Рано утром… едва роса коснулась тонких перьев травы, едва первые легкие прикосновения ветра качнули ее волосы, едва первый лучик солнца коснулся ее ресниц, едва-едва она услышала мое дыхание…

Я улыбался, глядя на ее сон, нежный во всем. На закрытые глаза, которые так любяще смотрят, когда скользят по моему лицу, на ее улыбку, которая сокрушает мириады миров и мое сердце, на ее лицо, которое тысячи раз в тысяче миров, на тысяче полей битв будет в моей памяти.

Сколько раз в сражении я слышал ее голос, наполняющий мир магией, ее задорный смех, когда я вынимал свой топор из очередного последнего порождения, ее вздох, едва на мне появлялась моя кровь. Я любил ее всю без остатка и любил ее еще больше.

Мои грубые шершавые пальцы, исполосованные шрамами и истертые топорищем, коснулись ее лица, чтобы оставить это прикосновение навеки в моей памяти. Чтобы в пылу сражений возрождаться из мертвых, чтобы смеяться, полыхая огнем, чтобы улыбаться в глаза смерти, вспоминая ее спящий безмятежный образ. Ее нежную красивую кожу, мягкую и теплую, что согреет в лютый мороз сильней любого костра.

Мои грубые шершавые пальцы, исполосованные шрамами и истертые топорищем, коснулись ее лица, чтобы оставить это прикосновение навеки в моей памяти.

Я коснулся ее руки, проводя аккуратно кончиками пальцев от локтя до запястья… я почти уверен, что могу поранить ее своими мозолистыми руками, я боялся даже немного царапнуть ее безупречность. Она такая хрупкая... такая трогательная. Я так люблю ее. Так люблю. Я так люблю ее, и готов повторять это снова и снова.

Я улыбнулся, переполняемый счастьем, и, словно почувствовав это, она улыбнулась мне во сне… я запоминал... штрих за штрихом это выражение лица, чтобы оставить его навсегда в своем сердце.

Мы прошли с ней по каньону брошенных душ, по ущелью проклятых, спустились в ад и поднялись на пустоши забвения, и всегда мой топор и ее магия были вместе. Ее улыбка и моя ярость, ее доброта и мое безумное стремление победить. Она обнимала меня со спины, когда я в исступлении стоял на коленях надо сотнями поверженных исчадий. Она шептала мне на ухо, когда кровавая пелена берсеркера застилала мой разум уже после битвы. Она спала на моей груди, когда земля покрывалась льдом ненависти. А я всегда был рядом. Всегда был рядом с ней. Я нес ее на руках через огненную долину. Я укрывал своим телом от ледяного дождя в горах морозной стужи. И ни разу не пожалел ни о чем. Ни о словах, которые я сухо произносил, потому что мой язык не мог произнести всего того, что я чувствовал к ней, потому что горло высыхало и голос предательски срывался.

Я стоял на колене, преклонив голову пред ней, отдавая ей свою душу впридачу к своему сердцу, она плакала, когда я, истекая кровью, лежал сутками, приходя в себя. Она стояла на колене, возвращая меня к жизни, а я плакал, когда не смог уберечь ее от душеглота. Тогда я превратил тварь в порошок, разрубая все, что можно было разрубить. Но она снова и снова возвращалась, так же, как и я. Нам не суждено умереть... отдавая жизнь друг другу... мы вечны.

Я улыбался, глядя на ее сон. Я так люблю ее, что никто не сможет встать между нами. И я умру, едва она отвернется от меня. Мне кажется, что уже ничего не существует без нее, ни мгновенья моей жизни. Мне кажется, нет ни одного воспоминания, в котором нет ее. Если я не вижу ее в бою, я слышу ее голос. Если я сплю, то я чувствую ее запах. Если все вокруг погружается в тишину – я смотрю на то, как она любяще возвращает меня к жизни. С ней мне не бывает больно. С ней мне не бывает страшно.

Я снова касался дрожащими пальцами ее улыбки, слега потревожив ее сон. Она приоткрыла глаза и сонно посмотрела на меня, потом снова уснула, заставив мое сердце орать от счастья. Я сам согрелся от своей радости. Мое сердце окуталось теплом, выдавив слезы радости на кончиках глаз. Я аккуратно улегся рядом с ней, нежно прикрыв ее накидкой, легонько поправил мешок под ее головой и, очутившись на земле, коснулся губами ее плеча. В этот момент мир для меня остановился. Замер. Время встало, позволяя продлить момент - в вечность. Я люблю ее.

* * *

Топор свистел, распарывая воздух и сокрушая врагов. Порождения валили толпой, ломая строй и свой боевой порядок. В узком ущелье им некуда было деться, и они навалились всей гурьбой. Я стоял в самом узком месте, ритмично отправляя в никуда их бездушные сущности. Черная кровь уже залила меня всего, разум орал от ненависти, наливая мышцы силой, а пелена жажды убийства застлала глаза кровавыми разводами.

