1982
Москва
Ноябрь.
Сначала пришли холода. Выпал снег.
Потом всё растаяло.

11-го ноября было +11.

11 ноября, день смерти Брежнева, стал моим счастливым днём.

Пришла порисовать в Новодевичий.
Изобразила вид.
Получилось нормально.
Пристал турист из ФРГ.
Захотел купить картину.
Предложил немецкие марки.
Испугалась.
За такое посадить могли.
Надолго.
В те времена продавать частным образом было запрещено, тем более иностранцам, да ещё за валюту.
Зарплата маленькая. Вечно копейки считала.
А тут такой шанс!
Я набралась наглости и бухнула: «10 рублей — цена двух моих рабочих дней».
Турист, не торгуясь, дал десятку и довольный ушёл с картиной.

Так было положено начало моему частному бизнесу.

Позвонила Валерке. Рассказала.
А он мне: «Как же я тебя люблю!»
Неужели?!

Полгода твердила: «Женись, падла!»
Отлынивал.
И вдруг согласен.

Сообщили нашим мамочкам.
Моя в восторге.
Его — в ужасе.

Нам с Валеркой по двадцать.
Похожи, как брат с сестрой.
Так и зовёт — «сестрёнка».
А я его — звездой экрана — «котом Леопольдом».

Потом вечером позвонила голосом мышонка из мультика:

— Леопольд, подлый трус, выходи!

Захотелось покататься с ним по Москве на его новеньком голубом «Запорожце», заехать куда-нибудь в укромный уголок, заняться любовью в машине, как повелось у нас в последние полгода.

Но в тот вечер он заартачился:

— Я выпил по поводу решения. Вдруг милиция?
Я заныла.
Он утомился и уступил.

На дорогах в тот вечер выставили кордоны.
Нас тормознули.
— Я же говорил! — с досадой воскликнул Валерка.
Откупились десяткой. Той самой, что заработала за картину.

Расстроилась.
Валерка решил утешить.
Предложил на следующий день сходить в пивную.
Не бывала раньше.

Стекляшка пивной находилась недалеко от Валеркиного дома.
Решили — потом пойдём к нему.
Теперь его мама разрешила меня водить.

Привёл из пивной пьяную.
Втащил на себе, как добычу в логово.
Будущая свекровь «несказанно обрадовалась» и ушла в свою комнату, хлопнув дверью.

Впечатления от пивной осталось приятное.
Я думала, что там сборище грязных, склочных отбросов общества — бомжей и дешёвых проституток.
Вопреки моим опасениям там всё было цивильно, тихо-спокойно.
Никаких женщин. Ни продажных, ни порядочных.
Поэтому женский туалет идеально чистый.
Приглушённая акустика.
Полумрак.
Обстановка лаконичная, располагающая к душевной простоте.

Попробовала варёных креветок. В те времена креветки считались едой презренной и противоестественной. Хуже кальмаров, которых нормальные люди тоже не ели.

Попробовала варёных креветок.
В те времена креветки считались едой презренной и противоестественной.
Хуже кальмаров, которых нормальные люди тоже не ели.
Традиционной закуской в пивных считались пакетные пельмени.
Но пельмени кончились.
Я заныла, обращая на себя внимание.
Валерка сквозь зубы настоятельно порекомендовал креветки.
Я поняла, что если не попробую креветок, то он на мне не женится.
Оказалось очень вкусно.
Валерка, как всегда, прав.

Мы учились в одной школе с восьмого по десятый.
Я присвоила ему тогда титул самого невзрачного в классе.
Бывало, смотрю на него: «Шибзик. Сморчок унылый».
Было в нём тогда что-то скорбное, старческое, отстранённое.
Весь в себе, смотрел куда-то мимо сквозь толстые стёкла нелепых очков.
Дружил с такими же невзрачными и малахольными.
Правда, ходили слухи, что он «упакованный».
На вечеринках все ребята пахли его духами «Арамис».
У него единственного был магнитофон и самые последние записи, которые он давал переписать.
Не потому, что добрый.
Он покупал приятельские отношения.

Исподтишка он кадрился ко всем симпатичным девчонкам в классе, в том числе и ко мне.
В открытую не решался. Засмеяли бы.
А на тихое сватовство получал тихий сочувственный отказ.

Зато через год после окончания школы, когда снова встретились всем классом, я ахнула — как он изменился!
Вытянулся и такую классную фигуру себе накачал!
Весь точёный, в бицепсах.
Волосы отпустил.
Раньше ходил обскубанный.
И откуда только взялись эти мягкие светло-каштановые локоны.
Модный. В фирменной джинсе.
Из наших стал самым симпатичным.
Ничего, что очкарик.
Очки ему идут — стильные, матовые.
Такие и те, кому не надо, носят для красоты.
Дальнобойщик.
На заочном в институте.
Рассказал мне, что у него туберкулез и его периодически кладут в диспансер.
И ещё, что он не раз угонял машины — покататься.
А теперь у него свой «Запорожец».
И ещё служебный грузовик по прозвищу «Летучий Голландец».

