Осеннее солнце еще обогревает своими лучами прохожих и все вокруг: деревья, море и песок, - воздух пропитан ароматом теплой земли, травы и асфальта, а улицы полны радостных школьников, таких нарядных и свежих после летних каникул, с букетами цветов, улыбающимися глазами и счастливыми лицами. И встречая такую красоту, сама невольно начинаешь улыбаться прохожим, а мысли уплывают в прошлое, в мое детство, мои первые школьные годы и моя первая любовь.

Вот она моя первая школа, все такая же красавица и годы совсем не старят ее, сейчас она даже выглядит намного моложе, чем, когда я в первый раз пошла в первый класс. Помню наш первый урок и экскурсию по школе, и рассказ классного руководителя, об истории этого здания. Ее построили еще во времена войны, начали строить еще в 1941, а достроили пленные немцы, и потом школа была госпиталем, туда привозили раненых и наши классы были когда-то их палатами. Можете себе представить, как подействовала эта история на нас, малышей, первый раз переступивших порог школы.

Потом мы еще не раз с подружками гуляли после уроков по широким школьным коридорам, заглядывали во все кабинеты и представляли, как здесь лечили раненых. Вместо наших парт солдатские койки: кто-то лежит с перебинтованной ногой, а кто-то уже выздоравливает и читает стихи Василия Теркина, а другой пишет письмо своей матери левой рукой, потому что правая перебинтована, а в окна заглядывают все те же акации и солнечные лучи и теплый ветерок приносит свежий морской воздух. И совершенно не хочется думать о войне, а хочется просто жить и наслаждаться жизнью. А они такие молодые и их дома так ждут, может быть даже дети, такие же, как и мы.

С этими мыслями мы продолжали свое путешествие по школе и наткнулись на парочку одноклассников, которые так же в поисках ответов на свои вопросы путешествовали по коридорам школы. Они рассказали нам, что нашли заколоченную дверь и там кто-то стонет всегда, если хорошо прислушаться. Это души умерших здесь солдат или пленных немцев, которые почему-то остались и никак не улетят на небо и, мучаясь, стонут. Надо им как-то помочь. У нас мурашки пробежались по коже от такого предположения наших одноклассников. Мы долго с ними спорили и чуть не рассорились, чтобы они нас не пугали, но все-таки они уговорили нас самим все проверить. Действительно запертая дверь очень широкая и массивная, состоящая из двух половинок. Мы все притихли и стали прислушиваться, нам послышался какой-то тихий стон, а потом еще один только намного громче. С дикими криками мы бежали прочь по широкому длинному коридору, а потом вниз по такой же широкой мраморной лестнице. Кто-то из учителей вышел и класса и что-то кричал нам вслед, так как мы мешали ему вести урок, но его мы ни капельки не боялись в тот момент. Сердце стучало, и готово было выпрыгнуть из груди, мальчишки не отставали и бежали уже впереди нас. Нам стало намного лучше только на улице, а потом мы еще гуляли по двору нашей школы и думали, как же помочь нашему школьному привидению или двум, а может даже трем.

Устав от своих размышлений, и сильно проголодавшись, решили расходиться по домам, ведь надо же еще и уроки успеть сделать. И к нашей радости нам по пути, мы шли, смеялись, шутили, и нам было очень весело. Мы дружно помогали друг другу списывать домашние задания, и у нас оставалось еще время на жизнь вне учебы. Проблему наших приведений мы донесли до учительской и всего школьного коллектива. Сначала мы ходили слушать стоны всем классом, а потом стали водить туда учителей, а те других учителей, пока напуганные учителя не привели послушать стоны самого директора. И им ничего не осталось, как открыть ту таинственную дверь, чтобы доказать нам и самим себе, что там нет никаких привидений, нам рассказали, что этот лестничный пролет закрыли, так как в мирное время он не нужен, а использовался очень давно, когда школа была госпиталем. А когда здание стало школой, его закрыли, и с тех пор им не пользовались и не делали там ремонт. Но мы были уверены, что все-таки помогли нашим привидениям улететь. Во всяком случае, после этого события там действительно больше ничего не ухало и не стонало.

Но наша компания так сдружилась, а когда наступила зима мы оставались и играли в снежки, лепили снеговика или дружно кушали сосульки, размышляя как рассердится наша мама… И я сама не заметила как влюбилась в своего одноклассника. Это была самая первая, светлая любовь. Нет, я ему не говорила и не показывала, что люблю, ведь мы еще маленькие дети, а любовь только для взрослых, а над детьми смеются, если они вдруг приходят из садика и заявляют, что нашли свою невесту. Он тоже влюбился в меня и причем не собирался этого скрывать, каждый день просил меня разрешить ему нести мой портфель до дома, но мне пришлось сменить маршрут, чтобы он вообще не шел со мной. Весь класс знал, что он влюблен. Каждый день писал мне по нескольку записок, которые я выбрасывала. Потом пытался мне что-нибудь подарить, но мне не нужны подарки. А потом мои родители получили новую квартиру, и я поменяла школу.

Он узнал, что я переезжаю и уйду в другую школу, ему было очень грустно. В последнюю нашу встречу сказал, что, когда вырастет обязательно станет милиционером, потому что все красивые девушки любят милиционеров и выходят за них замуж, а когда я вырасту, то буду очень красивой и обязательно полюблю его. Он так и не понял, что я и так его любила, и не обязательно ему надо становиться милиционером. Даже в мои 8 лет мне было очень приятно слышать такие слова, и я еще не раз вспоминала их, с улыбкой, конечно.

У первой любви не может быть продолжения, но каждый обязательно должен ее пережить и у каждого она особенная и неповторимая. Как часто любит рассказывать мой папа, что первый раз влюбился, когда научился ездить на 3-х колесном велосипеде в соседку Светку и сразу решил на ней жениться, потому что она умела открывать калитку.

Ах, дети, какие же они замечательные и красивые. Девочки с огромными белыми бантами в коротеньких юбочках, мальчики с рюкзачками на спине и букетами цветов в руках идут в школу, в мою первую школу, где я пережила свою первую любовь…