16 апреля 1978 года и 26 июля 1999 года... Две этих даты до конца жизни будут жечь память. Первая - светом, вторая - пеплом.

Мне, третьекурснице журфака университета, наконец-то выдали направление в общежитие. Сколько можно было скитаться по квартирам, терпеть сварливых хозяек! В общагу попадал далеко не каждый, ведь там селились иностранцы, и направление необходимо было заслужить. Училась хорошо, сценарии студенческих фестивалей художественной самодеятельности тоже были на мне, так что я - заслужила.

Яркое весеннее утро баловало теплом. В приподнятом настроении мы шли с подружкой по улице Зорге, где располагалось общежитие. Владлена тронула меня за локоть:
- Давай познакомлю, славные ребята, один из Грузии, другой из Чечни, учатся на рабфаке, будут поступать на юридический...

- Шамиль... - большеглазый кучерявый парнишка приветливо улыбнулся. Почему-то сразу обратила внимание на значок мастера спорта по классической борьбе, который сверкал на лацкане его пиджачка.
- Вы не могли бы мне помочь? - обратилась я к новым знакомым. - Устраиваюсь в общежитии, и в комнате нужно шифоньер передвинуть.

Полюбить чеченца, да еще в те, советские годы, - значит изначально не видеть никакой перспективы в личных отношениях.

Ребята откликнулись. С того вечера мы не разлучались с Шамилем двадцать один год, три месяца и десять дней.

Сказать, что я любила его, - не сказать ничего. Безумно любила, надрывно. И эта любовь заполонила все - сознание, сердце. Да его многие любили. Друзья - за открытость, поразительное чувство справедливости, нескончаемый юмор. Девушки... Думаю, за силу и волю. Эти качества всегда были ему присущи. А еще он замечательно (зажигательно!) танцевал, трогательно пел под гитару, рисовал... И оставался при этом очень своенравным. Такие нравятся. И завоевать таких сложно.

Полюбить чеченца... Может быть, не каждый меня поймет. Полюбить чеченца, да еще в те, советские годы, - значит изначально не видеть никакой перспективы в личных отношениях.

Как снежный ком, покатились годы. Мы учились, ссорились, мирились, ничего не загадывая, не заглядывая вперед. Я раньше закончила вуз. Стала работать. Были съемные квартиры, материальные сложности, были разговоры о том, что его родители - крестьяне из предгорного села - никогда не примут русскую сноху.

Но мы все преодолели. Непонимание, отчуждение, религиозные разногласия, сложности характеров и быта. Шамиль стал первоклассным законником, работником прокуратуры, я творила - в газете, писала книги. На время мы расставались, он работал в одном городе, я - в другом. И каждая встреча становилась большим праздником.

В 1987 году у нас родилась дочь, долгожданное, обаятельное создание. И жизнь обрела двойной смысл. А в августе 1991 года, за две недели до пресловутого ГКЧП, перевернувшего весь уклад жизни, мы переехали в Грозный - солнечный, цветущий город, что положило начало концу нашего семейного счастья.

Его родители были готовы к встрече с русской снохой, которая дала жизнь внучке. Наверное, это и стало определяющим фактором в их отзывчивом отношении ко мне. Особенно отца - мудрого, веселого, но такого же, как и сын, своенравного человека. Своим авторитетом в кругу родных и знакомых я обязана ему. Он любил повторять одну фразу: "Женщины - разные, одни сродни собакам, только лают и раздражают, другие сродни ослам - глупы и упрямы, никакого от них проку, третьи - сродни коровам, всегда и всем приносят пользу, так вот ты - корова..." Я не обижалась, из уст "дикого горца" это было высшей похвалой.

Да, сложностей хватало. Мне, самодостаточному человеку, способному журналисту, сформировавшейся личности, нужно было во многом перестроить себя, понять и принять иной уклад жизни, иное мировоззрение, иные ценности. Но рядом был Шамиль. И его ценности - любовь ко мне, дочери, которая поднялась выше гор, вели меня по жизни.

Сгорело все: библиотека в три тысячи книг, которую я собирала со студенческих лет, альбомы с фотографиями, одежда, мебель...

Экономическая, информационная блокада, хлеб по карточкам, длиннющие очереди за молоком... Все это тоже было. Перестрелки противоборствующих сторон стали привычным делом. Я возвращалась домой и собирала гильзы по комнатам, у израненных окон. Война ошеломила. Когда над нашим домом летели самолеты со смертоносным грузом, мы с дочерью забирались под кровать, будто это могло спасти. Бомбы падали вблизи, и этот изнуряющий душу звук до сих пор будит меня по ночам.

Выезжали из Грозного окольными путями, по какому-то сомнительному "коридору", захватив две сумки вещей и школьный ранец дочурки-первоклассницы. Спустя время фотография нашего пятиэтажного красавца вблизи президентского дворца с изуродованной ударами бомб крышей подъезда, в котором мы жили, демонстрировалась заставкой к новостям о Чечне по НТВ.

Сгорело все: библиотека в три тысячи книг, которую я собирала со студенческих лет, альбомы с фотографиями - предков и дочери, одежда, мебель... А наша любовь жила. Обожженная, изувеченная, измученная страданиями...

Шамиль долго не мог устроиться работать по профессии. Кому в чужом городе нужен был "враг народа"? Мы - беженцы-переселенцы - мыкались по квартирам, тянулись, как могли, забрав свекровь-инвалида и похоронив свекра. Шамиль переквалифицировался на нотариуса. Появились средства. Появилась надежда.

А 26 июля 1999 года он не вернулся с работы. Сердце не выдержало.
Похоронили мужа на исконной родине, в горном селении Чечни. Как положено по законам адата. Продолжавшиеся бомбардировки сравняли кладбище с землей.
В моем сердце застыли слезы. Наверное, боль может уйти только с ними. Но и годы над этим не властны.

16 июня 2007 года наша дочь вышла замуж. В ее глазах цвета чая, огромных и ироничных, как у отца, светилось такое счастье! Все были рядом - родные, близкие, друзья, не было только его и никогда уже не будет. Всю свою любовь я отдала дочери - за нас двоих.