Она торопилась с работы домой. Скорее… успеть бы. Вбежала, скинула пальто и прямо на кухню… Сегодня решится, будут ли наконец и у них с мужем перемены к лучшему. Посредник приходит или покупатель? Cкорее, перекупщик открытки на машину. А вы разве не знаете, не помните те времена, когда торговали вначале открытками на машины, а не машинами? Машины по открыткам покупали… Интересное, однако, было время! Какие пути к обретению автомобиля, что становился не роскошью, а средством передвижения! Какие препятствия и трудности!.. Но какая сила чувства достижения желаемого!

Они с мужем три года жили в материальных затруднениях. Он один тянул, пока ребенок был маленький. Теперь и она устроилась библиотекарем, а малышка пошла в садик, но всё равно не хватало на жизнь. А тут у мужа на работе открытки выделили на авто — подержанные «ВАЗ-24» — и он вытянул жребий! Вот повезло! Им самим «Волгу» не осилить, зато продать открытку — очень кстати! Столько оказалось желающих! Спрос рос, ставки поднимались, и в конце концов цена определилась — 200 рублей. Немало по тем временам. «Удача не забыла дорогу в наш дом…» — улыбнулась она своим мыслям…

Главной для неё была золотая рыбка, к которой она не раз обращалась с просьбами о свершении заветных желаний.

Решила: «Сделаю шарлотку! Быстро, вкусно и к чаю не пусто». Кухня была сравнительно большая, целых 9 метров! И — уютная деталь: вдоль стены плоский аквариум на 200 литров с подсветкой и пузыристым воздухом, который выделял их кухню среди множества других, похожих… Здесь вечерами любила она предаваться мечтам. Когда дочка, угомонившись, уже сопела в своей кроватке, а муж только был на подступах к дому, она садилась и смотрела на кажущуюся спокойной жизнь полосатых, пятнистых и в точечку рыбок. Меченосцы, гуппи, барби… Главной для неё была золотая рыбка, к которой она не раз обращалась с просьбами о свершении заветных желаний. Мысли, то ли свои, то ли извне, каким-то необыкновенным образом втекали в аквариумное водное пространство, а золотая рыбка пучеглазым мутным оком, прижимаясь к стеклу, о чем-то многозначительно ей намекала…

Сейчас она только скосила глаза в сторону рыбок и поспешила поставить форму в духовку. Минут через десять по кухне разлился запах ванили и печёных яблок. Когда повернулся ключ в двери, она вздрогнула, хотя ожидала мужа с гостем, и непонятное беспокойство охватило её, словно пойманную на недозволенном…

Он вошёл в кухню почти одновременно с мужем, дополнив домашние уютные запахи свежестью уличной прохлады. И, странно, с его появлением в ней внезапно возникло неясное, но острое чувство интереса. Поздоровались. Познакомились. «Обошлись без рукопожатий — и слава Богу», — подумала она. Ничего особенного, мужчина как мужчина, чуть выше среднего роста, похоже, чуть старше её… Муж и гость сели спиной к аквариуму, лицом к ней и стали тихо переговариваться. Покупатель явно был великоват тому пространству, куда его посадили, хотя чрезмерности в его фигуре совсем не было… «Плечи великоваты», — подумалось ей… И он тоже всем своим видом словно пытался уменьшиться. Даже голову втягивал в плечи, но безуспешность его попыток была очевидной. Неловкость в какой-то миг испытали все. Молчаливое замешательство она прервала предложением выпить чаю. И стала хлопотать, ставить чашки, заваривать в керамическом чайнике свежий цейлонский чай.

Странное новое чувство охватило её… Этот незнакомый мужчина в их доме зачем-то так пронизывающе, пронзительно разглядывал ее, словно пытался запомнить навсегда. Искрой пролетело между ними смущение, напряженность и — скрываемой, неожиданной, тайной — заинтересованность. Что-то происходило. Но что? Гость положил на стол 200 рублей и взял открытку. В воздухе зависло состояние необратимости.

«Открытка — 200, аквариум на 200… Какое совпадение…» — промелькнула в её голове странная мысль… И гость, оставивший в доме кроме денег ещё нечто неназываемое и взявший что-то, кроме открытки, был рожден под знаком Рыб… Но она пока об этом не знала. Потому что все самое значительное узнаётся потом, после…

Что-то происходило. Но что? Гость положил на стол 200 рублей и взял открытку. В воздухе зависло состояние необратимости.

Гораздо позже, через годы, одарившие счастьем и потерями, она пыталась вспомнить тот единственный миг, момент, мгновение, когда по-настоящему всё началось, когда она поняла, что все дистанции, барьеры, запреты внутри неё и вне резко смыты, стерлись, и осталось одно единственное желание приблизиться, раствориться? Во времени всё соединилось в единую цепочку, в которой прятались нюансы, входящие в сознание, в мысли, чувства с обезоруживающей лёгкостью проникновения.

Когда её в первый раз окатила горячей волной чувственность, обессилив тело, она испугалась. Сексуальные отношения у них с мужем были ровными, привычными. Она вообще о них не думала. А тут вдруг такое… Так вот когда это началось… началось? Да, точно! Это случилось у неё на работе, куда он заглянул под предлогом взять книгу. Приехал на белой «Волге». Откуда только узнал адрес? Ну, конечно же, муж наивностью страдал или слишком уверен был в ней… или в себе? Она с недоумением выдохнула… книгу так книгу.

