Недавно умер Брежнев.
Следом пойдёт рьяно заступивший Андропов.

Мама купила путёвки от предприятия в Болгарию — Румынию.
В первый раз за границу!

300 рублей на каждого.
По нашим зарплатам цена была недоступная.
Но я уже третий год как в свободное время приторговываю акварельками с популярными видами Москвы в группе уличных художников.
Вот и хватило.

Полгода сформированная туристическая группа ходила на собеседования, где в нас поднимали национальную гордость и моральную устойчивость.

Полгода сформированная туристическая группа ходила на собеседования, где в нас поднимали национальную гордость и моральную устойчивость.
Надо подписать бумагу на выезд за границу.
От парткома — прочерк.
От начальницы — без проблем.
От профкома:
Наш профком — мужчина в расцвете сил.
Завёл в подсобку и говорит с пафосом:

— Недостойна ты за границу ехать.

— Так подпишешь или нет?
— Нет.
«Ну нет — так нет». Повернулась и пошла.

Свою подпись поставила. Кто проверять будет?
Цель нашей поездки — коммерческая — купить товар, который можно будет потом перепродать подороже.
На что купить?
Полагающаяся валюта — левы — сумма мизерная.
Мы с мамой везли свой товар — мелочёвку всякую и водку больше полагающейся нормы.

Аэропорт Шереметьево.
Ждём проверки на таможне.

Все нервничают. Все водку сверх нормы везут.
Пропустили без проверки.

Летим!

В Софии в октябре ещё лето.
В Москве — первый снег.

Каждой советской туристической группе, отправляющейся за границу, полагается сопровождающий сотрудник КГБ.
Наш КГБшник — ущербный бледный коротышка лет сорока.
Все на него косятся.
Он в ответ поблёскивает злобными глазками.

Знойная блондинистая кляча в жирном перламутровом макияже сообщает, что уже двадцать лет ездит с русскими группами.

Прибывших встречает автобус.
Экскурсовод приветствует группу.
Знойная блондинистая кляча в жирном перламутровом макияже сообщает, что уже двадцать лет ездит с русскими группами.
Экскурсия началась.

Основная достопримечательность Софии — Александро-Невский собор — приплюснутый громоздкий новодел.
Потом Ротонда Святого Георгия — безликое, зато подлинно древнеримское сооружение.
Собор Святой Софии, которую в середине XIX века османы использовали для центра противопожарной службы города. Собор и выглядит как пожарная станция.
Академия наук Болгарии и Национальный театр имени Ивана Вазова — довольно симпатичные казённые здания.
Вот и всё.

Я думала, что после экскурсии все ринутся по магазинам.
Но все ринулись в гостиницу пить водку, с таким риском провезенную.
Мы с мамой незаметно удаляемся по нашим спекулянтским делам.
Наутро вся группа жалуется, что купленная для сравнения болгарская водка — «Ракия» — ужасная гадость.

Потекли муторные переезды из одного болгарского города в другой.
Знойная кляча-экскурсовод взывает петь хором.
Молчим.
Рассказывает анекдоты.
Не смеёмся.

Солнечный берег — неделя взятого реваншем концентрированного, высококачественного лета.

Прибыв вечером, всей группой спускаемся в пригостиничный дискобар.
Меня приглашает танцевать местный.
КГБшник подходит, берёт за локоть и приказывает двигать на выход.
Я возмущаюсь.
КГБшник добавляет, что это касается всей группы.

На следующий день знакомлюсь с курсантом местной лётной школы.
Чистокровный болгарин, светловолосый, белокожий.

Тараторящий деловой уговаривает маму продать за доллары весь товар, а также её золотое кольцо и серёжки.

Мама тоже времени зря не теряет — знакомится с какими-то деловыми.
Большой курорт любой страны — это лицо её пороков.

— Такие милые мальчики! — говорит мама.
Бедная наивная мама!

Милые деловые мальчики — два турецких ублюдка. Один тараторит, не глядя. Другой, весь обкуренный, молчит, взирая томно.
Тараторящий деловой уговаривает маму продать за доллары весь товар, а также её золотое кольцо и серёжки.
Она быстро отдаёт товар и золото, хватает деньги, не пересчитав, прячет.

Она всё от меня прячет: деньги, ценности, выходную одежду.
Последнему жулику доверяет больше, чем мне.

Следующим утром едем втайне от группы в Варну в валютный магазин.
Только у кассы мама достаёт запрятанную валюту. Это не доллары. Это динары — вся пачка денег ценой в один доллар.

Пожаловаться на неудачную валютную операцию можно разве что нашему КГБшнику.

Почему-то мужчин на пляже меньше, чем женщин. По крайне мере вокруг меня.
Обращаюсь к лежащим рядом с просьбой одолжить немного крема для загара. Предлагают со всех сторон, при условии, что намажут сами.
Задремав у кромки воды, просыпаюсь от возгласа: «Какая прелесть!».
Два пожилых советских чина.
Хоть в плавках, а видно по выправке, что чины.
Живая картина «Сусанна и старцы».

Последний вечер на Солнечном берегу.
Мама с горя влилась в коллектив.
Я в номере одна. Обозреваю в зеркале мои телеса, пылающие, как алые паруса.
В дверь постучали. Входит курсант лётной школы.

Обращаюсь к лежащим рядом с просьбой одолжить немного крема для загара. Предлагают со всех сторон, при условии, что намажут сами.

Полноценных не боюсь. Не кидаются.
Спокойно прошу подождать.
Стриптиз наоборот.
Идём гулять на море.
Цивильно целуемся под шум волн.

