"Зрители смотрят устало, хлопают вяло в ладоши…"

Я постоянно думаю о том, чего же такого значительного было в моей жизни, и… не нахожу в ней ничего интересного, о чем можно было бы рассказать вам, дорогие мои, отзывчивые зрители.

А еще я думаю, что разные неприятные события, которые происходят в нашей жизни по воле случая, очень нужны нам. Что там - нужны, просто необходимы, поскольку делают нас чище, сильнее. Да, да, сильнее. Ведь из любой серьезной жизненной передряги мы выходим счастливыми и обновленными. Главное, правильно выйти из штопора и жить дальше. Просто жить…

Маленькая комнатка в студенческой общаге, толпа друзей, две гитары и песни до утра. Я знаю, что мне "на ухо наступил медведь", но, несмотря на это, я пела. Громко. Фальшиво. Подружка Нинон скептически качала головой и шепотом просила: "Кать, помолчи чуток, дай Филиппу спеть". И он пел… О шашке, которая "казаку в степи подруга", о музыканте во фраке, и "о лютой ненависти и святой любви", и, конечно же, о том, "как здорово, что все мы здесь сегодня собрались".

Еще мы спорили. До хрипоты. "Да это маразм!" - громко кричала я Филиппу в ответ на очередной философский выпад. "Дай определение слову маразм" - ловко выкручивался он, чтобы поставить в споре жирную точку. "А у вас в Томске летом в шапках-ушанках ходят" - бессмысленный спор набирал новый виток. - "Это почему еще?" - "А чтобы уши не отморозить!"…

А еще я вспоминаю белое свадебное платье: треугольный лиф с атласными розочками, пышные рукава. На мое белоснежное платье постоянно, как на аэродром, приземлялись какие-то мелкие жучки… "Является ли ваше желание вступить в семейный союз свободным, обдуманным и искренним? К Вам обращаемся невеста." Тихо, на выдохе, осязая звук губами: "Да"…. Да, да, ДА, черт возьми…

Наши дети. Двое мальчишек. Один полный бутуз, другой - худощавая макаронина. Оба добрые и ласковые… Мы не умели пеленать старшего, ручки заворачивали одной пеленкой, ножки другой. Младшего вообще не пеленали - рубашка и огромные штанцы-ползунки. Один экстраверт, другой интроверт. Старший любит салат, младший - омлет. И оба на лицо - папина копия.

А еще мы ели вишню в сахаре и долго гуляли в лесу, взявшись за руки. Мы не шли по тропинкам, мы летали. И нам так хорошо было вместе. Было…

Вспоминая свое недавнее прошлое, такое счастливое и безоблачное, я никак не могу понять, почему, ну почему это случилось именно со мной, в чем моя вина? Почему я не сумела, не смогла удержать в руках свое маленькое и уютное семейное счастье?

И все признаки были на лицо, а я - слепая курица, списывала все на тяжелую нудную работу мужа, на мерзкую дождливую погоду, на перепады давления, да на что угодно, только не на это. Тихонько прятала голову в песок, как страус. А мой Филёныш, обычно такой шебутной и веселый, каждый день приходил с работы мрачный, как туча, молча ковырял вилкой в тарелке и невидящим взглядом сверлил дырку на обоях.

- Филипп, что с тобой?
- Что, что??? - наконец, взорвался он, - Что тебе надо от меня? Да пропади ты пропадом куда-нибудь! И детей с собой забери! Клуша!

А потом я узнала, что у Филиппа появилась она - Лена. Бойкая, яркая, красивая, очень подвижная и эмоциональная. Вся под стать Филу. И медведь ей на ухо не наступал, в отличие от меня. Хороший дуэт получился, слаженный. Мое же хриплое карканье на фоне этих ярких пташек вызывает лишь недоумение с примесью едва скрываемой жалости.

- Ты только, пожалуйста, не ненавидь меня, я хорошая! - трепетно-трогательно вопрошает меня Лена.
- А я и не буду, не буду. Честное слово!
- Кать, ну ты пойми, ну зачем детям нужны хмурые родители? - вызывая из прострации, опять тормошит меня Лена.
- Мы не хмурые!
- Да, да, сейчас-то не хмурые, ибо счастливы, но если лишить человека счастья, разумеется, там не только хмурость возникает. Ну, пожалей же Филиппа. Ты ведь все еще любишь его, да? Свобода - это же восторг, делай все, что захочешь, и какие перспективы открываются! Ну, отпусти его, не будь эгоисткой!

Лена суетится, размахивает тонкими холеными руками.

- Кать, знаешь, вот так иногда встречаются две половинки, которые блуждали по земле в поисках друг друга. И если они встретились, то ничто не в состоянии им помешать соединиться… Понимаешь?

Да, да, конечно. Какая же я дура. Счастье других - главное в жизни... Эх, если бы можно было вскрыть мою глупую голову и вложить туда благородные мысли о самопожертвовании, и чтобы эта умные мысли надолго там задержались и никуда не убегали… Но нет. Бах! И все разваливается на кусочки. Мне больно. Мне страшно. Мне очень страшно, потому что все это со мною в первый раз. А еще мне очень обидно. Но это ерунда, потому что боль пройдет. И я радуюсь, что осталась жива…

***

Дети спят. Филипп сегодня ночует у Лены, впрочем, как и всю прошедшую неделю. Я смотрю телевизор - какое-то ток-шоу с семейными разборками. И ситуация похожа на мою. Ну, точь в точь:

- Это же надо выбрать такую отвратительную судьбу в жизни. Быть вором. Не думаю, что жизненная дорога этой вертихвостки теперь усыпана розами. Каждый день знать, что радуешься ворованному, что быть вором - это твоя главная роль, и бояться, что, может быть, рано или поздно, за свою низость придется заплатить. Может, христиане и могут жалеть подлецов и "подставлять вторую щеку", но у меня не получается.

- Ну… Людей не воруют. Это же не рабство….

- Украдено чужое счастье, чужая радость. Украдены улыбки детей, отцовское детство. Украдено многое.

- А воровство не всегда предполагает злой умысел. Иногда люди берут чужое по простоте душевной.

- Как только начинаешь волноваться о делах насущных, всякая душевная боль уходит. Потому как любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда…

- Человек так устроен, что думает только о себе, о своем счастье и о своем благополучии. Надо любить себя! Кто-то встречает свою любовь и свое счастье в 18 лет, а кто-то, имея семью, ищет до 50, а когда находит, то забывает обо всем, так как живет для себя, а не для жены, мужа и детей... Надо научиться любить себя, и тогда многие вещи будут менее болезненны... Каждый выбирает свой путь и свою судьбу, каждый живет своей жизнью. Да тяжело, да больно, да страшно - но не смертельно. Люби себя, живи для себя, и все у тебя будет хорошо.

И все будет хорошо… Спасибо, мои дорогие. Я все поняла.

***

Катя медленно встала, покачала головой, резко дернула оконную раму, и застыла на подоконнике. "Будьте счастливы, пусть у вас будет все хорошо!", и, раскинув руки-крылья, полетела к звездам…

Иван неприкаянный