Слово «конфликт» обычно означает конфликт
между организмами, каждый из которых стремится
максимизировать свою индивидуальную выживаемость.
Р. Докинз

Утро для неё началось необычно. Во-первых, потому что шёл дождь. И не просто шёл, а лил сплошной стеной. Она, собственно, и проснулась от ливневого шума, а дождь она обожала. Раскрыв настежь обе створки окна, она подставила ладошку под его струи. Он не заставил себя ждать, весело запрыгивал в ладошку и очень скоро заполнил её.

Число 19-е. Её любимая цифра — 19. На табло напольных весов высветилась неизменная цифра — 59, ни грамма больше. И 4-й канал порадовал: курс доллара по отношению к рублю упал. Всё хорошо. Всё у неё в жизни хорошо. Она не услышит сегодня: «Доброе утро, мама! Жена, подай творог. Могла бы приготовить запеканку творожную, мама любит».

Ууу… она этого больше не услышит. Никогда. Потому что вчера Димка ушёл. И слава богу. Жизнь налаживалась. Теперь всё будет как прежде — дочь, муж и она.

Вчера, после того как ушёл Димка, она выпила кучу снотворного, пошла к себе в спальню, на ходу бросив:

— Спокойной ночи, доченька. Всё хорошо, всё правильно. Ты достойна лучшего. Этот Димка…

Кто такой Димка? Вы спрашиваете — кто такой Димка? Да это же хам… Ещё тот! Тот, что отнял у неё дочь. Любимую, единственную. Пришёл сюда, в её дом, и стал командовать. Её ребёнком. Как муж. Она разве могла позволить?

— Аля, почему «как»? Муж он ей и есть. Тебе старается угодить, «мамой» называет. Не бездельник, — робко возражала соседка Ася.

— В 21 — жена? Молода ещё. Не доверяю я ему. Льстивый.

— Вроде приветливый. Здоровается всегда. Чем он тебя раздражает?

— Он говорит «твОрог».

— ТвОрог, творОг. Цепляешься. Теперь и так, и так нормально. Из ничего, из крупинки порождаются целые войны. Из-за пустяка, не восприятия. Вот уйдёт зять, а за ним и доченька твоя к свекрови своей. Что тогда? Подумай. Вон, соседка загибается от одиночества. Внуков не показывают. Да что внуков, сына «не показывает»! Её сноха не позволяет сыну приезжать к матери. К родной матери! Подумать только… А тот не смеет ослушаться. Семья!

— То сын! Дочери не предают.

— Ах-а-а-а…

Этому разговору месяц времени, а сегодня с любимой цифрой в дате, под любимый дождик, она пошла в комнату любимого дитя — будить на завтрак. На завтрак она напекла любимые дочкой с детства оладушки.

На осторожный стук в дверь и ласковое «доченька» — никто не ответил. Раз… два… три…

Она тихо приоткрыла дверь и застыла: комната была пуста. Заправленная двуспальная кровать одиноко и бессодержательно смотрела на неё глазами тигра, выбитого в тканом орнаменте покрывала, взгляд которого то ли мудрый, то ли жалеющий.

В растерянности она прикрыла глаза рукой, не могла прийти в себя. Как в детстве, как маленькая девочка, о чём-то зашептала. Глупо. Не бывает волшебной палочки на свете. Отвела руку.

На одной из пуховых подушек что-то поблёскивало. Что это? Брошь в стиле сюрреализма, в виде скорпиона. Длинное брюшко, шесть пар конечностей, поднятый вверх хвост, заканчивающийся иглой.

Сюрреалистичное украшение Димка подарил ей на 8 марта. Её знак зодиака.

— По зодиаку Скорпион умён, рассудителен, справедлив, — сказал он и засмеялся: — Укус Скорпиона обычно смертелен.

Она тогда не притронулась к подарку, не взяла его.

Покачнувшись, она прислонилась к стене. В голове промелькнуло: живой скорпион при помощи двух крупных клешней захватывает добычу, а в его игле — ядовитое, смертоносное жало.

Почему так тихо? Неосознанно, подчиняясь обмякшему внезапно телу, сползла на пол под шуршание мягкого халата. Ощутила под собой свежевыстеленный ламинированный пол. Вытянула вперёд отяжелевшие вдруг ноги. Бессильные руки распластались вдоль тела. Голова пуста. Никаких слёз. И никаких мыслей.

Через некоторое время она испытала такую невероятную усталость, что просто растянулась на полу во весь рост.

Вскоре — лениво, после всё быстрее — мысли-самозванцы пытались бродить в её голове. Она упрямо отгоняла их, как неотвязных мух. Время от времени звонили телефоны: то домашний, то мобильный. Она лежала, уставившись в потолок, такой белый, что уставали глаза, она закрывала их, потом снова открывала. Из столовой долетал звук включённого телевизора. Снова звонили телефоны. Пару раз позвонили в дверной звонок. Соседки голос эхом разнёсся по подъезду:

— Аля, ты дома? Открой, ты дома?