И вдруг она увидела в пространстве большого зала, с высокими потолками, среди книжных стеллажей его СО СПИНЫ! Он выбирал книгу, стоя лицом к стеллажу. У нее перехватило дыхание именно в тот момент, когда она увидела его сзади… Удлинённые русые, с искрой рыжины, чуть волнистые волосы едва касались воротника светло-серого пиджака. Вот! Как гром среди ясного неба! Линия плеч. Плечи. Прямые, широкие. И что-то в них было необъяснимо притягательное. Чётко очерченный крой пиджака усиливал впечатление…

Она увидела это на расстоянии и задохнулась… Именно тогда в нее влетел невыразимый, непонятный, потрясающий магнетизм линии его плеч. Словно кто-то внутри со всего размаха перечеркнул все её убеждения, устремления и сказал отчетливо и ясно: «Всё, тебе, конец!» Сладостная волна чувственности влилась в нее объёмной лавиной и принесла с собой таинственное, неразгаданное, непознанное ещё, но явно обозначенное прикосновение страсти.

Треугольник был перевернутым, равнобедренным… Треугольником плеч — разделительной полосой, пока еще полосой! приблизившегося желания, невидимо-незримой стрелой уже касался её головокружительным ощущением, острым потрясением входил в её душу. Треугольником плеч — треугольником тайны и жажды, такой, что пересохли губы от волнения. Неужели? Плечи… Да, именно, плечи. И было в этом что-то непостижимое. Телесная магия захвата. Он, треугольник, вдруг развернулся в воздухе — она явственно увидела, словно на экране телевизора, как он крутанулся вправо — и своей вершиной направился указующе в область её живота, и закручивающейся спиралью, торнадо! стал подниматься вверх, в область сердца и выше, выше, лишая рассудка…

Треугольником плеч — треугольником тайны и жажды, такой, что пересохли губы от волнения. Неужели? Плечи… Да, именно, плечи.

В тот самый момент она поняла, насколько человек слаб, и как только от одной беглой мысли, без подробностей, ещё не успевших нарисоваться в воображении, могут подкоситься ноги. Это новое, ранее неизведанное чувство жаркой сладострастности потрясло её. Откуда только оно взялось? Она покачнулась и прижалась своим плечом к стенке, словно искала поддержку, опору. Состояние было на грани потери сознания. Господи, спаси и сохрани…

И тут вдруг он обернулся, словно почувствовал вызванный им же импульс, исходящий от неё, и направился к ней… Руки у неё стали влажными, а внутри всё похолодело, и мурашки побежали вверх к голове, по волосам. Она совсем не помнит цвета его глаз, раздевающего взгляда… Но треугольник его плеч… да, именно… треугольник плеч… Как будто повернулся и теперь уже с очертанием лица над ним устремился ей навстречу, прямо в неё, в самую сердцевину непознанного; ярко, яростно и остро входя в глубь её женской, раскрывающейся сути. «Всё, мне конец…» — успела подумать она… И жаркая волна чувственности снова накрыла её, как волна в море, полностью, с головой, поглотив всю, без остатка…

Она не помнит, сколько длился миг этот познания или потери себя. Понимала только одно: никто не должен увидеть, почувствовать ее состояния. Когда ясность рассудка вернулась к ней, он стоял рядом с выбранной книгой в руках. И вроде бы опять всё стало реальным, прежним…

«Всегда рада помочь. Заходите еще, если будет необходимость…» — вежливо и сухо произнесла она, и взяла книгу, и стала оформлять её. Главное, не выдавать себя, назойливым сверлом крутилась в ней испуганная мысль.

«Если позволите, я буду к вам заглядывать…» — произнес он. «Конечно, конечно…» — ответила она. Надо же, так влипнуть… Сумбур мыслей, ощущений продолжал кружиться в ней, не давая покоя. Странно, она почему-то совсем не думала о муже. Ни чувства вины, ни сомнения не мучили её. Только новое потрясающее, проникшее в её телесность состояние оставалась сильным и незабываемым. «Пленница тайного постижения… допрыгалась…» — пыталась упрекнуть она себя...

Скорее к своему роднику! К маленькому чуду — доченьке… К родному причалу — дому… Спасения она искала в мыслях о ребёнке… И как только может уживаться в одном человеке столько разных чувствований? Как только она увидела свою кареглазку, бегущую навстречу с распростертыми объятиями, волна материнского счастья освобождением захлестнула её, и она выдохнула, подхватив ее на руки: «Любовь моя!». И это было правдой. Так же, как и то чувство, что впервые прикоснулось к ней… Или проснулось в ней? Словно открылось окно в неизведанный мир и услышала она в себе голос, проникающий в слух её сердца откуда-то издалека… Уж не с Неба ли? И задрожали в ней обнаженной откровенностью слова:

И тут вдруг он обернулся, словно почувствовал вызванный им же импульс, исходящий от неё, и направился к ней…

«Треугольником плеч — контуром страсти — прикоснулись, как меч, чувства напасти… Полоснула нежданность, неожиданность встреч, и огнем испытаний треугольник познаний захватил сердце в плен. Треугольник замен, перемен и исканий, треугольник любви — треугольник измен. И проси — не проси, погибать в нем придётся, тонут чувства желаний, словно в бездне морей, кораблем испытаний, откровеньем признаний, душ влюбленных касаньем. И кричи — не кричи… Чувства страстные — жизни ключи… Остротой незабвения, сладострастьем скрутил, новизной ощущений запутал, сманил… Устремленностью тел, обоюдностью жажды нежданной, вдруг в себе растворил… Треугольником плеч — контуром страсти — прикоснулось, как меч, чувство напасти…»