Сигарета дымилась в руке, а он не мог оторвать взгляд от масок, украшавших стены комнаты. Они были его трофеями. Они были предусмотрены на все случаи жизни. Он менял их чаще трусов. В зависимости от ситуации. Его помнили и знали все, несмотря на то, что никто не видел его настоящего лица. Он надевал одну маску и шел к людям, которые теряли голову от него, другие же ненавидели. Кто-то смотрел равнодушно. Он развлекал людей. Вот он сменил маску. Вместе с ней и имя, поведение. Его стали ненавидеть те, кто только что был без ума, а кто ненавидел — стал боготворить. И так сотни раз. Таким образом, одни и те же люди его любили, ненавидели, презирали, уважали, боготворили и бросали косые взгляды, даже не подозревая, что это один и тот же человек. Человек, который знает о них всё. Все их слабости, увлечения и тайные мечты. Ему не нужно было все это слышать из их уст. Достаточно было посмотреть на реакцию на очередную маску. В этом городе он знал все о каждом. Лишь его не знал никто. Он имел все, чего хотел. Он упивался своей властью.

Он докурил сигарету. Ему надоела эта бессмысленная власть. Он закурил следующую. Он захотел, чтобы люди увидели его настоящим. Он захотел этого еще вчера. Тогда он вышел на улицу. Его никто не узнавал. Он хотел подойти к своим знакомым, но не знал, что сказать. Так было на каждой площади, каждой улице и каждом маленьком дворике. Он смотрел в глаза людей, в которых читал состояние душ. Он ходил один. Весь вечер и всю ночь. Первый раз за долгие годы. Под утро купил коньяка и напился в квартире.

И вот, он с головной болью лежит на кровати и курит, глядя на ненавистные маски. Он даже боялся думать о том, какой он на самом деле. Нельзя думать о том, чего не знаешь. Он подошел к зеркалу и с интересом посмотрел. Он давно такого не видел. Серость. Обычная серость. Ее не могли разбавить ни мешки под глазами, ни ужасный оттенок кожи, который она приобрела вследствие вчерашней пьянки, если это можно так назвать.

Он долго смотрел в глаза, выражение которых было непонятно ему. Единственные глаза в городе, о которых он ничего не знал. Он сел на пол. Солнце, светящее в окно, его раздражало, так как напоминало о миллионах настоящих жизней. Собрав всю волю в кулак, он поднялся на ноги и, посмотрев в зеркало, плюнул в него. Улыбнувшись оплёванному отражению, он надел розовые очки, вышел на улицу, взяв еще одни очки в футляре. Ведь он не мог выходить на улицу с голым лицом.

«На самом деле не все так плохо, — думал он, идя в розовых очках. — Не все люди в этом городе настоящие. Лишь я мог увидеть их истинную суть, поэтому они казались мне настоящими».

Он пришел в парк и сел на лавочку. Вновь закурил. Напротив сидели две девушки. Очень красивые девушки. Не сомневаясь ни секунды, подошел поближе.

«На самом деле не все так плохо, — думал он, идя в розовых очках. — Не все люди в этом городе настоящие. Лишь я мог увидеть их истинную суть, поэтому они казались мне настоящими».

— Девушки, скажите, а вы пьете пиво?
— Пиво? — брезгливо скривившись переспросили они.
— Да, пиво.
— Нет.
— Ну и правильно. Оно лишь испортит ваши фигуры и придаст запах перегара, который не заглушат даже ваши приятные духи. Но я уверен, что вы любите какие-нибудь напитки. На вашем месте я бы пил молочные коктейли.

Девушки переглянулись и засмеялись.

— Мы только их и пьем.
— Тогда я просто обязан угостить таких прекрасных девушек. Пойдемте в кафе?

Был уже вечер, и он был зол. Хоть он и оставил маски дома, но не был настоящим. Он в очередной раз убедился в том, как легко может манипулировать людьми. Он знал реакцию тех девушек на каждое его слово наперед. Он знал: что бы они ему ни говорили, не было ни слова правды. Он знал, что они на самом деле ненавидят молочные коктейли, но прочитали в каком-то журнале, что это модно. Он знал, что за красивыми лицами скрывается расчет, цинизм и двуличие. Он знал, что они с первого взгляда определили, сколько стоят его джинсы и сколько он сможет на них сегодня потратить. Он привез их в отель, заказал шампанское в номер и тихо смылся, пока они торчали в туалете и шептались, намазывая пудрой и без того бледные носы.

«Даже если они станут лесбиянками, то все равно лишь на один вечер, ведь кого они тогда будут разводить..?» — думал он, идя в розовых очках по улице. Даже в них было темно. Он снял очки и выбросил в мусорку. Рука потянулась к футляру, и достал уже темные очки. Они были как раз под настроение. Мир вокруг не изменился, но он стал видеть его иначе. Точнее, себя в нем. Если быть совсем точным, он ничего не видел.

Он сел на лавочку рядом с девушкой. Не потому, что от нее чего-то хотел, а потому что рядом был его дом. И он хотел покурить под ночным небом. После того, как зажигалка вспыхнула и погасла, он все же посмотрел на девушку. На голове были огромные наушники, из которых даже ему было слышно музыку. Девушка рисовала. Рисовала, несмотря на то, что фонарь довольно плохо освещал. Он знал, что она очень странная, помешанная на фотографии и рисовании. Даже помнил, как она фотографировала его несколько раз. В разных масках.

— Как ты рисуешь?

Зеленые, словно кошачьи, глаза посмотрели на него в полумраке, а руки сняли наушники с головы.

— Что?
— Как ты рисуешь, ведь ничего не видно?
— А как ты ходишь, ведь ночью в темных очках тоже ничего не видно?
— Я все вижу. А чтобы рисовать, нужен хороший свет.
— Я рисую луну. Если под руку будет светить лампочка, то луна получится ненастоящей.
— Понятно.
— Таким я тебя еще не слышала.
— Что..?
— Твой голос всегда менялся, точнее его интонация, в зависимости от внешнего вида. А сейчас... Я не могу оторвать от тебя глаз. Таким я тебя еще не видела. Можно тебя нарисовать?
— Д-да... Конечно... — на автомате, пытаясь отойти от шока, ответил он.
— Прямо сейчас. Пошли ко мне, я живу недалеко.

Той ночью он в первый раз увидел и почувствовал себя настоящим. Несмотря на то, что стены в квартире были обвешаны фотографиями его масок. Темные очки улетели через балкон, а вид обнаженного лица больше не казался пугающим.

Фото: 123RF/pressmaster