Пасха 2009

Девятнадцатое апреля – Пасха. Пустые улицы, исчезнувшие машины, помятые продавцы. Пустые магазины, пустые глаза… Купив весь тривиальный набор: разноцветные яйца (хотя у Марии было только красное, откель же зеленые, синие, желтые?), круглосочный кулич и вино кровавой масти (производителя не называю, за рекламу надо платить) я потопала домой. Праздник для нас – для русских – святое, мы, то бишь православные (от слова «право»), не имеем шанса в этот день. В общем, все хорошо, снег мелкими хлопьями окропляет мою не очень святую башку, голодные собаки провожают жаждущими взглядами, я с трехкилограммовым пакетом преодолеваю не суть длинный путь до дома. Резвый не по сезону котяра (пол не распознала, пусть будет средний) пересекает мою траекторию. Белый-белый, но задние лапы и хвост – блин – черные!!! Ныряет под машину из металла, которому суждено стань Ниссаном – Икс … дальше я не сильна, и пропадает. Единственный кот, с которым я по причине близкого соседства не знакома, предопределяет знаковое будущее, становится вопросом насущным - и от чего жизнь светлая имеет черную попу… Итак, наблюдения классика: «Вот, братцы мои, и праздник на носу — пасха православная. Которые верующие, те, что бараны, потащат свои куличи святить. Пущай тащат! Я не потащу. Будет. Мне, братцы, в прошлую пасху на кулич ногой наступили! Главное, что я замешкался и опоздал к началу. Прихожу к церковной ограде, а столы уже заняты. Я прошу православных граждан потесниться, а они не хотят. Ругаются. — Опоздал,— говорят,— чёрт такой, так и станови свой кулич на землю. Нечего тут тискаться и пихаться — куличи посроняешь. Ну, делать нечего, поставил свой кулич на землю. Которые опоздали, все наземь ставили. И только поставил, звоны и перезвоны начались. И вижу, сам батя с кисточкой прётся. Макнёт кисточку в ведро и брызжет вокруг. Кому в рожу, кому в кулич — не разбирается. А позади бати отец дьякон благородно выступает с блюдцем, собирает пожертвования. — Не скупись,— говорит,— православная публика! Клади монету посередь блюдца. Проходят они мимо меня, а отец дьякон зазевался на своё блюдо и — хлоп ножищей в мою тарелку. У меня аж дух захватило. — Ты что ж,— говорю,— длинногривый, на кулич-то наступаешь?.. В пасхальную ночь... — Извините,— говорит,— нечаянно. Я говорю: — Мне с твоего извинения не шубу шить. Пущай мне теперь полную стоимость заплатят. Клади, говорю, отец дьякон, деньги на кон! Прервали шествие. Батя с кисточкой заявился. — Это,— говорит,— кому тут на кулич наступили? — Мне,— говорю,— наступили. Дьякон, говорю, сукин кот, наступил. Батя говорит: — Я, говорит, сейчас кулич этот кисточкой покроплю. Можно будет его кушать. Всё-таки духовная особа наступила... — Нету,— говорю,— батя. Хотя всё ведерко на его выливай, не согласен. Прошу деньги обратно. Ну, пря поднялась. Кто за меня, кто против меня. Звонарь Вавилыч с колокольни высовывается, спрашивает: — Звонить, что ли, или пока перестать? Я говорю: — Обожди, Вавилыч, звонить. А то под звон они меня тут совсем объегорят. А поп ходит вокруг меня, что больной, и руками разводит. А дьякон, длинногривый дьявол, прислонился к забору и щепочкой мой кулич с сапога счищает. После выдают мне небольшую сумму с блюда и просят уйти, потому, дескать, мешаю им криками. Ну, вышел я за ограду, покричал оттеда на отца дьякона, посрамил его, а после пошёл. А теперь куличи жру такие, несвячёные. Вкус тот же, а неприятностей куда как меньше.»
Инфанта © (19.04.2009 17:04)

Оцените автора материала.

0.00 из 5.

Прямая ссылка

---