Главную ошибку в жизни я совершила, когда развелась с мужем. В дальнейшем ни он, ни я личного счастья так и не построили. У нас есть общая дочь Алена, которой сейчас 25 лет. Я всегда считала себя хорошей матерью в том плане, что много работала и имела возможность покупать своей девочке все, о чем она мечтала. У Алены были и игрушки, и книжки, и одежда, и косметика. Моя мама, тоже воспитавшая меня в одиночку, поступала с точностью наоборот, предлагая то прогулку в парке, то поход на аттракционы в ущерб подаркам. А мне хотелось — ой, как хотелось! — и новую куклу, и колготки с рисунком, и жидкую губную помаду, тогда только вошедшую в моду. Но мама была уверена: главное — уделять ребенку время, остальное подождет.

Я вообще считаю, что родители сильно преувеличивают свою роль в глазах собственного ребенка. Для них мы — единственный способ выжить, по крайней мере, их первые два десятилетия после рождения. Помню, в детский сад с Аленой ходил мальчик, мама и папа которого находились в разводе. Мужчина проводил с сыном выходные, а в понедельник привозил его в детский сад. Прощаясь с отцом, ребенок каждый раз рыдал навзрыд, причитая: «Папочка, папочка, пааапааа...» У меня сердце разрывалось, глядя на эту картину. Думала: «Надо же, как мальчонка скучает по отцу...» Однажды не выдержала и задала ребенку этот вопрос. По моим глазам он понял, что врать не имеет смысла, и, вмиг прекратив истерику, спокойно ответил: «Нет, просто у папы мне можно все, а мама строгая».

В настоящий момент Алена сидит передо мной и раскрывает сердечные тайны. Моя дочь влюбилась. В женатого мужчину.

В настоящий момент Алена сидит передо мной и раскрывает сердечные тайны. Моя дочь влюбилась. В женатого мужчину. Припечатывает дальше: «У него двое детей, из-за которых он и живет с ней» (делает ударение на последнем слове). Алена выдерживает паузу, видимо, ожидая реакции от меня, но я молчу. Вздохнув, она продолжает:

— Мама, нам так хорошо вместе! Мы понимаем друг друга буквально с одного взгляда. Он говорит, что я лучшая женщина в его жизни!

— А что, их было много? — ехидно интересуюсь я.

Алена округляет глаза и обиженно выпаливает:

— Я рассчитывала на твою поддержку, а ты...

Моя дочь, как в плохом кино, предсказуемо встает со стула и подходит к окну, устремив в ночную мглу печальный взгляд бездонно-синих глаз (привет от прабабушки!).

Проходит минута, две, пять. Я продолжаю молчать. Нет, не потому, что я равнодушна к душевным страданиям собственного ребенка, просто не знаю, что мне сказать. «Оставайся с ним, авось и женится когда-нибудь» или «Брось его, на чужом несчастье счастья не построишь». И тут я вспоминаю историю 13-летней давности, когда наша семья еще была полной и мы втроем ездили к морю. Неожиданно для себя и Алены я начинаю говорить:

— Лелька (домашний вариант ее имени), помнишь, мы на юге отдыхали, когда тебе было 12?

Дочь удивленно смотрит на меня и кивает головой.

— Мам, а это тут при чем? У меня, можно сказать, жизнь рушится, не до детских рассказов...

Жизнь у нее рушится... Это она рушит чужую жизнь. Глотаю слова, готовые сорваться, чтобы совсем не рассориться, и продолжаю:

Жизнь у нее рушится... Это она рушит чужую жизнь. Глотаю слова, готовые сорваться, чтобы совсем не рассориться...

— Ты тогда плавать научилась. Просила папу все время рядом находиться — боялась утонуть. Каждое утро мы завтракали под яблоней в саду. Домик простой был, помнишь? С туалетом и душем во дворе, семей тогда восемь у хозяйки отдыхало. Но никто друг другу не мешал. Пляж галечный, море холодное — в июне ездили, однако из воды тебя было не выгнать. Губы синие, кожа гусиная, но улыбка до ушей. Ты дрожишь, папа тебя в полотенце укутает. Я ругаюсь, а вы по-заговорщицки подмигиваете друг другу.