По поводу своего грузовика Валерка несколько комплексовал.
Увидев этот аппарат, я расхохоталась.
Даже не дедушка, а остов, влекомый потусторонними силами!
Грузовик выглядел таким ветхим, что, казалось, стукнешь по нему и развалится.
Совершенно непонятно, как Валерка гоняет на нём по бездорожью российской глубинки.
Но именно этому грузовику Валерка был обязан своим преображением.
Он стал сильным за двоих — за себя и за свой грузовик.
Из млявого зануды превратился в живчика, из рассеянного, сонного пофигиста, в собранного, ответственного, молниеносно душканчика.

К сожалению, через несколько лет все эти качества были им утеряны.
Он закончил учёбу и переменил профессию.
Стал обыкновенным конторским служащим, невзрачным, как в школьные годы. Длинные локоны остриг. Качаться перестал.

Но до этого я успела насладиться Валеркиным расцветом.

После окончания школы, в течение двух лет он успел вычислить и перетрахать всех популярных девочек нашего класса, пока в 1982-м очередь дошла до меня.
Необычайным чутьём он появлялся именно тогда, когда очередная «пациентка» брошенкой рыдала по сбежавшему жениху.
Летом 1982 таковой оказалась и я.
В подобной ситуации Валерка возникал, как последний трамвай в ночи.
Действовал конкретно и многообещающе, чтобы в последний момент сбежать из-под венца.
Он стал профессиональным бегуном из-под венца.
Это была его вендетта тем, кто когда-то отверг его.

В подобной ситуации Валерка возникал, как последний трамвай в ночи. Действовал конкретно и многообещающе, чтобы в последний момент сбежать из-под венца.

Он за мной ухаживал, отхаживал, откармливал всякой вкуснятиной.
Но сколько волка ни корми….
Я скучала по парню, который меня бросил.
Валерка чувствовал, что не может взять меня до конца.
Он на мне завис.
И видно в сексе я ему подошла.
Никогда не раскрывался.
Чувства изображал.
После нашей первой ночи таращился на меня, пытаясь придать выражение:
— Надо же! Четыре раза!

Подумаешь, четыре раза.
Мой рекорд — 13 раз — семью годами позже. Цели не ставила.
Герой — финский сварщик Харри.
Год продержался в общаге для финских строителей, сохраняя верность жене.
На мне его сорвало.

Для Валерки многочисленные романчики были средством самоутверждения.
Он всегда сам по себе.
Ему нравилась ездить в одиночестве по глухим дорогам, рисковать.
Нравилась мимолётные встречи.
Я ему завидовала.

У него дома не раз слышала, как звонит междугородка.
Трубку не брал. Лишь цинично усмехался.

Тогда в 1982-м он возвращался из многодневных поездок, как с войны.
Победителем.
Ему было важно, чтобы его ждали.

И ещё Валеркин туберкулёз.
Рассказывал про диспансер, куда его периодически помещали, про то, как умирали его друзья.

Он умел спекулировать риском раннего ухода.

Однажды Валерка вернулся, а я его не ждала.
Я вообще про него забыла.
Обычно уезжал на несколько дней. И я считала эти дни.
А тут хватилась — его недели полторы не было.
За это время вернулся парень, который бросил меня предыдущим летом.
Мы бурно встретились и бурно разошлись.

Соскучившийся Валерка кинулся навстречу и отпрянул — я стала чужой, к тому же, беременной чужим ребёнком.
Он было принялся рассказывать, как попал в ужасную историю и вырвался только благодаря тому, что хотел поскорее вернуться ко мне.
Вдруг он понял, что говорит в пустоту.
Я медленно погружалась в апатию.
В отличие от ситуации летом, латать пробоину заменителем не хотелось.

Самое ужасное, что мы потом ещё пару месяцев по инерции продолжали встречаться.
Он садомазохистски наблюдал за мной.
Уходя, дал денег на аборт.

Недавно нашла его в интернете.
Эдакий упитанный, бодренький господинчик с игривым взглядом.
Президент компании по продаже недвижимости.
Ни жены, ни детей.
Однажды серьёзно заболел.
Решил жениться перед смертью.
Как поправился — развёлся.

Аутизм — это почти что национальность.
Аутисты могут общаться только с аутистами.
Он, видимо, не отдаёт себе отчёта.
В лёгкой форме незаметно.
Я тоже долго за собой не замечала.
А тот бывший кавалер, что поломал наши планы в 1982-м, закончил свои дни в психушке.