Она лежала и лежала. Без мыслей, без эмоций, без решений.

Нет, одна мысль, одно воспоминание двадцатидвухлетней давности напористо проникало в её сознание. Её свекровь — женщина сильная, с внутренним стержнем, про каких говорят «имеет дух» — умоляющим, не свойственно ей просящим и дрожащим голосом:

Она лежала и лежала. Без мыслей, без эмоций, без решений. Нет, одна мысль, одно воспоминание двадцатидвухлетней давности напористо проникало в её сознание.

— Аля, не оставляйте меня. Мой сын любит тебя, он сделает так, как скажешь ты. Не уезжайте. Я не буду впредь докучать вам, мешать… Не бросай меня. Он у меня один. Прости. Видит бог, как мне нелегко это говорить. Я унижаюсь…

— Вы не представляете, насколько вы правы. Ваш сын отныне мой.

Как часто речевой аппарат опережает мыслительный! И как часто подвержены этому как молодые, так и пожилые люди.

Свекровь неожиданно выпрямилась, в глазах её вспыхнула решимость и, с присущими ей железными нотками, она твёрдо произнесла:

— Однажды ты испытаешь то, через что прохожу сейчас я. Когда-нибудь!

Упиваясь своей победой над свекровью, она в ответ злорадно выкрикнула:

— Ваш сын мой!

Эффект бумеранга. А, Алина?

Не делай зла — вернётся бумерангом…

И не теряй любимых…*

Осмысление.

Как никогда к месту были сейчас слова соседки про «пуповину», которую давно нужно разрубить, и «отпустить», и «полюбить себя, пожить для себя».

Сначала она села, затем поднялась. Нехотя (ни к чему слова) ответила на звонок мобильного. Муж:

— Ты, чего трубку не берёшь? Всё нормально? Чего молчишь? Она взрослая! Дай ей пожить своей жизнью! Если ошиблась, сама пусть поймёт, на своём опыте. Не молчи! Я дал им добро… ну… чтобы сняли квартиру, пожили отдельно.

«Вот оно как. Добро дал! Я для них, всё для них. Сговорились за моей спиной. Подлый. Иуда».

— Не молчи, Аля! Мама пошла на поправку, я уже выехал. К утру буду.

Тотчас следующий телефонный звонок. Дочь:

— Мама! Наконец ты ответила! Не молчи! Я люблю тебя. Не бросила я тебя. «В семье нет ничего важнее понимания, слышать и быть услышанным». Твои слова, мама! Услышь, пойми меня.

«Что? «Услышь?» Всё для неё. Вся жизнь для неё! А она!… Тихушница. Предательница».

— Прости, мама. Пришлось втихую, ты бы не одобрила, знаю. Не хотела тебя волновать на ночь глядя. Ты моя — мама. Ты важна для меня. Но и его люблю. Мама... я тебе внучку рожу.

Отключила телефоны. Прошла на кухню. Вылила остывший чай. Сварила какао. Подогрела оладьи на сковороде, не признавала микроволновку, еда после которой казалось ей «какой-то вялой». Обмакивая оладьи в сметану, она с удовольствием поедала их, запивая какао со сливками. И чихать на диету. Сегодня можно.

Она открыла коробку дорогущих шоколадных конфет, приобретённую к наступающему дню рождения дочери и спрятанную подальше от глаз на верхней полке буфета, прошла в зал. Расслабленно опустилась на диван, оказавшийся до невозможности мягким… удивилась, что раньше не замечала этого…

Стемнело в комнате, а потом и за окном. Зажглись уличные фонари.

Включила телевизор. Её любимый политик, политик всех времён и народов, давал интервью. Молодой, улыбчивый, очень приятной внешности известный журналист задал очередной вопрос:

— Чего вы не прощаете?

— Предательства.

По её щекам потекли слёзы. Она их не вытирала. Не замечала.

Предатели!

Но всегда ли предательство есть предательство? Может, порой оно нам только кажется?

Предатели.

Разве уход выросшего ребёнка за любимым человеком есть нарушение верности матери? А не предала ли она свою дочь, не приняв её выбор, не поверив в её чувства? Почему муж понял молодых, а она увидела в Димке врага? Причём считается, что дочек больше «ревнуют» отцы. Теперь, когда они оба — муж и дочь — поддержали Димку, права ли она, сочтя их предателями? Может, тут дело вовсе не в предательстве?

Как говорится — жизнь покажет.

Любой бытовой конфликт — это всегда конфликт ценностей.**

Пре…

Она почувствовала на губах бесцветную слезу. Не солоноватую. Тёплую.

Она с блаженством поглощала любимые шоколадные конфеты, одну за другой.

Надо бы дочке оставить… и мужчинам.

— А-а, ещё куплю, — ответила непрошеной мысли.

* — Омар Хайям.
** — А. Дуваров.