Алена снова села за стол, подперев ладонью подбородок. Ох, и красивая девка получилась! В детстве ведь гадким утенком была: худющая, без форм, рот крупный. Зато сейчас вон какая, неудивительно, что этот «женатик» голову от нее потерял. Алена ждет продолжения, явно недоумевая, к чему я веду эти семейные сказания.

— Тогда во дворе семья птичья жила, помнишь? Мама, папа и ребенок. Прямо под самой кроной персикового дерева гнездо построили. Еду приносили птенцу по очереди. Он такой смешной был, клювик откроет и ждет. Ты его очень полюбила, а однажды мы с пляжа вернулись — он под деревом лежит, на земле. Как кошки его не съели! Ты птенца в коробку положила, чашку с водой поставила, хлеба принесла. Отец и мать кружат над нами, волнуются страшно. Она ему что-то выговаривает, ругается, значит. Он то молчит, то как гаркнет в ответ... Ты плачешь, жалко тебе и их, и птенца. Папа лестницу нашел и обратно в гнездо его вернул. Вся детвора в ладоши хлопала. Сначала птичье семейство воссоединению обрадовалось, а к вечеру мы смотрим, папа-птиц на соседнюю ветку перебрался. Утром начал там гнездо вить с другой подругой. Брошенная жена его виду не показывает, что страдает, добывает еду ребенку по-прежнему. День прошел, два, три, неделя. Смотрим, что-то сник наш герой — не ладится с новой спутницей. То прямо сидели рядышком, воркуя, а как дело житейских вопросов коснулось, корабль трещину и дал. Он ей соломинку принесет — она недовольна, выбрасывает ее вниз. Она перо найдет для будущего гнезда — ему не нравится. Так и расстались. Опустив голову, поднялся он на две ветки выше к старой семье. Птица-мать, конечно, сначала его пожурила, но увидев радость птенца от появления папы, простила. Уж не знаю, как сложилась их судьба дальше — через два дна после возвращения блудного птичьего мужа мы уехали домой. Ты сначала часто вспоминала эту южную историю, а потом забыла и вопросы задавать перестала.

Я уже сомневалась, стоило ли рассказывать все это, ведь в тот год от меня ушел супруг. К другой женщине, которую он тоже «безумно» полюбил.

Теперь молчала Алена. Я уже сомневалась, стоило ли рассказывать все это, ведь в тот год от меня ушел супруг. К другой женщине, которую он тоже «безумно» полюбил. Мы с ним со школы были вместе. Я из другого города приехала и к ним в девятый класс попала. Мальчишки уже курили вовсю, девочки строили глазки кавалерам. А я в этом плане древняя была. Может, потому своему будущему мужу и понравилась. Он предложил меня проводить — наверное, цель какая-то иная была, а я ему всю дорогу про марки, которые тогда собирала... На втором курсе института поженились. Жили неплохо, Аленку родили, но потом что-то пошло не так. Скучная я была для него, наверное. Все же очень юными мы друг друга встретили. А может, во всем виноват оказался пресловутый кризис семи лет... С новой женщиной у него ничего не вышло — разбежались через полгода. Мы на тот момент оформили официальный развод, я начала привыкать к статусу матери-одиночки. Бывший муж, взвесив ситуацию, пытался вернуться, но я продемонстрировала гордость. Или глупость. Поди теперь разберись. Иногда жалела, что не приняла его назад. Хотя бы ради нее, Алены.

Моя влюбленная дочь, наконец, тихо сказала:

— Я все поняла, мам. Спасибо. И папа... Он ведь тоже тогда... Ну, мы ему надоели?

Что тебе ответить, милая Леля? Черт его знает, что происходит между людьми в самом начале отношений и куда это исчезает потом. Ты еще так молода, не хочу усложнять твою жизнь нравоучениями, все равно наделаешь своих ошибок, так пусть хоть они будут без привкуса материнского «Я же тебе говорила». Будь счастлива, дочка!

P. S. Через два года Алена вышла замуж за коллегу, у них родилась дочь, моя ненаглядная внучка Софиечка. Когда в 19 лет София заявила матери, что влюбилась в женатого мужчину, Алена рассказала ей историю птичьего семейства...