| Форум > Архив "О сексе" > Сентябрь 2004 года > так будет всегда?? |
так будет всегда??
я знаю как доставить себе удовольствие, но вот когда я с партнером.. мне не хватает терпения что ли... дождаться, когда реально начну возбуждаться, объяснить, что именно мне нра... и, чаще всего, я просто помогаю ему кончить (и мне в кайф, что ему хорошо)... но, в конце концов, я не мать Тереза, и чувство, что я что-то теряю не оставляет меня. постоянного партнера с которым можно было бы "тренироваться-практиковаться" у меня нет...
lassie © (30.09.2004 11:09)
Прямая ссылка
- Марина... Марина... Мариночка...
С трудом разлепив веки, она едва различила в темноте нависающую фигуру Сергея Николаича.
- Марин... я это... ты такая красивая...
Его шершавые руки гладили ее плечи.
Наклонившись, Сергей Николаич стал целовать ее лицо.
Губы его были, как и руки - сухими, шершавыми и слегка пахли коньячным перегаром. Потыкавшись в щеку, он стал искать Маринины губы.
- Ой... я спать хочу страшно... - раздраженно созналась Марина, пытаясь отвернуться, но шершавая ладонь мягко задержала щеку.
Он стал целовать ее в губы, рука приподняла одеяло, и через мгновенье его сильно пахнущее табаком и мужчиной тело уже лежало рядом.
Марине смертельно хотелось спать, видеть приятные сны, и меньше всего - целоваться с тяжело дышащим мужиком.
Слегка отстранившись и сонно вздыхая, она подняла до груди ночную рубашку, легла на спину:
- Только давай быстро... я спать хочу... умираю...
Послышалось поспешное сдирание трусов и майки, он опустился на нее - тяжелый, горячий, и, целуя, сразу же вошел - грубо, неприятно.
Отвернувшись от его настойчивых губ и расслабившись, Марина закрыла глаза.
Осколки не до конца разрушенного сна стали собираться, стараясь выстроить всю ту же милую сердцу картину: темную бабушкину комнату, свет фонарей в окне, колышащийся тюль, вереницу знакомых губ.
Сергей Николаич равномерно двигался, часто дыша в ее ухо, его пальцы сжимали талию Марины, живот скользил по животу, а широкая грудь навалилась плотно, без зазора.
Сон возвращался, тело потеряло чувствительность, ритмы мужского движения и дыхания слились в монотонное чередование теплых волн: прилив-отлив... прилив-отлив... прилив-отлив...
Распахнулась дверь в бабушкину комнату, поплыли голубоватые тени по потолку, хрустнул выключатель лампы, но настойчивый прибой смыл все, вытолкнув Марину во все те же бескрайние небо-море, одно из которых с шипением накатывалось на ноги, другое - дышало над головой теплой синевой.
Марина стояла перед морем, спиной к незнакомому берегу, обдающему затылок и шею густым запахом трав.
Волны медленно накатывались, выгибались, сверкая на солнце, и тяжело разбивались об ее ноги, сильно толкая в промежность, щекоча теплой пеной бедра и колени.
Это было опьяняюще приятно - стоять, подставив себя стихии, чувствуя, как с каждой волной теплеет вода. Да и ветер, соленый, порывисто дышащий в ухо, тоже становился горячее, шипел, путался в волосах, затекал за плечи.
Чувствуя, что берег необитаем, Марина изогнулась, развела ноги, принимая гениталиями толчки горячего прибоя, постанывая от удовольствия.
Вдруг впереди на бескрайней глади моря вспух белый кипящий холм, распустился живописным взрывом, который стремительно потянулся вверх, застыл во всей подробной форме Спасской башни.
Оглушительный тягучий перезвон поплыл от нее.
Море стало совсем горячим, от него пошел пар, раскаленный ветер засвистел.
Перезвон сменился мощными ударами, от которых, казалось, расколется небо:
- Боммммммм...
И тут же - обжигающий накат прибоя.
- Боммммммм...
И сладостный толчок в гениталии.
- Боммммммм...
И пена, пена, пена по ногам и животу.
- Боммммммм...
И дрожащие бедра, раздвигаемые новой волной.
- Боммммммм...
И нарастающая истома внизу, в груди, в коленях.
- Боммммммм...
И нестерпимое, сладкое, с ума сводящее.
О... Боже...
Оргазм, да еще какой, - невиданный по силе и продолжительности. Вспыхнув в клиторе мучительным угольком, он разгорается, воспламеняет обожженное прибоем тело, как вдруг - ясный тонический выдох мощнейшего оркестра и прямо за затылком - хор. Величественный, огромный, кристально чистый в своем обертоновом спектре, - он прямо за спиной Марины, - там, там стоят миллионы просветленных людей, они поют, поют, поют, дружно дыша ей в затылок, они знают и чувствуют, как хорошо ей, они рады, они поют для нее...
Владимир Сорокин.
Сергей © (30.09.2004 11:09) Прямая ссылка
Pearl © (30.09.2004 11:09) Прямая ссылка
lassie © (30.09.2004 11:09)
т.е. ты не можешь сосредоточиться на своих ощущениях, или объяснить ему как тебе приятнее?
