– Привет тебе, любимое творенье! – радостно рявкнул Вовка и рухнул на стул, намереваясь взгромоздить ноги в гриндерсах размера, полагаю, сорок девятого, плюс–минус лапоть, на мой стол.
– Ноги прочь от моей собственности! – я легонько треснула по гриндерсам металлической линейкой. Звук получился, надо сказать, красивый. Вовка поморщился:
– Ты мне так всю обувь распугаешь. Слушай, я вопрос тебе хочу задать.
– Риторический?
– Не-а… Метафизический.

Мне немедленно захотелось треснуть Вовку еще и по голове – проверить звук. Чутье подсказывало – будет хороший пустой звук, чему там резонировать-то. Но я удержалась, тем более что объект предусмотрительно спрятал голову под стол и что–то искал там в своем пакете. Судя по шелесту и пыхтению, Вовкина борьба с упрямым предметом пока шла со счетом 1:0 в пользу пакета. Наконец нечто искомое было найдено, извлечено, опять же судя по звукам, потом из-под стола показалась Вовкина голова, потом то, что он так долго искал, вернее – кого.

– Нда? – сурово осведомилась я, рассматривая щенка неизвестной породы, водруженного на мой стол. Гриндерсы, наверное, нанесли бы меньше урона.

– Во! – торжествующе сказал этот великовозрастный Буратино. И начал бессовестно врать. Жаль, нос у него при этом не рос, у меня как раз карниза в офисе не хватало….
– Я, значит, топаю себе по улице. Небо синее, птички…
– …поют, – не удержалась я.
– Ага, – кивнул Вовка, – поют. Тут я ка-а-к поскользнусь, ка-а-ак брякнусь, аж искры из–под гриндерсов посыпались. Очнулся от того, что меня кто–то в нос лижет. Ну и вот… Алиса?

– Нда? – сурово осведомилась я, рассматривая щенка неизвестной породы, водруженного на мой стол. Гриндерсы, наверное, нанесли бы меньше урона.
– Алиса… Ну ему жить негде… – в лучших традициях уличных попрошаек заныл изверг моего рода.
– Если я его возьму, мне тоже будет негде жить, – сурово отрезала я.
– Алиса, хозяйку квартиры я беру на себя… – оживился Вовка.
– А давай я лучше возьму на себя твою маман, Адель Марковну? – вкрадчиво осведомилась я, аккуратно беря щенка на руки, спуская на пол и вспоминая анекдот про мужика, бродившего по рынку в поисках того, кто продал ему белого медведя под видом хомячка.
– Мама непробиваема и непоколебима… – грустно ответил Вовка. – Ты вот не такая.
– В смысле? – оторвалась я от созерцания чудесной помеси сенбернара, чау-чау, лайки и, судя по набитому до отвала пузику, бегемота.
– Ты – добрая, – проворковал Вовка. – Умная, красивая, душевная…
– Черствая и сухая, – отрезала я металлическим голосом, от которого щенок, видимо, испугавшись, дрогнул, и под ним образовалась неслабая лужа. Вовка убито глянул на меня - и я, дура такая, сдалась.

– Живо за тряпкой, – скомандовала, – потом вези его ко мне домой, там вы оба меня и ждите. Зайдешь к Ленке, спросишь, чем кормят бегемотов, купишь ему еду, накормишь. Потом к ветеринару на прививки и проверки… А вечером будем разговаривать, мне еще работать надо.
– Ага, – просиял Вовка в мгновение ока убрал следы щенячьего восторга, и они с Бегемотом вымелись... ко мне домой. Я грустно смотрела на дверь и очень жалела о своем поступке, больше всего мне было жаль себя, любимую. Но, как известно, мудрые мысли посещают нас лишь после осуществления идиотских планов. А иначе жизни на Земле уже давно бы не было.

После обеда я заглянула к шефу:
– Владлен Михаилович, – скромно вопросила я, – вы меня сегодня не отпустите пораньше? Я все, что на после обеда осталось, могу и дома посчитать. Просто боюсь я, что если сегодня еще на пару часов задержусь, у меня может не остаться дома.
– Что, все так плохо? – осведомился Владя, он же Владилен Михайлович, он же мой бывший одноклассник Мих.
– Хуже некуда. Просто заходил Вовка…

Продолжать было не нужно. Вовка, тоже одноклассник, а по совместительству претендент на мою руку и сердце еще со школьной скамьи, являлся проводником различных катаклизмов и стихийных бедствий в нашу жизнь…

– Алиса, – сурово заметил шеф, – лучше бы тебе за него все же замуж выйти…
– Подумаю, – смиренно отозвалась я и пулей ринулась домой.