Утро. Сидим у гостиницы с вещами. Ждём автобуса.
Тёплое море в двух шагах. А в Москве, считай, зима.
— Можно искупнуться? — спрашиваю КГБшника.
— Сидеть! — рявкнул тот.
— Мне здесь понравилось. Остаюсь.
— В цинковом гробу тебя обратно привезут!

За пыльным автобусным окном Болгария продолжается.

Русе — болгарский порт на Дунае.

Граница с Румынией проходит по гигантскому мосту.

КГБшника прибило волной народного возмущения по поводу высказываний относительно доставки меня на родину в цинковом гробу.

В качестве компенсации за моральный ущерб он в упор меня не видит.

Идёт обзорная автобусная экскурсия по городу.
Утомлённые экскурсанты спят.
Кляча-гид в последний раз распинается.

Мама всё ещё в безутешном загуле.
Дело не только в нанесённом материальном ущербе.
Под сомнение было поставлено её женское очарование.
Обо мне забыла.

Чему я очень рада!

Время позднее.
Небо светлое.

Болгарский октябрь — не время и не место для белых ночей.

Наверное, это сильные софиты горят в порту.

На перепутье дорог чей-то силуэт. Или просто игра теней?
Иду навстречу.

Влечёт меня призрак по энергетически светлым и тёмным местам. Посвящает в подлинную историю города.

Высокий ладный парень. Просвечивает насквозь.
Тонкие черты лица. Плавные элегантные движения.
Говорит, что он страж этого города уже сотни лет.
Предлагает экскурсию.

Вглядываюсь и всё больше очаровываюсь.

Влечёт меня призрак по энергетически светлым и тёмным местам.
Посвящает в подлинную историю города.

Безропотно следую за ним и трепещу, как свеча на ветру.

Привёл меня призрак под своды старинного храма.
Указал, где зарыт клад.
В указанном месте земля вдруг стала прозрачной.
Я увидела на внушительной глубине сундучок с золотыми монетами.
Спросила — нет ли другого клада, не так глубоко зарытого?
Ответил, что прочие клады зарыты ещё глубже.

Выкапывать не стала. Лопаты нет. Да и куда я его дену?
Ехать с кладом через две границы?
Отберут и посадят.

Пришла в гостиницу. До подъёма два часа.

Прощай Болгария.

Поехали в Румынию.

Бухарест — столица Румынии, экономический и культурный центр страны.
До Второй мировой войны Бухарест застраивался во французском стиле: базар, его широкие бульвары были призваны напоминать османский Париж.

В переводе с румынского Бухареста означает «Город радости». Но от прошлой радости мало что осталось.

На улицах толпятся сбившимся с пути стадом трёхвековые церкви, офисные здания из стекла и стали и бетонные нежилые кошмары коммунистической эпохи.

Вдоль центральных улиц прохаживаются красавицы, разодетые, словно модели со страниц западных журналов.

Советских туристов поражает бушующая здесь стихия торга.
Словно жители Бухареста охвачены азартной игрой или эпидемией всеобщего психоза.

К нам подходят, бесцеремонно оглядывают, как стенды с товаром: указывают на одежду, часы, украшения и предлагают продать.
На отказ не реагируют. Продолжают преследовать и уговаривать.

Вдоль центральных улиц прохаживаются красавицы, разодетые, словно модели со страниц западных журналов.

Мужчины из нашей группы с завистью смотрят, как матросы из капиталистических стран предлагают красавицам доллары.
А те томно кивают в ответ.

Румынская гостиница, в которую нас поселили, и румынский ресторан, где нас накормили — здания, где царит мрачная помпезность интерьеров фильмов ужасов.
Высокие облупленные потолки в подтёках.
Обшарпанные серые стены с полустёртыми фрагментами росписи.

Еда более замысловатая и вкусная, чем болгарская, но какая-то пустая.

Дело к вечеру.
Осторожно выхожу из гостиницы.
Вечерние улицы ещё многолюднее.

Со мной поравнялся вертлявый жуликоватый парнишка.
Ростом ниже меня. Смуглее местных.
Неказистый, но не лишённый шутовского обаяния.
Сначала заговорил на местном, потом на плохом английском.
Представился студентом из какой-то арабской страны. Говорит, хорошо знает город.
Предлагает экскурсию.

Экскурсия продлилась не более десяти минут.
Проходя мимо старого обшарпанного особняка, арапчонок толкнул меня в безликую дверь.
Низенькое помещение с косыми стенами, обитыми потёртым красным плюшем.
Арапчонок всучил дряхлому портье купюру и, вцепившись с нечеловеческой силой, потащил меня вверх по лестнице.

Столкнулась на входе с мамой: «Какой прекрасный город! Какие замечательные люди!» Ей повезло больше.

Сосредоточив все усилия, отринула наглого кавалера, вырвалась и бросилась на улицу.
Побродила часок.

Чужой город похож на обмелевшую реку.
Кругом шныряют низкорослые тёмные личности.

Вернулась в гостиницу.
Столкнулась на входе с мамой: «Какой прекрасный город! Какие замечательные люди!»
Ей повезло больше.

Решила отыскать синагогу.
Спрашивала у прохожих. Указали. Довели.
Тепло приняли.
Угостили обедом.

Сквозь проржавевший железный занавес веет близостью запада.
Старенький телевизор в необжитом гостиничном номере показывает итальянские программы.

На следующий день в буквально последние часы нашей заграницы обнаружили барахолку на одной из улиц Бухареста.

Товары разложены прямо на земле: дутики, луноходы, кроссовки, куртки из искусственной кожи такие качественные, что не отличишь от натуральной.
Всё невероятно дёшево. Контрабанда? Краденое? Местные цеховики?

Вернувшись домой, почувствую себя рангом выше в советском сословии.

Как выйду в модном дутике и луноходах — от кавалеров отбоя не будет.