Варя проснулась от смешанного чувства: ничего себе, сон! Хотя, вполне объяснимо. Недавнее её "увлечение" - Эраст Петрович Фандорин - давал о себе знать даже во сне. Не зря мама грозилась попрятать все книжки, была б права - нечего читать до трех ночи, еще не такое приснится! Однако, ощущение было потрясающим: грань яви и сна, и главное - Эраст…. Такой близкий и реальный! Варя тряхнула головой, стараясь сбросить с себя остатки сна - в конце концов, пора собираться на работу. А то лаборатория без её руководства отчаянно захиреет, и процесс очистки дивных сточных вод (о, Боже, что за название!) прекратится, нарушив экологический баланс чудесного городского водоёма.
Итак, на работу! Бодро шагая по знакомым улицам, Варя снова и снова прокручивала в голове подробности сна - слишком уж он был реален! И Фандорин этот! "Нет в природе НИКАКИХ ФАНДОРИНЫХ", - в тысячный раз повторила Варя мамину аксиому, и вошла в свой кабинет.
Через пять минут после Вари туда же влетела Варина заместитель (или заместительница?), женщина - ураган по имени Фаина Оскаровна, и обрушила на Варину голову новость:
- Только что видела нашего Главного, немедленно беги, ты в Питер едешь!
- В Питер?! Зачем?!
Сердце Вари готово было выпрыгнуть и побежать впереди неё самой, слишком уж все было странно: нынешней ночью, в том самом сне, Варя была именно в Питере! Сон в руку? Осталось только, чтобы материализовалось и все остальное! Бред какой-то!

Однако бред оказался реальностью. И отнюдь не романтической. Главный сидел мрачнее тучи, и в первую секунду, после пересечения черты между ковром и порогом в кабинете директора, Варя (чего притворяться!), немного струхнула. Гнев, как оказалось, касался не её, её касалась именно поездка в Питер. Расщедрившееся руководство вдруг решило приобрести-таки вожделенный для Вариной лаборатории прибор, ибо молодым и грамотным специалистам надо помогать, особенно, если эти самые специалисты работают во благо родного предприятия, да еще и диссертацию крапают. Словом, в десять вечера, с вокзала, Варя должна была отбыть в командировку. За дивным прибором. А заодно и поучиться работать на нем. Что ж, учиться, так учиться!

Петербуржское небо было холодно и нерадостно. Что ж, обычное дело, со времен Достоевского погода мало радовала этот город. Но никакая погода не могла испортить Вариного сумасшедшее - радостного настроения. Словно тысяча пузырьков шампанского бурлило внутри неё, и в голове крутился все тот же сон, что про Эраста... И дома почему-то казались знакомыми, и адрес института как будто похож на тот, что во сне.
Тьфу, дался ей этот сон! Стряхнув остатки нелепых мыслей, Варя вошла в здание и, подивившись обширности холла, направилась к "внутреннему" телефону. Набрав, указанный в бумагах номер, Варя с любопытством рассматривала посетителей и нетерпеливо притопывала каблучком.
Трубку, наконец, взяли. Варя вежливо поприветствовала собеседника, и попросила к телефону неведомого менеджера по имени Дмитрий Георгиевич. Собеседник, чуть заикаясь (то ли от волнения, то ли сам по себе) признался, что он как раз таковым и является. Варя мысленно поблагодарила всех покровителей, что менеджер отыскался так скоро, и сообщила о цели своего визита, на что получила немедленный ответ о том, что ей и пропуск заказан, и ждут её чуть не с утра.
- Я сейчас Вас встречу! - вновь, чуть заикаясь, сказал собеседник, и трубка опустела.

