Гладь дороги и темнота заставляли жать на педаль газа и не отрывать взгляд от дороги ни на секунду. Каждый километр впитывался в тело как жидкость в губку. Свет фар выхватывал из темноты повороты, и двойная жёлтая осевая, как змея, извивалась под колёсами. Ночь была безлунной, звёзды попрятались за тонкими облаками, на сотни миль вокруг - ни огонька. Это абсолютная тьма. Тьма, когда поднимая руку, не видишь её, когда закрывая глаза, чувствуешь только движение век. Так было однажды на пути с севера домой, холодной ноябрьской ночью. Несколько человек, заглушив машины, стояли на глади асфальта, и только по звукам шагов можно было понять, что они рядом. В этой ultimate darkness единственное живое, что было в окружающем пространстве - ветер - и тот боялся шевельнуться. Впервые столкнувшись с этой стороной природы, люди стояли молча, как будто попав в святая святых и увидев нечто, что должно быть скрыто от посторонних глаз. Так они стояли минуту или час - само время не решалось здесь выдать себя.

Кто-то не выдержал: на ощупь нашёл ручку двери и резкий свет ударил в темноту, словно блестящим ножом разрезая тягучий мрак. И тут же десятки пар огоньков задвигались, словно плавая, в воздухе. Когда глаза привыкли к свету, люди увидели , что окружены дюжинами бежевых, серых, коричневых лосят. Этот молодняк, не страшась двуногих, не мигая смотрел на визитёров. Так стояли они - люди и звери - молча, не двигаясь.

Вдруг в машине что-то щёлкнуло, треснуло, свет фар стал таять, и через секунду - угас.
- Нападут?
- Чёрта с два! Сами боятся!
- Заводи!
Кто-то бросился ко второй машине, в темноте натыкаясь на спутников, рванул дверь, ключ - в зажигание, фары - на дальний. Снова яркий пучок белого света пронзил пространство, уткнувшись в стену тьмы где-то вдали.
- Где они?
Вокруг было пусто, только сухие листья дрожали на кустах вдоль обочины. Жёлтая двойная змея лежала на асфальте, разделяя дорогу надвое.
- Ну, заводи же!
Двигатель выдохнул, зажужжал, дёрнулся, но - безрезультатно. Ещё раз. И ещё. Свет стал тускнеть. Обе машины стояли без намёка на оживление.
- У кого-нибудь ловит сотовый?
Замерцали экраны телефонов.
- Нет.
- Тоже нет.
- Не ловит.
- Мой вообще умер.
Холодок прокатился по спинам, мысли разбегались. Что делать? Почему-то только отрывки из фильмов лезли в голову. И только сейчас они заметили: холод превращался в мороз. Едва светились габариты. Ветер погнал листву по асфальту, шурша, безнадёжно унося её в зиму. Темнота наступала: вот она уже в метре, но тусклые огоньки машины сопротивлялись ей из последних сил. Чиркнула зажигалка - люди перешли в рукопашную схватку с чернильной мглой.
- Будем ждать до утра. Вместе согреемся. Может, повезёт, и нас подберут.
- Здесь страшно.
- Можно пойти пешком.
Вместе в машине было теплее, сон наваливался на людей, и вскоре взял верх.

Сон побеждал, веки стали свинцовые, машина, будто сама плыла над дорогой. Жёлтая лента уже проникала внутрь машины, но и остановить это движение не было сил. Вдруг резкое гудение ударило в уши - колёса выскочили на обочину, гравий застучал по днищу и окнам. Резко вывернутый руль удержал машину на дороге. Темнота, словно налегла на стёкла, желая их выдавить и затопить салон. Не останавливаться, не останавливаться. Это ТА, тьма. Она самая. Что было дальше? В ту ночь?

В ту ночь мороз струился сквозь стёкла, словно посылаемый тьмой. Капли влаги превратились в бусинки льда. Казалось, кузов машины потрескивает, стёкла вот-вот лопнут и жуткий холод скуёт людей, как паук свою жертву. А за ним в салон вольётся тьма…
- С меня хватит!
Один из людей выбрался наружу, поднял воротник, спрятал пальцы в рукава, и, звеня ключами, на ощупь подошёл к соседней машине. Повозившись с заледеневшим замком багажника, он достал запасное колесо и бросил его на обочину. Зажигалка приятно согревала руки. Гори, гори, чтоб тебя! Холодная, закаменевшая резина пахуче коптила, но никак не хотела разгораться.
Яркий белый свет неожиданно ударил в глаза, нарастающий шум, гудение, удар, взрыв. Осколки стекла брызнули сверкающим фонтаном. Груда горящего металла, недавно бывшая машиной, медленно, как на экране, падала в кювет. Небольшой грузовик, переворачиваясь, катился вдоль дороги, дымя и распадаясь на части. Через секунду яркий факел лежал в низине около дороги, и, гудя, освещал окрестности оранжевым, вьющимся змеем.
Он вскочил и бросился к горящей машине. Пламя обжигало лицо и руки, хотя до цели оставалось футов двадцать. Накрыв голову дымящейся курткой, он подполз к факелу, рванул дверцу, обжигая пальцы, и откатился назад. Гудение напоминало гигантский трансформатор, горячий воздух выжигал ноздри. Но никто не выскочил, не выполз, не застонал из этого железно-огненного ада.
Ноги подкашивались, на четвереньках он выполз на дорогу, раня ладони о рассыпанное стекло. Где эта сволочь? Где убийца? Далеко не мог убежать!.. Если жив… Вот он! Водитель грузовика лежал, придавленный кабиной - глаза открыты. Тьма обступала его.

Не останавливаться, только не останавливаться! Прочь из этой ночи! Прочь воспоминания! Скоро рассвет, а сейчас - полный газ. Дорога, жёлтая лента, повороты - всё слилось воедино. Движения были автоматическими, и только стрелка спидометра застыла на одной отметке.
Поворот, ещё один - фары резали темноту.
Вдруг из этой мглы и чёрного асфальта вынырнул белый, блестящий от инея автомобиль, покоившийся на обочине. Нога рванулась к педали тормоза, руки впились в обод руля, но было поздно - как снаряд, летящий точно в цель, двухтонный автомобиль врезался в белый, сверкающий багажник. Лопнувшее стекло, словно шрапнель, прошло сквозь кожу, руль оказался где-то у позвоночника. И в эту секунду яркая вспышка охватила всё вокруг, фейерверком разбрызгивая бензин, жаром плавя салон, сжигая волосы. Мощный толчок выбросил его из салона, но словно догоняя, машина рухнула на тело сверху.

Тьма залила гладь дороги и обступила оранжевый факел. Она приготовилась, ожидая, когда последний язык пламени, превратившись в дым, покинет обгоревший остов. А сейчас… сейчас холод оборотнем превращался в мороз.