Первая ночь.

- Тук-тук. Можно войти?
- Конечно, конечно. Значит, я уже сплю. А ведь сегодня даже не пришлось считать кроликов…
- Барашков.
- Нет, я считаю кроликов, причем альбиносов, от них засыпается лучше, правда, побочный эффект потом – глаза на утро красные.
- А я таблицу умножения повторяю. На "семью пять" обычно засыпаю.
- А вы, собственно, кто? Что-то лица вашего разглядеть не могу.
- Я ваша половинка.
- Я вообще-то думала, что моя половинка – это то, что рядом храпит, по утрам поет у меня в душе, и каждый год забывает про мой день рождения
- Нет, если бы он был половинкой, ты бы про него так не говорила.
- Мы уже на "ты" перешли? И как это "так"?
- Как будто он не близкий тебе человек, а половой коврик. Ты сказала про него "то".
- А ты, значит, половинка… Как тебя зовут?
- Просто твоя половинка, в этой реальности нет имен, и лиц тоже. Одна сущность и все.
- Боже, какие сложности. Зачем все это?
- Чтобы в другой реальности не искать свою половинку по телефонной книге или по цвету глаз.
- Но так было бы проще. Договорились, мол, звать меня Иван Иваныч, глаза у меня голубые, встречаемся у памятника Пушкину в ноль часов тринадцать минут двадцать пятого января такого-то года. И все были бы счастливы. Не было бы разбитых сердец и сломанных судеб. У каждого была бы своя половинка.
- Тогда вся жизнь проходила бы в ожидании двадцать пятого января.
- А так вся жизнь проходит в ожидании половинки.
- Половинки, прежде чем стать настоящим целым, должны прожить свою отдельную жизнь, встретить энное количество людей, пролить энное количество слез…
- Все предрешено? Я думала, мы сами строим свою судьбу.
- У нас всегда есть выбор, и в зависимости от того, какое решение мы принимаем, мы становимся ближе к нашей половинке, или дальше…
- А можем всю жизнь делать неправильный выбор и шагать в противоположную сторону от нее…
- Да, просто надо слушать себя.
- Значит, мы с тобой не всегда слушали себя, раз еще не встретились…в другой реальности?
- Мы уже встречались…
- ?
- Дважды ехали в метро рядом друг с другом, один раз сидели в кафе за соседними столиками…
- Но я не знаю тебя.
- Мы так и не познакомились, но скоро я найду тебя и сделаю правильный выбор…
- Я буду ждать.
- Не надо, просто оставайся собой…
- Как ты нашел мой сон?
- Просто я - твоя половинка. Полетишь со мной? Я покажу тебе ночной город…

Просто ночь.

- Представляешь, мы сейчас одни на целой планете…
- То есть совсем-совсем никого нет? Даже Степан Иваныча из соседнего подъезда?
- Совсем-совсем... А при чем тут Степан Иваныч?
- Мне кажется, он будет всегда, и был всегда, и всегда был старым, я маленькая была, а он был такой же, как сейчас, седой, с бородой, в морщинах… На Деда Мороза похож… Старый, нет вечный.
- Никого, только ты и я.
- А куда же все делись? Умерли?
- Почему сразу "умерли"? Улетели… На другую планету.
- А мы почему остались?
- Занимались любовью и не успели на космический корабль.
- Почему все улетели? Из-за глобальной катастрофы, вроде астероида или неизвестной болезни?
- Точно, нашей планете грозит что-то ужасное и мы на ней совершенно одни.
- И сколько у нас времени?
- Четыре часа и двенадцать минут ровно.
- Ты бы стал спасать планету?
- Нет.
- А чем бы ты занимался?
- Любовью с тобой. А у тебя какие планы?
- Съездила бы в магазин, где видела те волшебные туфли в витрине, помнишь, красные. Это – двенадцать минут. А потом – занималась бы любовью… В красных туфлях.
- От нашей любви астероид взорвался бы, так и не долетев до нас, ну или, по крайней мере, сменил бы траекторию… В никуда, чтобы другие планеты не задеть.
- Да, а вирусы той неизвестной болезни погибли бы, не успев даже мутировать, или превратились в желтых бабочек
- Почему в бабочек?
- Потому что это – красиво!
- Все снова стало бы прекрасно, и было бы вечное лето, или весна… Тебе что больше нравится?
- Осень.
- Почему?
- Потому что дождь, и лужи, и желтые листья, и зонты, и серое небо…
- Серое небо это – тоска.
- Серое небо это – печаль и романтика.
- Тогда была бы вечная осень, и иногда лето. Очень редко, честное слово.
- И все вернулись бы с другой планеты обратно, потому что здесь их дом.
- Все… И даже Степан Иванович.
- И были бы счастливы неимоверно и всегда.
- Всегда невозможно быть счастливыми, иногда надо что-то другое для полноты счастья.
- Главное, что мы можем своей любовью спасти нашу маленькую планету, и у нас осталось, кстати, всего три часа сорок семь минут.
- Тогда почему мы до сих пор просто разговариваем?

Последняя ночь.

- Тебе не холодно? Может плед принести?
- Не надо. Я ежусь оттого, что мне грустно…
- Почему?
- Мне сегодня приснились крылья… Белые, пушистые, как два облачка, только их можно к спине прикреплять.
- А мне - млечный путь, низко-низко, рукой можно достать, красивый. Уже хотел на него забраться, но передумал.
- Почему?
- Тебя решил подождать, но ты всю ночь крыльями любовалась… Не хотел отвлекать.
- Думаешь, это – знак?
- Не знаю.
- Интересно, что там… за чертой?
- Земля несбывшихся желаний, мы там такие же, как сейчас, только лучше.
- Тогда я там – рыжая, с длинными ногами, плоским животом и мне 19…
- А я – почтальон.
- Почему почтальон, а не космонавт или пожарный?
- Мама всегда так радовалась, когда письма получала, хотел ей в детстве письма приносить, а еще, потому что марки красивые. У меня целый альбом был.
- А я в детстве хотела быть зубным врачом.
- Обычно их боятся.
- Хотела зубы для дедушки сделать, из пластилина их даже лепила, но ему почему-то не подошли… А если там совсем не так: не солнечно, а холодно, и мамонты ходят, и электричества нет.
- Тогда мы заберемся в пещеру, укутаемся в шкуру мамонта и будем заниматься любовью, чтобы согреться…
- Согласна.
- Тебе страшно?
- Немного.
- Не бойся. Я всегда и везде буду с тобой. Потому что я – твоя половинка.