Варя подошла к турникету, и с некоторым любопытством стала поджидать обладателя столь приятного, пусть и заикающегося, голоса. "Заикается, как Фандорин…" - почему-то пронеслось в голове у Вари.
- Варвара Николаевна? - спросили где - то у Вари над головой, и совершенно не с той стороны, где она предполагала. Варя обернулась, и… обмерла, на какое-то мгновение её сознание сделало почти акробатический кульбит, и ни за что не хотело возвращаться в изначальное состояние.
Перед Варей стоял (ОНА НЕ СОШЛА С УМА!!!) Эраст Фандорин собственной персоной! Но не книжный, акунинский, а именно её Фандорин, из сна! Сходство было полным, совпадало ВСЁ, вплоть до седины на висках! При удивительно молодом лице! И взгляд! И рост!
Варя зажмурила глаза, а затем снова их открыла, видение не пропало, а напротив, стало еще материальнее, подхватив, очевидно падающую (или ей так показалось?), Варю под локоток:
- Варвара Николаевна, Вам дурно?
- Н-н-е-т…, - пролепетала Варя и взяла себя в руки, - Ничего, все в порядке. Извините.
- Что ж, тогда пойдемте. И позвольте все же предложить Вам опереться на мою руку? - и дальше - рука и поклон.
Как зачарованная, Варя взяла "Фандорина " под руку и прошла в недра института.

Дни летели стремительной чередой, Варя с упоением постигала премудрости обращения с прибором, носящим имя "Флюорат" (кто только придумывает такие названия?), хотя по совести сказать, название достаточно точно отражало суть работы данного чуда техники, поэтому чего придираться к научным названиям?Пусть существуют.
Итак, дни летели, утром Варя прибегала в институт, до шести занималась с чудесной Еленой Александровной, а вечером у ворот института её уже поджидал Митя. Они уже неделю были на "ты", и страшно сдружились. Они шли гулять по сказочному городу, с которым у Вари были самые светлые ассоциации, книжные, конечно, вздохнула бы Варина мама, но все равно это был ее, Варин, Питер. Который она видела сквозь строки книг, и каким он, как, оказалось, был и для Мити. Петербуржец в седьмом поколении, он был потрясающим рассказчиком и гидом одновременно. Варя смотрела и слушала во все глаза и уши, это было что-то вроде перемещения во времени и пространстве, она словно пелену видела современные очертания предметов, зато прошлое проступало в самых ярких красках. Они не раз облазили Стрелку Васильевского, и со сфинксами раскланивались, как со старыми друзьями. И по каналам катались, и Варе казалось, что это она жила в старом доходном доме, вместе с Митей и его бабушкой, что это она слушала вместе с Митей рассказы о прадеде Мити, служившем художником на Петербургском фарфоровом заводе еще при Петре…
Что это было за время! Но…

Учеба подходила к концу, прибор был упакован, и до Вариного отъезда оставалось два дня. Митя все так же поджидал ее у ворот в эти их последние вечера, и отчего-то становился все угрюмее. Варя понимала, что разговор необходим, но как его начать, она не знала, а если и вовсе честно, то побаивалась она этого разговора. Хотя, конечно, Митя за эти дни ей стал и не другом даже… И Фандорин куда - то подевался, остался просто Митя и все! Словом, Ждала Варя разговора. И дождалась.
- Слушай, Варь, я даже не знаю с чего начать…Ты уедешь завтра, а у меня такое чувство, что я страшно виноват перед тобой… Словом… Ты только пойми меня верно! Вообщем, у меня на самом деле свадьба через неделю… А я в таком смятении, что не знаю, что теперь и делать… Я же не знал, что тебя встречу!!! Но и отменять ничего нельзя, понимаешь? Варя…
А Варя смотрела в его ясные "фандоринские" глаза и улыбалась. Все верно. Мама права. Нет Фандориных. Есть живые, реальные люди. Она есть. Митя есть. Есть чудесная Митина бабушка с ее пирогами. И она ей обязательно напишет.

Следующим утром Варя уехала. И всю дорогу до дома ее преследовала последняя фраза Мити, сказанная ей на прощание: "Я обязательно назову дочь Варей. Варвара Дмитриевна. Звучит, правда?…"