В Москву я приехала в медучилище поступать, да не вышло. Расстроилась — не то слово. Возвращаться в нашу глухушь?! Неет! Повезло — устроилась санитаркой. Они сильно в людях нуждались, даже место в общежитии дали.

Аж не верилось — я в Москве! А главное: я нужна, даже необходима людям. Всё дежурство: Олюшка, да Олюшка. А я люблю возле больного посидеть. С уборкой справлюсь и захожу. Кому подушку поднять повыше, кому — водички, а кому просто поговорить охота. Поговоришь с человеком, он от боли и отвлечётся. Потом старший мне перевязку доверять стал. Сказал, душа и руки у меня лёгкие.

Он и с поступлением помог, и с учёбой.

Пациентов я жалею. Вот дяденька у нас лежал после реанимации. Подружились мы с ним. Я ему перестилаю или перевязку делаю, а он мне о жене, о дочке рассказывает. И дома неспокойно, и на работе нервы. «А вы, Олюшка, как успокоительное на меня действуете», — смешной. Сестрой милосердия меня прозвал.

Примерно через месяц позвонил. «Ольга, записывайте адрес, к восьми подъезжайте, я вас встречу. Тут у нас большая тусовка будет».

А однажды, ну не поверите, артиста в отделение привезли. Он в кино о гусарах играл. Андрей С. Он мне песни пел разные и сказал, что я не в то время родилась — опоздала. Я так и не поняла почему, а спросить постеснялась. Он мне говорит: «Хотите, Ольга, я вас в свет выведу? А то вы за всю жизнь кроме шприцов и голых задниц ничего не увидите». Я думаю: да ну… я ж некрасивая, худая и волосы у меня ровные, и на каблуках ходить не умею… куда ж мне с ним — с артистом известным? «Не хочу», — сказала. А сама думаю: выпишется и забудет.

Не забыл. Примерно через месяц позвонил. «Ольга, записывайте адрес, к восьми подъезжайте, я вас встречу. Тут у нас большая тусовка будет». Я у главного спросила, что такое тусовка и нужно ли мне туда идти. Он развеселился и спрашивает: «Ты, что ж, телевизор не смотришь?» Да нет у меня телевизора, с больными иногда посмотрю урывками… Тут он веселиться перестал и говорит: «Сходи, Оля, тебе будет интересно». А через полгода мне от всего отделения телевизор на 20-летие подарили. Совсем маленький, но зато цветной!

Ну, пошла я на эту тусовку. Оказалось, что это просто клуб, но очень большой. Народу! Музыка, огни — красиво… Андрей меня знакомил со всеми. Артисты, музыканты… А некоторых я и сама узнала. Девушка одна Андрея спросила, где он меня откопал. А он ей: «Дура ты, это — уникум!» Почему я уникум, я не спросила, опять постеснялась. А другая девушка, очень красивая, улыбалась, об Андрее говорила и сказала, что мой прикид — это вчерашний день. Я поняла, что это о моём костюме. Но другого-то у меня всё равно нет. Я ж на компьютер коплю. Главный сказал, что в наше время компьютером должен владеть каждый грамотный человек. Я и на курсы хожу. А купить новый костюм всё же решила. И туфли. И сумку.

Тут все сели за столики. Я обрадовалась, потому что после дежурства поесть не успела. Принесли очень вкусные бутерброды. И вдруг на сцену вышел Виктор П. Я аж есть перестала. Мне его песни и голос очень нравятся. После песни он вдруг к нашему столику подошёл и стал со всеми здороваться. И со мной. Андрей меня представил, а Виктор, как та девушка, спросил: «Ты где её откопал?» Но я не обиделась. Потом Виктор меня пригласил танцевать. А я танцевать умею. И в школе в кружок ходила. Потом он еще три раза меня приглашал. А когда уходил, сказал, что я единственный живой цветок среди синтетики. Я подумала, что это комплимент, наверное».

Он стал приходить ко мне в отделение. В белом халате. А иногда в бинтах. Я смеялась. Звал пойти с ним куда-нибудь. А мне некогда. Санька в декрет вышла, и мне за двоих пришлось работать — людей нехватка.

