С рождения я получила от БОГА четыре изумительных подарка: чудесную семью, шикарные локоны, стремление и любовь к качественному общению, и наимощнейшею интуицию.

Сколько себя помню, я всегда знала, когда можно сказать, спросить, да и вообще открыть рот, а когда следует молчать. В детском саду (да и потом тоже) меня за это не любили: считали высокомерной. Детская душа не умеет врать: мне всегда было скучно с ровесниками, и я старалась дружить с ребятами постарше. А им, в свою очередь, нравилось возиться со мной и изливать на меня свои познания и взгляды на жизнь.

Единственно, что омрачало мою радость от общения с ними, так это тот факт, что все они были школьниками, а я ещё нет. Поэтому я с радостью готовилась идти в первый класс.

Перед 1 сентября родителей попросили задать детям вопрос: «Кем ты хочешь стать?», а ответы передать учительнице. На вопрос: «Леночка, кем ты хочешь быть?» ответ пришёл сам собой. «Астрологом», чуть было не сказала я, совершенно не понимая значения этого слова, но, вовремя спохватившись, сказала: «Милиционером!» Все засмеялись, и на этом «допрос» закончился.

Детская душа не умеет врать: мне всегда было скучно с ровесниками, и я старалась дружить с ребятами постарше.

Интересно, что двадцать лет спустя я стала и тем, и другим...

Класс мне сразу не понравился. Я удивлённо смотрела на это сборище совершенно не подходящих друг другу людей и думала о том, как бы поскорее сбежать к своим книжкам, любимым бардам, да и вообще подальше от шума. Но в этот момент учительница подошла ко мне и сказала, что нас сейчас будут фотографировать. Потом было открытие учебного года...

И вот я в классе. Учительница что-то говорит, но я её почти не слушаю. Я ищу в классе «своего» человека. Не найдя, я тяжело вздыхаю и сосредотачиваюсь на том, как много надо сделать в школе...

Через три месяца первая запись в дневнике: «Плохо усваивает простейшие уравнения». Родители хмурятся.

Вот уже три месяца они каждый вечер занимаются со мной чистописанием, чтением, тренировкой памяти и чем-то ещё. Теперь вот математика...

Вскоре я переживаю первое детское потрясение: наша молодая, милая, красивая, добрая и весёлая Татьяна Георгиевна выходит замуж и навсегда уезжает жить в Ялту.

У нас появляется новая учительница. С этих пор в школу ходить невыносимо: класс и учительница пытаются перекричать друг друга. К тому же со мной рядом садят дурно пахнущего мальчика, которому я должна помогать.

Наконец-то каникулы, и я могу поехать к бабушке.

Я люблю бабушкин двор. В нём растёт большой каштан, а под ним лавочки. Соседки перекрикиваются из окна в окно, но я не понимаю ни слова. Заметив меня, они испуганно замолкают и переходят на русский язык. Чуть позже я узнаю от брата, что говорят они на идиш и что нам нельзя знать этот язык. Интуитивно я понимаю, что и об этом нужно молчать...

А в школе нам рассказывают про равенство народов, о том, какой хороший дедушка Ленин, о том, что всё у нас, да и мы сами, есть благодаря ему. И о том, что Бога нет. Во втором классе меня посещает мысль: «БОГ создал и дедушку Ленина тоже». Испугавшись собственной мысли, понимаю, что об этом надо молчать...

Чтобы как-то отвлечь меня от нелюбимой школы, родители отдают меня в разные кружки. За годы учёбы в школе я и танцами занималась, и музыкой, и лёгкой атлетикой, и шахматами. Но по-настоящему меня захватывала только математика. Кто-то даже высказал предположение, что из меня вырастит вторая Софья Ковалевская.

Во втором классе меня посещает мысль: «БОГ создал и дедушку Ленина тоже». Испугавшись собственной мысли, понимаю, что об этом надо молчать...

Чтобы разнообразить мой круг общения, меня переводят из школы в школу. Жизнь превращается в сплошной цветной калейдоскоп общения, уроков, эмоций, новых лиц, пустоты, отстаивания собственного достоинства и уже неотделимой мысли: «Ты еврейка, и чтобы чего-то достичь, должна трудиться в три раза больше остальных».

И я трудилась... В седьмом классе меня перевели в элитную школу города, где я обрела и настоящих друзей, и душевный комфорт, и великолепное общение, и даже возможность говорить запрещённое. А в СССР начались перемены. И вместе с перестройкой пошатнулся авторитет дедушки Ленина.

Начало 90-х. СССР приподнимает «железный занавес», и нас с общим потоком выносит в Израиль.

Здесь всё новое и непонятное. У нас психологический шок. По возрасту я попадаю в последний класс школы, но меня туда не берут: я не знаю языка и не смогу сдать выпускные экзамены. Вопрос «что же делать?» повисает в воздухе. А пока я иду в класс по изучению языка.

