Мне кажется, дед всегда был в этих дурацких, древних, как он сам, очках, хотя начал носить их после того, как привез из Мексики. Старые они — просто жуть. Стекла мутные от времени, одна дужка давно разболталась. Я бы починил этот анахронизм, но дед мне очки даже в руки не давал. Они вечно сползали на один бок, придавая деду Пете несколько комичный вид. Чем можно было объяснить его привязанность именно к ним — мне было непонятно. По крайней мере, до того недавнего времени, когда я их у него украл…

Это случилось вечером. Я полностью погрузился в игру «WarCraft» на своем компе, а дед сидел в кресле и читал газету. Точнее, я думал, что он читал газету, но когда, увлеченный игрой, окликнул дедулю, тот не ответил. Я оглянулся. Дед бессовестно спал, опустив плешивую голову на грудь (в последнее время он очень одряхлел). Очки, окончательно свесившись набок, повисли на его ухе и норовили окончательно свалиться. Я тихо подкрался к деду и снял их. Тот не шелохнулся, а я с добычей выбежал в коридор, где у нас стояло большое зеркало. Сейчас гляну, как бы я смотрелся в этих уродских очках. Наверное, прикольно, как ботан!

И действительно, после поездки дедуля стал прежним, перестал замыкаться в себе и даже иногда улыбался своим узкогубым ртом…

…В первый момент я ничего не увидел: очертания предметов расплывались. Но постепенно глаза начали привыкать к очкам… И тут я увидел нашу бабулю. Она стояла рядом с нашим трюмо и ласково на меня зырила. Что за глюки? В ужасе скидываю с себя очки и тру глаза: бабуля исчезла. Надо сказать, что баба Катя давно умерла от рака, и оживать уже лет десять как не собиралась. Дед сильно горевал. Тогда-то моя маман и купила ему путевку в Мексику, чтобы тот развеялся. И действительно, после поездки дедуля стал прежним, перестал замыкаться в себе и даже иногда улыбался своим узкогубым ртом…

Так вот, на чем я остановился?.. На появлении бабули. Холодея от страха, я, тем не менее, решаю проверить очки еще раз. Надеваю. Привыкаю к ним… Бабуля стоит. Снимаю очки — бабуля пропала. В это время послышался скрипучий голос деда:
— Витёк, ты где?

От неожиданности я даже подскочил. Очки в руках держу. Тот продолжает сипеть:
— Витёк, куда-то очки мои пропали, никак не нащупаю! Найди их! Ради Бога, найди!..

«Что за блин? — думаю. — Дед что, без этих очков вообще ни фига не видит?»

Тем не менее, тащусь в комнату и прикидываю, как буду оправдываться. Дед смотрит в мою сторону, но, похоже, действительно меня не видит.

— Дай мне их! Дай! — взволнованно торопит он. Объяснений моих он не ждет, хватает руками воздух, ищет очки. Сунул ему их, он сразу надел — и тут же сурово уставился на меня:
— Ты их надевал?
— Ну… надевал… — признаю я факт. — Странные у тебя очки, дед. Бабулю там увидел.
— И больше никого?
— Никого.
— Это хорошо.
— Дед, скажи-ка, что за очки такие?
— Это сложно объяснить, Витенька.
— А ты попробуй. Я понятливый.

Дед замялся, потом нехотя выдавил из себя:
— Я тебе расскажу, но обещай, что больше их не наденешь.

Мне так хотелось снова напялить эти очки, испытать еще раз прилив адреналина! Но более не терпелось узнать, что скажет дедуля, и я хмуро пообещал.

Как-то раз я заметил рядом с Катенькой какую-то тень. Именно тогда и услышал впервые шепот: «Петенька!». Катя начала разговаривать!..