Я смеялась. Звал пойти с ним куда-нибудь. А мне некогда. Санька в декрет вышла, и мне за двоих пришлось работать — людей нехватка.

Он походил-походил и перестал. Наши говорят: «Ну дура!» А главный подмигнул и улыбнулся.

А он снова объявился. Скучаю, говорит. Я удивилась. Он так просил о встрече, что я пожалела и согласилась. Наши сказали: «Молодец!», а главный пожал плечами.

Пошли в ресторан. Там тихо играла музыка, а на столе стояла свеча. Мы танцевали. Я была в новом платье, а туфли у Саньки одолжила.

Утром наши набросились: что, да как. Поужинали, потанцевали, говорю. А они: и всё? Да, всё. К нему заходили? Нет. А к тебе? Нет. Они снова: «Дура!»

Я думала, он отстанет, а он еще хуже. Каждый день звонить стал. Дома у меня телефона нет, так он — в отделение. Я говорю: ты работать мешаешь. А он: я соскучился. Цветы стал приносить. Я их больным в молочных бутылках на тумбочки ставила. А наши снова заладили: дура. А главный молчит.

Жалко мне его было. Придёт и сидит. Я бегаю — больных много. А он вздыхает. И вдруг он в любви признался. Влюбился, говорит, второй раз в жизни, а первый раз в четвёртом классе. Я стою и молчу. Что сказать? Что люблю? Неправда. Посочувствовать? Обидится. Молчу. Он ухмыльнулся и говорит: «Ну угораздило!» И ушёл.

Неделю его не было. Я уж обрадовалась, что успокоился. Не успокоился. Утром после суток выхожу, а он у больницы сидит. И цветов — целая корзина. «Выходи за меня замуж», — и коробочку протягивает. Я коробочку открыла — кольцо. Не могу, говорю, я не люблю тебя, а так — не могу. Он помолчал и говорит: «Всё равно кольцо возьми. И поехали кататься! У тебя ж выходной». Мне б поспать, но поехала. На пляже были, в кафе обедали. Его узнают, автограф просят. Вечером домой отвёз. «Ты б хоть на чай пригласила». Пошли, говорю, а у самой глаза слипаются. Только зашли, тут тёть Вера стучит, соседка. Я ей давление меряю, укольчик, если надо. А она меня подкармливает то блинчиками, то борщом. Вот и сейчас: «Олюшка, я увидела, что ты пришла, да с гостями. А у меня пирог. Ну вот — вам к чаю». Сели чай пить, разговариваем, а я засыпаю. Как уснула, и не помню. Просыпаюсь — темно, тихо, я на диване в туфлях, в платье. Виктора нет. Обиделся, наверное. Разделась и снова легла. Проснулась от звонка в дверь. Смотрю — батюшки, два часа дня! Халат накинула, открываю — он. Собирайся, кричит, поехали обедать. Я поехала, дома-то всё равно ничего нет, а пирог весь вчера съели.

Новый год у его друзей встречали. Вот, думаю, пробьёт 12, и скажу о любви! И сказала. Он засмеялся, глаза радостные.

И завертелось. Почти каждый день мы с ним виделись. Я уж и привыкла к нему. Как к хорошему другу. А он о любви. Ты, говорит, просто не избалованная — оттаешь. Не знаю, как и случилось, что ночевать остался. Заснули порознь, проснулись вместе. Утром на кухне стою и думаю: что ж теперь? Люблю я его, но не так, как он хочет. Муж мой не таким должен быть. Я представляла: серьёзный, умный, взрослый. А Виктор… Нет, не такой. Надо объяснить ему. А он проснулся — глаза счастливые. И снова пожалела.

Через 3 месяца он уехал на гастроли. Звонил. А я странно себя чувствовала, как не своя. А вернулся, и будто частичка моя на место встала. И всё пошло по-старому. Перед новым годом сидела дома, листала книгу рецептов (у тёть Веры взяла), решила сама наготовить на праздники и вдруг, как током — а ведь люблю я его! Аж книгу уронила от удивления. Ну и ну, как в сказке! Про спящую царевну.

