Время то смеялось, то плакало.
Клен, под тяжестью чужих сбывшихся и несбывшихся надежд, сбросил сухие ровные ветки, оставив для себя стройное тело и корневое, питающее силы, сердце. И ему стало свободно.
Ветер.
Люди называют это место Ылкой. Ылка ни зимой ни летом не пустует. Облюбованная человеческими стопами, детскими голосами и людскими мечтаниями, она представляет собой круглую полянку на берегу озера. Любимое многими, место фантазии и вдохновения. Природа подарила Ылку людям, как чудный гармоничный подарок. Окруженная елками, тополями и осинами, она радует глаз и душу своим превосходством над обыденностью. Словно созданная для душевного успокоения, рукой природы Ылка размещена в черте города, являясь легкодоступной и желанной дверью для перехода в мир покоя и созерцания.
Дверь всегда открыта. Не каждый только ее находит. А если и находит, - не всегда осознает, какое богатство им найдено. Но даже, если и осознает, - не всем суждено сберечь и оценить по достоинству бесценное приобретение.
Потому на Ылке всегда много людей.
Природа здесь ласкова. Она пахнет детством, и гладит человеческие волосы.
Время пренебрегало Ылкой, считая ее безнадежной занудой. Оно фыркало и гневалось поначалу, затем смирилось и вовсе ушло. Время ненавидело Ылку за ее силу, за то, что она умела исполнять желания.
Самым любимым, долгожданным ребенком Ылки был Клен. Среди множества других детей, именно он был ей дороже всех. Ылка отдавала свою материнскую безграничную любовь без остатка.
Много лет назад печальное Небо рыдало тяжелыми ливневыми гроздями, изредка выплескивая накопившуюся обиду своими племянницами-молниями. Одна из них, оставшись без приюта, ударила от злости и внезапного одиночества Клен своей детской беспощадной рукой. Скрылась как шалунья в доме облаков, свернулась калачиком.
Клен, чья безмятежная зеленая юность оказалась в один миг разрушенной, навсегда потерял свои крепкие упругие молодые листья. Его твердое тело и сильное, бьющее жизнью сердце, остались без одежды, потеряв способность к плодовитости. Как полуодетый, бездомный, одичавший без ласки ребенок, - теперь он прикрывался лишь своими руками-ветками, обезображенными отсутствием пальцев.
Ылка страдала от уродства своего любимца, от немилости Неба, и просила у Природы правосудия.
Природа увидела Ылкино горе, услыхала стуки ярости в ее сердце, и призадумалась.
Вернуть одежду сыну Ылки она была не в силах, вступать с Небом в борьбу боялась.
И сотворила чудо.

Маленькая светловолосая девчушка лет четырех неустойчивыми детскими ножками бегала по поляне. Ее счастливые, уставшие от прогулки родители, расстелили старый домашний плед, достали из сумки термос с чаем, сели.
"Мама! Мама! Почему у клена совсем нет листиков? У всех кленов есть листики, а у этого нет?"
"Не знаю, доченька. Так бывает".
Доброе любопытное детское сердце. "Ему, наверное, очень холодно", - подумала девочка. Она сорвала со своей косички красный шелковый бантик. Завязала его на самой нижней веточке клена, до которой смогла дотянуться ее ручонка. Теперь ему будет теплее.
Ылка улыбнулась, и пустила от умилению горькую слезу. Зеленая сочная трава зашевелилась под легким порывом ветра, щекоча нежную детскую кожу.
"Доченька, а расскажи нам с папой стишок, который вы вчера в садике учили".
Безмятежный ребенок подбежал к родителям. Облюбованная вниманием, с детскими еще не наигранными артистизмом и гордостью, она начала:
"Мне рассказывала мама -
В клюве носит он детей
Принеси же добрый аист
Мне братишку поскорей.
Мама! И я хочу братика или сестричку. И еще-маленького щеночка!"
"Ну, ты вон бантик завязала на дереве, - значит, желание сбудется. Это правда. Когда завязываешь веревочку на веточке, доченька, все, о чем думаешь в тот момент - рано или поздно осуществляется".

Собачий лай. Две сестрички, - одна светленькая, лет одиннадцати, другая - с каштановыми волосами, лет пяти, - бегали на перегонки. "Смотри, смотри, сколько веревочек на дереве! А почему они там висят?" "Это дерево желаний. Однажды я завязала красную ленточку на ветке, и попросила, чтобы у меня родился братик или сестричка, и еще щеночек. Потом мама родила тебя, а папа подарил мне Тимку. Так что, все правда. Беги, завязывай веревочку, загадывай желание. Все сбудется".

У него такой силы взгляд, что она невольно опускает глаза. Сила мужской руки непривычна для нее, но устоять непросто. Он надежный. С ним можно жить. Его одного достаточно.
"Знаешь, я хочу, чтобы у нас все было хорошо. Чтобы у нас была своя семья и дети".
"Давай загадаем это желание, и завяжем веревочку. И все у нас получится".
"Ты суеверная. На бедном дереве уже нет места. Столько разных веревок".
"Для нас найдется место. Для нас оно всегда есть".
Трава зашевелилась. Ылка смеялась и радовалась. Ваше желание сбудется. Красная веревочка.

Милый, дорогой мой сын. Что же ты плачешь, родной? Ты делаешь людям столько добра, исполняешь желания. Они любят тебя за это, приходят к тебе. Скажи мне, скажи. Как успокоить тебя?
Сердце Ылки мучалось, оно чувствовало страдания сына.

Мама, посмотри на меня. Я одет в чужую разноцветную боль. Тряпки заменили мне пальцы. Люди топчут мне сердце, подпрыгивая все выше и выше, - лишь бы достать до свободной руки. Лишь бы завязать веревочку. Лишь бы желание исполнилось. Я забит чужими фантазиями, как соты плодовитых пчел забиты диким медом. И воздуха мне не хватает.
Никогда не будет конца людским желаниям. Никогда им не будет достаточно. Не изольются до последней капли человеческие слезы. Так и будут они поливать мое сердце. А это плохое удобрение.
Мне бы Солнца ярость, чтобы сожгла она тряпичный рай на моих руках, - да не хватит у Солнца тепла.
Мне бы Ветра силу, чтобы сдул он безвкусную цветастую одежду, - да не хватит у Ветра силы.
Так сильна людская несбыточная погоня за призрачным белоснежным счастьем.
Время, закрыв любимую книгу красивой закладкой, одело один из лучших костюмов, расчесалось, и вышло погулять.

Седая старушка сняла с шеи тонкую черную веревочку, висевший на ней крестик положила в карман. "Ты исполнил все мои желания, Клен. Теперь мне нечего загадывать. Ты свое отслужил. Я загадываю, чтобы и тебе было хорошо". Черный маленький бантик. Последний.

Клен, под тяжестью чужих сбывшихся и несбывшихся надежд, сбросил сухие ровные ветки, оставив для себя стройное тело, и корневое, питающее силы, сердце. И ему стало свободно.
Ветер.
Время ни смеялось, ни плакало.