На переменах мы выходим в коридор. Вдоль стен на холодном полу сидят местные ребята, пьют колу, о чём-то болтают. Одеты все очень небрежно. Они чужие для нас, мы чужие для них. Они нас презирают. Во-первых, потому что мы не знаем иврит, мы не знаем идиш, мы не знаем собственной истории, мы не знаем ничего о государстве Израиль, а во-вторых, они все абсолютно уверены, что мы – «русим» - все хулиганы и проститутки. И, как подтверждение этому, на перемене ко мне подходит девятиклассник и совершает непристойное действие.

За что, отойдя десять метров, получает внушительную оплеуху от парнишки из Баку. С этого момента начинается война: мы пытаемся утвердиться на новой родине, «они» - не уступить и пяди своей территории. Но постепенно мы проникаемся взаимоуважением друг к другу: они видят нашу целеустремлённость, аккуратность, приятие и изучение всего нового, мы же понимаем, что в них нет ни грамма жестокости при том, что страна живёт в постоянном состоянии войны.

Они добрее нас. И этому тоже стоит у них поучиться.

В начале нового учебного года я попадаю в школу-интернат. Хотя правильнее - пансион. Класс у нас полностью «русский»: 14 ребят и 13 девушек в возрасте 17-18 лет. Все из разных уголков СССР. Нам всем за два года нужно получить аттестат зрелости, и мы все меньше года в стране. Это обстоятельство нас необычайно сплачивает. И уже через несколько дней мы не можем прожить друг без друга.

После школы идём на обед в столовую, потом каждый по своим комнатам. После ужина собираемся всем классом на «бардовский» вечер: школа наша находится на территории лесного массива, созданного в пустыне, и перед зданием, в котором мы живём, есть чудесная поляна. На ней мы ведём задушевные разговоры, поём под гитару, травим байки....

Нам всем за два года нужно получить аттестат зрелости, и мы все меньше года в стране. Это обстоятельство нас необычайно сплачивает.

С наступлением холодов всё это перемещается в комнаты.

Раз в неделю мы не учимся. Мы работаем. В школе самообслуживание: мы убираем помещения, работаем в теплице, на кухне, в автомастерской. За каждым классом закреплён его день. Этот факт сближает нас с коренными израильтянами. Постепенно мы сдруживаемся: мы помогаем им по математике и физике, они нам по истории, языку и литературе и ещё каким-то предметам, которые мы учим впервые.

Вторая половина учебного года. Начинаем получать первые повестки в военкомат. Мы не строим планы на «после окончания школы». Дорога у всех одна: мы все станем солдатами Армии Обороны Израиля. В первый раз в нашем классе вспыхивает ссора: ребята против службы девушек в армии, девушки же отчаянно туда рвутся....

Вот и первые военные сборы. Очень жарко, ноги не привыкли к военным ботинкам и живут своей жизнью, отдельно от тела. А приклад больно отдаёт в плечо после каждого выстрела. «Ленка, ты сильней прижимай приклад к плечу. Отдача будет не такой сильной». Кто-то из ребят заботливо учит меня правильно держать автомат. Я стараюсь.

Отдача такая, что я получаю неслабый удар в челюсть. Командир вздыхает и приглашает нас ознакомиться с устройством танка...

В конце нам предлагают написать, кто где хотел бы служить.

Вот и выпускные экзамены. Мы всем классом сидим, зубрим.
В каждой комнате свой предмет. Ходим из комнаты в комнату, повторяя, дополняя, освежая в памяти, заучивая наизусть. Все стараются улыбаться, шутить. Но каждый понимает, что ещё две недели, и мы расстанемся. Стараемся об этом не думать. Иначе разревёмся.

Выпускной вечер. Собралась вся школа. Мы - особенный класс.
Единственный полностью «русский» класс на все школы Израиля. За нашей жизнью и успеваемостью напряжённо следили из всех министерств.

Итак, мы оправдали доверие. Мы учились наравне с коренными израильтянами, и мы все получили аттестат зрелости! Нам аплодирует стоя вся школа, все приехавшие гости. Родители плачут. Торжественная часть окончена. Дальше - подготовленный нами концерт: миниспектакль, песни, танцы, стихи, музыка. Иврит перемешивается с русским... Уже далеко за полночь, и мы потихоньку уходим. Мы бродим по месту, которое два года было нашим домом. И уже не сдерживаем слёз...

Уже далеко за полночь, и мы потихоньку уходим. Мы бродим по месту, которое два года было нашим домом. И уже не сдерживаем слёз...

Утро. Подают автобусы. Сейчас мы навсегда разъедемся по домам. Рыдаем. Прощаемся.
До армии у каждого ещё несколько месяцев. Устраиваемся на работы.
Перезваниваемся. Скоро вновь встречаемся: женятся наши одноклассники. Через полгода - женится ещё одна пара из класса, и мы вновь встречаемся.

Потом уже встречаемся кто как может. Но из виду друг друга не теряем...

Всем классом отмечаем 15-летие со дня окончания школы. Приходят не все: кто в Канаде, кто в США, кто в Германии, а кто и в Россию вернулся. Связь с ними через сайт «Одноклассники». А дальше всё снова, как было раньше: мы так же любим друг друга и не теряемся. Мы ездим в нашу школу, мы помним наше прошлое, мы любим наше настоящее, и мы ценим всё то, чем нас так щедро одарила СУДЬБА!