Новый год у его друзей встречали. Вот, думаю, пробьёт 12, и скажу о любви! И сказала. Он засмеялся, глаза радостные. Ну, говорит, оттаяла моя ледышка, поняла наконец-то.
После праздников работала много очень — за курортницу Саньку и за себя. Дома почти не бывала. Спохватилась, что с Виктором три недели не виделись. У меня — работа, у него — записи. Позвонил всего два раза: люблю, скучаю, извини — очень занят. Так и месяц пролетел. Соскучилась, решила разыскать. А как? Адреса не знаю, телефона — тоже. Он же сам всегда звонил, приезжал. Я — в студию, он меня как-то раз туда на запись брал. Не пускают. Объясняю — невеста Виктора П. А они: много вас тут ходит, и все невесты. Я знала, что у него поклонницы, но вдруг аж дышать тяжело стало.

Домой пришла, сижу и, что делать, не знаю. Куда идти? На работе отпуск взяла, как Санька вернулась. Решила — раз уж месяц не виделись мы с ним, то теперь месяц будем вместе. Потом подумала и успокоилась. Он же на работу позвонит, ему и скажут, что у меня отпуск, значит, домой приедет. Приехал через две. Занят, говорит, ужас: записи, концерты, съёмки… иду нарасхват. А ведь раньше звал. Ну, видно, нельзя было. Но теперь две недели мои!

Так хорошо мне никогда не было. Я готовила ему еду, стирала его рубашки, мы допоздна сидели за чаем… Ну всё! Теперь у меня свой мир есть, собственный! Как снова замуж позовёт — так сразу в ЗАГС! Пошла, кольцо достала, надела. Думаю: заметит, обрадуется. Из отпуска как вышла, наши: ой похорошела, глаза сияют! И кольцо заметили: ты, что ж, свадьбу утаила? Да нет, говорю, вам первым сообщу. В общем, поздравляют, расспрашивают, а главный пожал плечами и ушёл.

Ну всё! Теперь у меня свой мир есть, собственный! Как снова замуж позовёт — так сразу в ЗАГС! Пошла, кольцо достала, надела.

А Виктор снова пропал. Я поплакала и решила, что надо телефон установить. А то он позвонить не может, сообщить, что занят. А сама душу противную мысль: а на работу он чего не звонит? Позвонил дней через десять. Извинился. Сейчас, говорит, никак, через недельку приеду. Я успокоилась. Есть время о себе подумать. А то аппетит пропал, подташнивает, вчера на операции голова закружилась. Надо анализы сдать, давление проверить.

Лидка в лаборатории глаза круглые сделала: «У тебя месячные когда в последний раз были?" Я ей: «Ну, причём тут месячные, ты гемоглобин проверь». Она: «Проверю, а ты вспоминай!» Вспоминай. Не знаю. Столько всего было.

Взяла Лидка кровь и подмигивает: «Завтра результат сообщу».

Прям с утра и позвонила: «Поздравляю! Ты беременна!» Я так и села. Вот так сюрпризы Виктору через неделю выложу! Но через неделю он не приехал. И через две, и через три… У меня уж и фигура округлилась, и наши о свадьбе спрашивать перестали. А его я только по телевизору теперь видела. И животу своему говорила: «Вот он — папа».

Когда родила, всё отделение за мной пришло. А я вышла и глазами — по головам. А вдруг узнал, вдруг приехал?! Нет.

Витюше 6 месяцев исполнилось, и я на работу вышла. А тёть Вера у нас в бабушках. Своих-то у неё нет. На работе встретили хорошо. Я торт принесла. Главный долго смотрел на меня, торт не взял и вышел. Потом Санька мне рассказала по секрету, что главный Виктора разыскал, говорил с ним, приехал злой, кулаком по столу стучал… Ну и ладно. Зато у меня Витюшка.

Может, я за главного выйду. А что? Ведь он и серьёзный, и умный, и взрослый.
А историю эту я выдумала. Всё неправда. Правда только мой сын.