавтракали вместе. На следующий день все повторилось. Мы не могли расстаться и на минуту. Он отменил все встречи, я соврала, позвонив на работу, что заболела. Через неделю безумств, я вдруг вспомнила:
- Ты ведь не уволишь Ирку?
- Почему я должен ее уволить?
- Из-за моего хамского поведения. Из-за того, что я – такая. Ну, такая… понимаешь... ненормальная.
- Ты – смешная. Ты мне сразу понравилась. Еще тогда. С розовыми ногтями. Ты была такой беззащитной, сразу захотелось тебя обнять и никуда не отпускать. Ирке можешь передать, чтобы не беспокоилась. Теперь за то, что она познакомила меня с такой ненормальной, ей грозит только повышение.

Он чмокнул меня в нос, прижал к себе. И мы растворились друг в друге снова.

Швея взглянула еще раз на пиджак. Погладила его рукой. Отошла, прищурив глаз, оценила сделанное. Сказала: "Ес-с-с", -  и, повесив его на самое видное место, ушла.