Irus'ka © (30.09.2004 11:09) Прямая ссылка
Irus'ka © (30.09.2004 11:09) Прямая ссылка
наверное, сосредоточиться, мне как бы не хватает терпения... понимаю, что не получается, бросаю все и начинаю им заниматься :)))
lassie © (30.09.2004 11:09) Прямая ссылка
lassie © (30.09.2004 11:09) Прямая ссылка
а себя надо любиииить)
МарЛиза © (30.09.2004 11:09) Прямая ссылка
МарЛиза © (30.09.2004 11:09) Прямая ссылка
ну, так тоже нельзя. О себе тоже нужно подумать, а то вообще тяга к сексу пропадет!
Irus'ka © (30.09.2004 11:09) Прямая ссылка
Irus'ka © (30.09.2004 11:09) Прямая ссылка
надо просто плмочь партнеру помочь познать твое тело! думаю он бы был рад
Ксанка © (30.09.2004 11:09) Прямая ссылка
Ксанка © (30.09.2004 11:09) Прямая ссылка
- Марина... Марина... Мариночка...
С трудом разлепив веки, она едва различила в темноте нависающую фигуру Сергея Николаича.
- Марин... я это... ты такая красивая...
Его шершавые руки гладили ее плечи.
Наклонившись, Сергей Николаич стал целовать ее лицо.
Губы его были, как и руки - сухими, шершавыми и слегка пахли коньячным перегаром. Потыкавшись в щеку, он стал искать Маринины губы.
- Ой... я спать хочу страшно... - раздраженно созналась Марина, пытаясь отвернуться, но шершавая ладонь мягко задержала щеку.
Он стал целовать ее в губы, рука приподняла одеяло, и через мгновенье его сильно пахнущее табаком и мужчиной тело уже лежало рядом.
Марине смертельно хотелось спать, видеть приятные сны, и меньше всего - целоваться с тяжело дышащим мужиком.
Слегка отстранившись и сонно вздыхая, она подняла до груди ночную рубашку, легла на спину:
- Только давай быстро... я спать хочу... умираю...
Послышалось поспешное сдирание трусов и майки, он опустился на нее - тяжелый, горячий, и, целуя, сразу же вошел - грубо, неприятно.
Отвернувшись от его настойчивых губ и расслабившись, Марина закрыла глаза.
Осколки не до конца разрушенного сна стали собираться, стараясь выстроить всю ту же милую сердцу картину: темную бабушкину комнату, свет фонарей в окне, колышащийся тюль, вереницу знакомых губ.
Сергей Николаич равномерно двигался, часто дыша в ее ухо, его пальцы сжимали талию Марины, живот скользил по животу, а широкая грудь навалилась плотно, без зазора.
Сон возвращался, тело потеряло чувствительность, ритмы мужского движения и дыхания слились в монотонное чередование теплых волн: прилив-отлив... прилив-отлив... прилив-отлив...
Распахнулась дверь в бабушкину комнату, поплыли голубоватые тени по потолку, хрустнул выключатель лампы, но настойчивый прибой смыл все, вытолкнув Марину во все те же бескрайние небо-море, одно из которых с шипением накатывалось на ноги, другое - дышало над головой теплой синевой.
Марина стояла перед морем, спиной к незнакомому берегу, обдающему затылок и шею густым запахом трав.
Волны медленно накатывались, выгибались, сверкая на солнце, и тяжело разбивались об ее ноги, сильно толкая в промежность, щекоча теплой пеной бедра и колени.
Это было опьяняюще приятно - стоять, подставив себя стихии, чувствуя, как с каждой волной теплеет вода. Да и ветер, соленый, порывисто дышащий в ухо, тоже становился горячее, шипел, путался в волосах, затекал за плечи.
Чувствуя, что берег необитаем, Марина изогнулась, развела ноги, принимая гениталиями толчки горячего прибоя, постанывая от удовольствия.
Вдруг впереди на бескрайней глади моря вспух белый кипящий холм, распустился живописным взрывом, который стремительно потянулся вверх, застыл во всей подробной форме Спасской башни.
Оглушительный тягучий перезвон поплыл от нее.
Море стало совсем горячим, от него пошел пар, раскаленный ветер засвистел.
Перезвон сменился мощными ударами, от которых, казалось, расколется небо:
- Боммммммм...
И тут же - обжигающий накат прибоя.
- Боммммммм...
И сладостный толчок в гениталии.
- Боммммммм...
И пена, пена, пена по ногам и животу.
- Боммммммм...
И дрожащие бедра, раздвигаемые новой волной.
- Боммммммм...
И нарастающая истома внизу, в груди, в коленях.
- Боммммммм...
И нестерпимое, сладкое, с ума сводящее.
О... Боже...
Оргазм, да еще какой, - невиданный по силе и продолжительности. Вспыхнув в клиторе мучительным угольком, он разгорается, воспламеняет обожженное прибоем тело, как вдруг - ясный тонический выдох мощнейшего оркестра и прямо за затылком - хор. Величественный, огромный, кристально чистый в своем обертоновом спектре, - он прямо за спиной Марины, - там, там стоят миллионы просветленных людей, они поют, поют, поют, дружно дыша ей в затылок, они знают и чувствуют, как хорошо ей, они рады, они поют для нее...
Владимир Сорокин.
Сергей © (30.09.2004 11:09) Прямая ссылка
Pearl © (30.09.2004 11:09) Прямая ссылка