Пальцы взметнулись в сумасшедшем ритме, слова пронзила сила глубин, голубое сияние появилось на запястьях и потекло по кистям рук в сторону пальцев.

Она стояла в трех шагах позади, проделывая мощные заклинания. В доли секунд несколько десятков порождений вспыхнули, озаряясь огнем. Она немного переборщила с мощью, и пламя вспыхнуло вокруг меня. Я не чувствовал боли, а неимоверная ярость приближающейся смерти дала мне сил. Издав победный рык, я бросился в кучу оставшихся врагов с топором наперевес.

Она охнула, увидев меня горящим, ее стон разбудил тысячи спящих по ту сторону жизни. Пальцы взметнулись в сумасшедшем ритме, слова пронзила сила глубин, голубое сияние появилось на запястьях и потекло по кистям рук в сторону пальцев.

Я чувствовал, как опалило ресницы и брови. Кружа в последнем танце, я сек, рубил, сбивал с ног, и твари, почуяв приближение смерти, бросились врассыпную. Я - горящим факелом метался, круша их в спины, ломая кости, прорубая позвоночники. Я смеялся так громко, что даже предсмертный рык этих тварей не мог заглушить мой исполненный дьявольской издевкой голос.

Она увидела, что я начал падать, заклинание подходило к завершению, но страх, что все уже не вернуть, начал сковывать движения и голос. Она полоснула по мне магией, сбивая огонь и даря облегчение, но сил после берсерка уже практически не было. Я метнул в исступлении топор в последнее порождение, и то, забулькав кровью, рухнуло навзничь. Я вздохнул и рухнул лицом вниз, на землю, истязаемый тысячами демонов, рвущих мою плоть. Ожоги были такими серьезными, что я безмолвно заорал в глубине своего беспамятства.

Она подлетела ко мне, залитая слезами. Ее руки водили по коже, заживляя раны, ее губы шептали обереги и живительные заклятья. Она взвыла так, что с гор слетели все падальщики, мечтавшие полакомиться мертвечиной. Два грифа, начавшие трапезу, подняли на нее свои умные головы и тут же вспыхнули, рассыпаясь пеплом. Она в отчаянии стиснула свою голову руками, а потом, словно одумавшись, положила руку на мое сердце и запела… запела самую страшную свою ворожбу.

Я почувствовал, как тьма отпускает меня… расступаясь. Так было не один раз, и я знал, что она отдает часть своей души взамен моей. Я ринулся вперед… вверх… туда, где на склоне ущелья лежало мое тело. Увидев, ее склонившуюся над собой, я прыжком влетел в свое тело и полился потоком силы по венам, по сухожилиям, по мышцам. Мои глаза дрогнули, легкие заставили вздохнуть всей грудью… сухой кашель сковал меня, но силы уже были тут. Я повернулся на спину и обхватил изо всех сил ее… она, наклоняясь, рухнула своим лицом на мое. Ее губы коснулись меня, и она тут же обмякла.

Я заорал. Так, чтобы царь мертвецов вздрогнул на своем троне из черепов. Чтобы смерть боялась подойти к ней, не избежав схватки со мной. Я орал так, что мой бог откликнулся. Я звал его на помощь. Он слышал. Я воззрел на него своими залитыми слезами глазами, и он, устало кивнув, рванул мое сердце, отрывая от него часть и отдав ей.

Усталое божество посмотрело на то, как она задышала, посмотрело в мои благодарные глаза, вздохнуло и быстрой улыбкой одобрило мой выбор. Растворяясь, оно с укором глянуло в мои глаза, давая понять, что не стоит злоупотреблять своим вниманием часто, а потом расслаблено махнуло рукой и превратилось в дымку.

Усталое божество посмотрело на то как она задышала, посмотрело в мои благодарные глаза, вздохнуло и быстрой улыбкой одобрило мой выбор.

Несколько часов я сжимал ее в объятьях, не двигаясь и стараясь не дышать. Она постепенно оживала, дыша сначала неровно, потом уверенней и наконец спокойно.

Несколько часов позже она корила меня, шепча в ухо, рассказывая о своей любви, о пронзившем ее отчаянии и о силе потери, которую она испытала с моим уходом. Она просила никогда ее не бросать, просила всегда быть рядом, всегда жить. Я улыбался ее словам, улыбался слыша ее нежный любящий голос, улыбался ее слезам счастья.

Я не смогу жить без нее. Ведь я уже отдал ей свою душу, а теперь еще и половину своего сердца. Она не сможет жить без меня, ведь она когда-то сделала то же самое.

Она снова и снова возвращалась, так же, как и я. Нам не суждено умереть... отдавая жизнь друг другу... мы вечны.