Еще с первого класса я знала, что живу в самой лучшей на свете стране, за пределами которой люди только и делают, что страдают.

Я думала: «Какое счастье, что я живу в Советском Союзе, а не на каком-нибудь диком западе!»
И по этому поводу я должна была посвятить свою жизнь служению этой стране, забыв о личных интересах.

Вот я и написала в сочинении на тему «Кем я хочу быть», что хочу стать дояркой.
Такая профессия казалась мне высшей формой самоотверженности.
Тогда, в девять лет, я не могла додуматься до того, что есть профессии и похуже — например, санитарка в психбольнице.

Здесь в Швеции санитарки всюду требуются и, если человеку больше некуда податься, остается только туда.

Я так старалась навести красоту, что ему пришлось прождать меня десять минут. Он даже испугался — туда ли он приехал.

Надраивая унитазы в моей психушке, я, совсем как в детстве, думала: «Как же мне всё-таки повезло: живу в экологически чистой, безопасной стране, не голодаю, у меня шикарная, по советским стандартам, однокомнатная квартира. И должна я плакать от благодарности, что меня здесь приютили и дали возможность работать».

Все это хорошо, только я чувствую, что слабею и деградирую не по дням, а по часам, что такая работа катастрофически сказывается на моей внешности. И скоро я совсем потеряю приличный вид.

Подружки посоветовали мне в срочном порядке найти богатого мужа. И я сосредоточенно начала искать: через интернет, по престижным клубам, по объявлениям в газетах. В общем, всеми возможными способами. И вот, наконец, нашла принца на белом коне.

Мой вороний райончик, населённый восточными иностранцами, крейсером врезался в райский уголок, где стояли красивые виллы, в которых жили крутые шведы, и вилла «принца» была в ста метрах от моего дома.

Я, не зная этого, долго объясняла ему, как добраться до меня из центра Стокгольма.
Он внимательно слушал, переспрашивал детали — куда свернуть, какие магазины по пути попадаются.

Я так старалась навести красоту, что ему пришлось прождать меня десять минут. Он даже испугался — туда ли он приехал.

И вот я вышла во всей своей восточной красе.
Он стоял на фоне новенького белого «Мерседеса» и улыбался. Мы поехали обедать в шикарный ресторан при его гольф-клубе.

Во время обеда он рассказывал о себе. Он директор крупной компьютерной фирмы и в свои пятьдесят лет мог с уверенностью сказать, что прожил счастливую жизнь, полную интересных поездок, воплощённых замыслов, и всё у него было хорошо.

Он стоял на фоне новенького белого «Мерседеса» и улыбался. Мы поехали обедать в шикарный ресторан при его гольф-клубе.

— Бывает ли плохо? — спросила я.
— Бывает. По утрам, когда я просыпаюсь и вижу лицо моей жены.
Он очень любил свою жену, но не прошло и тридцати лет, как любовь кончилась.
— У меня впереди ещё пятьдесят лет активной жизни, — продолжал он. — Я хочу любви, хочу детей.

На прощанье он страстно облобызал меня, сказал, что уезжает в командировку, будет писать и звонить.

По утрам мне приносили розы, каждый день от него приходили любовные письма с открытками, а названивал он денно и нощно.
Надраивая полы в психушке, подмывая психов, собирая грязное белье, я представляла, как буду жить в красивом особняке со своим принцем и купаться в роскоши.

И вот, когда я совсем погружалась в свои розовые мечты, на меня падала Му-Му — огромная шестидесятилетняя сумасшедшая, которая любила подкрасться сзади, наброситься и с силой навалиться.
С помощью двух санитарок меня вырывали от Му-Му. Психи меня любили по-своему.
В мои обязанности входило не только обихаживать, но и развлекать сумасшедших, а также есть вместе с ними.
Это ужасно.
Мой будущий муж говорит, что я работать не буду — зачем? Он и так хорошо зарабатывает.

И вот наконец он приехал. Он оглушил меня еще одним шикарным рестораном. Мы сидели за столом, уставленным всякими яствами, а вокруг отдыхала стильная публика, в ряды которой я, в своей рванинке, не вписывалась.
— Ты одета скромно, но со вкусом, — прочитал мои мысли будущий муж. — Если тебе здесь не нравится, мы можем посидеть в одном тихом уютном баре.

Я откровенно себе призналась, что в этот вариант я не верила. Но, с другой стороны, он казался мне простым, как герой комикса.

Вскоре мы сидели в этом тихом уютном баре, который располагался при гостинице.
— Знаешь, я тут номер снял.
— Это зачем?
— Я порядочный человек и честно тебе скажу — мой развод через три недели. Моя жена страдает. Я не хочу, чтобы она знала о нашей любви. Она мое прошлое. Ты мое будущее.

Квадратная камера номера была совсем как моя квартира, только без плиты: кровать, вешалка, стол.

Он смотрел на меня с надеждой. Сидели молча. Я откровенно себе призналась, что в этот вариант я не верила. Но, с другой стороны, он казался мне простым, как герой комикса. Я, как уборщица, думала, что маленькую душу, как маленькое помещение, легче содержать в чистоте. Но с позиции уборщицы, как с дешёвых мест в театре, плохо видно сцену жизни. Директор крупной компьютерной фирмы не мог быть идиотом.

Мы провели в номере около часа.
Он сказал, что наши отношения вступили в новую фазу. Теперь мы связаны на всю жизнь.

На следующий день я получила от него очередной букет роз и письмо, в котором он подробно описал, как мы проведём наш медовый месяц. К этому письму была приложена копия факса. Он заказал для нас гостиницу в Ницце, на берегу моря.
— Кстати, а где сейчас твоя жена?
— В отпуске. Поехала к родителям, чтобы получить поддержку и утешение. Завтра возвращается.

На следующий день не было ни звонков, ни писем, ни роз.
Я подождала недельку, потом позвонила.
Автоответчик сообщил мне, что супруги Свеннсон уeхали на десять дней отдыхать в Ниццу.

Прошло две недели.
И, хотя мне все было ясно, я решила позвонить ему.
Услышав мой голос, он положил трубку.
А через полчаса раздался звонок в дверь.
На пороге стояла женщина, похожая на смерть.

— Так вот ты где ютишься... — она вошла без приглашения и с глубоким презрением оглядела мою шикарную, по советским стандартам, квартиру.

— Так вот ты где ютишься... — она вошла без приглашения и с глубоким презрением оглядела мою шикарную, по советским стандартам, квартиру. — Богато живёшь. И вот отсюда ты собиралась переселиться в мой особняк? Не удивляйся. Я все про тебя знаю. Он мне рассказал.
— Хороший у тебя муж. Ничего не скажешь.
— Тем и хорош, что мой. Я к санитаркам не ревную. Санитарки всегда нужны.

Она ушла, хлопнув дверью.
Я подумала, что, наверное, в Швеции существует три пола людей: мужской, женский и иностранный.
Эта мысль привела меня в ярость. Я набрала номер:
— Слышь, друг, если так уж захотелось секса — не обязательно предлагать замуж. Предложи выпить!
— Не надо так кричать, — ответил мой принц . — Я тебя не обманывал — я мечтал. А за то, что ты сюда названиваешь и нас беспокоишь, я на тебя в полицию заявлю.

И заявил.