– Подрастет – узнаем. Судя по зубам, ему месяц, судя по лапам – перспективы роста отменные. А ты его точно у себя решила оставить?

Зайдя в квартиру, я умилилась: на пушистом коврике у дивана перед телевизором мирно сопели два щенка – Вовка и Бегемот. К чести нашего стихийного бедствия номер один надо сказать, что других следов пребывания нового жильца в доме не обнаружилось, разве что новая миска на кухне (судя по ее размерам, Ленка предполагала в моем щенке помесь с ирландским волкодавом или даже гималайским медведем), миска для корма, мешок с кормом, который скромно занял один из углов кухни, и милый пушистый домик-гнездо, купленный не так чтобы уж совсем на вырост. На цыпочках, дабы не будить компанию, я вышла из квартиры и зашла в соседнюю, к Ленке.

– Как полагаешь, какого размера щеночек будет? – спросила я ее с порога.

Ленка обладала невероятной любовью к братьям меньшим, оптимизмом и тремя детьми, которых наша соседка, баба Люся, иначе как моровым поветрием не называла… Мать особо крупного семейства обернулась от очередной кастрюли с кашей и ответила:
– Подрастет – узнаем. Судя по зубам, ему месяц, судя по лапам – перспективы роста отменные. А ты его точно у себя решила оставить? У тебя ведь жилье съемное.

Я вздохнула… Пока я слабо представляла реакцию Джульетты на нового жильца, но предполагала самое худшее. «В крайнем случае, сниму жилье за городом, – подумала я. Давно же собиралась жить на природе и в городе только работать».

Ленка вдруг повернулась ко мне и добавила, непонятно к чему:
– Мужчина в доме – к переменам.

У Ленки такое бывает. Молчит, молчит, а потом как ляпнет. И думай потом, к чему оно было. Главное, про которого из этих двоих она так значительно сказала «мужчина»?

Я вернулась домой. На меня снизу вверх смотрело четыре глаза, все они были сонные, слегка бессмысленные спросонок и умильные. Потом Вовка вскочил, сообразив, что спит у меня на коврике. Смущенно заявил, что Джульетту уже видел, что она дала добро, но грозилась зайти для разговору.

– Я уже купил цветы, ром и кофе, – робко добавил Вовка. – Чем ее еще задобрить?

Я пожала плечами. Джульетта была для меня всегда загадкой. Ее мог вывести из равновесия любой пустяк, в то же время к катастрофам она часто относилась невероятно беспечно. Похоже, щенок был отнесен ею к разряду катастроф.

Не буду перечислять всего, что успел Бегемот до вечера. С его помощью мне удалось основательно пересмотреть свои взгляды на раскиданную всюду одежду и обувь, на хранение особо ценных вещей не в закрытых ящичках и на размещение всех проводов ниже уровня роста щенка. Вечером появилась Джульетта. Седая худощавая дама, в джинсах и розовом свитерочке, она со спины запросто могла быть принята за стройную девушку. Да и характером она была вряд ли на свой возраст. Бегемот ринулся к ней со всех лап и начал прыгать, ошалело показывая свою любовь. Я замерла. «Сейчас, –подумалось мне, – нас с Бегемотом выведут на улицу, и там мы и будем жить отныне». Но Джульетта вдруг наклонилась, потрепала бешено вьющегося вокруг ее ног щенка и … поцеловала его в мокрый нос.

В глубине души я понимала, что появление Бегемота в моей жизни явно перекосило все линии судьбы, и сейчас поезд мчится, презрев все пути, расписания и даже рельсы…

– Голубушка, – улыбаясь сказала Джульетта своим хрипловатым контральто, – разве можно такого пса держать в тесной городской квартире? У меня по соседству пустует дом. Он вполне приличный, хозяйка уехала за границу и была бы только рада, если кто–то там жил. Переезжайте, будем с вами соседствовать?

В глубине души я понимала, что появление Бегемота в моей жизни явно перекосило все линии судьбы, и сейчас поезд мчится, презрев все пути, расписания и даже рельсы…

Поэтому я сказала кратко:
– Хочу…

***

Конец мая… Бегемот сидит у калитки и ждет Джульетту. Он всегда встречает ее у нашей калитки. Я ленюсь выбираться из кресла в саду и просто любуюсь пробуждающейся природой… Бабочки, цветы, птицы – как я могла жить без всего этого в тесной городской квартире? Где-то в глубине сознания бродит мысль-напоминалка: не забыть вытащить из печи пирог, скоро придет Вовка…