Ты приходишь в обеденный перерыв, и мы идем через дорогу под красные зонтики, где так уютно примостилось летнее кафе. Из-за невыносимой сорокоградусной жары есть не хочется и сил хватает только на мороженое с минералкой. Кажется, у нас любовь… Мы еще не поняли, что нас объединяет, но чувствуем, что проводить время вдвоем очень здорово.

По пути к кафе есть автостоянка, и каждый раз, проходя мимо, мы обращаем внимание на старика, который приглядывает на ней за порядком. Ничего примечательного в нем нет - старичок как старичок, если бы не его необычный внешний вид.

Из его сандалий всегда выглядывают непарные носки совершенно разного цвета, штопанные неумелой мужской рукой грубыми нитками и тоже не в тон. Очки с толстенными стеклами держатся на неопределенного цвета шнурке, по причине отсутствия дужек. Забавный сиротливый образ старика дополняют выцветшая потерявшая форму панама, потрепанная тетрадка и раритетный милицейский жезл, как в кинофильме «Берегись автомобиля». Не показная деловитость и доброжелательность вызывают симпатию, и мы улыбаемся ему при каждой встрече, весело отмечая при этом, что старик опять надел непарные носки.

Знойное азиатское лето такое долгое - начинаясь в мае, оно продолжается почти до ноября, и кажется, что у самой природы уже нет сил переносить это засушливое время. Деревья, уставшие держать листву, стоят, понуро склонив кроны и дожидаясь времени, когда можно будет скинуть пыльную тяжесть и облегченно вздохнуть.

День твоего отъезда - это как неизбежный конец целой жизни...

Не замечая пекла после холодной московской весны, зажмурив глаза, ты с удовольствием подставляешь лицо под жаркие солнечные лучи и на фоне загорелых азиатов выглядишь, как янки в индейской Америке. Всего за несколько дней твоя кожа приобретает красивый бронзовый оттенок и служит «покровительственным окрасом» для приезжего человека.

- У нас все будет хорошо… Я тебя люблю… - каждый раз произносишь ты, и я тебе верю. Я счастлива, и счастливее меня нет человека на всем белом свете. Улыбка с твоего загорелого лица, так быстро ставшего родным, смотрится по-другому, она притягивает и окутывает волной тепла.

«Лето - это маленькая жизнь…» - поет твой любимый бард Митяев… День твоего отъезда - это как неизбежный конец целой жизни. Отодвигая его в своем сознании подальше, понимаю, что изо всех сил пытаюсь обмануть только себя. Ты мысленно борешься со своей несвободой и не знаешь, как сказать мне, что не находишь выхода. А я все понимаю и обреченно жду. Лето этого года оказалось неправдоподобно коротким и пролетело, как сказочный сон… Для меня этот сон будет длиться вечно… Мой принцип «закрытой двери» не работает, дверь закрывается, но остается каждый раз маленькая щель, через которую тонкой струйкой просачиваются дождинки воспоминаний. Со странным упорством, похожим на сумасшествие, нахожу уголки города, где мы были вместе, и, испытывая запредельное чувство горечи и тоски, набредаю на знакомую автостоянку.

Наш старичок сидит на прежнем месте, только за это время с ним произошла удивительная метаморфоза. Каким-то странным образом я понимаю, что носки у него сегодня парные, несмотря на то, что поверх них надеты чистые ботинки. Вместо шнурка на очках появились традиционные дужки, потертую панаму заменила вполне приличная фетровая шляпа, а выглаженная заботливой рукой рубашка сияла белизной.

- Это от него, это от него… - как сумасшедшая бормочу я, пугая таксиста.

- Как поживаете? - улыбаясь, спросила я старика, радуясь, что нашелся человек, который заботится о нем. Мне тоже нужен человек, о котором я буду заботиться. Мне нужен ты, но помочь мне может только чудо…

Сегодня я непременно поеду к своему дубу, который растет в городском парке на берегу Анхора. Необъятный и древний, он, наверное, помнит еще Тимуридов. Выстоявший все невзгоды и повидавший многое на своем веку, он приобрел удивительное волшебное свойство - давать силу и надежду отчаявшимся. Даже не припомню, кто мне рассказал об этом чудо-дереве, но когда жизнь устраивает мне экзамены, и я не справляюсь, то прибегаю к нему. По всем канонам православия это чистой воды языческий ритуал, но так приятно прижаться к темному потрескавшемуся стволу, кожей почувствовать мощную добрую энергию и знать, что заветное желание исполнится.

«Я хочу, чтобы он меня не забыл. Хочу, чтобы вернулся, когда сможет, когда будет готов к этому. Я буду ждать его всегда». Исполин будто вздохнул. Испугавшись, я отпрянула. Сколько он выслушал подобных просьб на своем веку…

- Алло, Вы, Алиса? Вы далеко от аэропорта? Вам передали пакет, - незнакомый голос был радостным, и я, поддавшись этой радости, как на крыльях уже мчусь в аэропорт.

- Это от него, это от него… - как сумасшедшая бормочу я, пугая таксиста. Нетерпеливым жестом раскрываю пакет… Носки - красный и синий, носки, как напоминание о счастливом лете. Напоминание о нас. О вечном стремлении найти свою половинку, родную душу. Где ты, родная моя душа! Я тебя жду!