Дед начал рассказ:
«Когда я был в Мексике, то зашел в одну странную сувенирную лавку. Среди всякого хлама, навязываемого туристам бойким продавцом, лежали эти очки, которые смотрелись там очень необычно, и, кажется, совсем не к месту. На ломаном английском я спросил, что это за сувенир. На таком же английском продавец объяснил, что во время путешествий не обязательно расставаться с теми, кого ты сильно любишь. Надень очки, подумай о том, кого ты хочешь рядом с собой видеть — и он будет сопровождать тебя всегда, пока ты в них. Очки настраиваются на образ, создаваемый клиентом, и после этого предназначены для индивидуального ношения. Первым делом я, каюсь, подумал о своей безвременно ушедшей жене — твоей бабушке Кате, а не о вас с матерью. Я думал о ней каждую минуту, меня сводила с ума мысль, что я ее больше не увижу. И тут, когда надел эти очки, она появилась передо мной, такая, какой была до своей болезни. Сказать, что я был ошарашен, — это значит, ничего не сказать. Конечно, я захотел их купить. Но стоимость их оказалась заоблачной. Я валялся в ногах продавца, протягивал все деньги, что у меня были, умолял их продать. Но тот никак не хотел уступать в цене. Мысль, что я еще раз смогу увидеть мою дорогую Катеньку, не оставляла меня в покое. Я перегнулся через прилавок и схватил продавца за горло: «Ты отдашь мне их, или я тебя убью!» В тот момент мне было все равно, что будет со мной, главное — любой ценой получить эти очки... Через минуту мне скрутили руки за спиной два дюжих мексиканца, пропахших потом и куревом. Я был уничтожен… Вдруг продавец что-то сказал им, и меня отпустили. После чего тот обратился ко мне: «Я отдам тебе эти очки бесплатно. Они уже настроены на тебя. Но обещай, что не будешь их носить постоянно». Я пообещал и прижал к груди обретенное сокровище. А когда вышел из лавки, тут же надел… и поспешил забыть о предостережении продавца: Катенька снова была со мной рядом, и избавляться от ее общества я не собирался ни на минуту. Единственное, что меня удручало, — это то, что я не слышал ее голоса…

Через неделю я вернулся домой. Я уже привык к тому, что Катя все время меня сопровождала: я сижу на кресле — она садится на соседнее, я иду — она семенит рядом со мной. Как-то раз я заметил рядом с Катенькой какую-то тень. Именно тогда и услышал впервые шепот: «Петенька!». Катя начала разговаривать!.. С каждым днем ее голос становился все отчетливее, но в то же время и тень рядом с ней приобретала все более ясные очертания. Вскоре я с ужасом стал узнавать в этом неясном силуэте себя. Вместе с тем заметил, что зрение мое без этих очков стало гораздо хуже, даже если я надевал другие, обычные очки, которые носил до этого. С каждым днем мое второе «я» обретало плоть, силуэт становился все более четким, а я слеп все больше, и вскоре мог видеть окружающий мир только в этих очках. Мне оставалось только наблюдать, как мой проклятый двойник с Катенькой нежно целуют друг друга, он ей шепчет на ушко ласковые слова, а она улыбается в ответ. Я скрипел зубами от бешенства. Не видеть этого я не мог, потому что без этих дьявольских очков был уже просто беспомощен. Каких трудов мне стоило скрывать все эти переживания от тебя, мой мальчик! Ты не заслужил такого деда. Я променял свою дочь и внука на призрак ушедшего счастья. Твоя мать для меня уже, наверное, потеряна. И если ты отвернешься от меня, то, наверное, будешь прав».

Я скрипел зубами от бешенства. Не видеть этого я не мог, потому что без этих дьявольских очков был уже просто беспомощен.

…Наш разговор с дедом продлился целый вечер, а потом ночь, а потом утро… Я настаивал на том, что очки нужно уничтожить, дед сопротивлялся: его пугала перспектива остаться совсем слепым. Но все же, после того, как я припугнул дедулю отказом от своего обещания не трогать очки, он, вроде бы нехотя, согласился со мной. Боязнь подвергнуть опасности близких людей заставила его изменить свою позицию; кроме того, перспектива больше никого и ничего не увидеть, думаю, его пугала меньше, чем мучительное созерцание жены и своего более счастливого двойника. Когда я разбивал очки, в моих ушах слышался голос бабушки, моливший о пощаде. Но, наверное, мне это только показалось…

…Сейчас дед смотрит на мир незрячими, широко открытыми глазами. Но мы с ним оба надеемся, что когда-нибудь он снова увидит свет. И это уже будет без волшебных очков.