- Тужься! Тужься! На схватках - тужься! - громогласно командовала акушерка.

Я закрыла глаза. Проблема заключалась в том, что схваток не было. Роды длились двадцатый час, я умирала от боли и, смалодушничав, попросила обезболивающее. Я готова была заплатить эти деньги, которых не было, я не думала ни о чем, кроме разрывавшего меня шара, медленно ползущего наружу. Ребенок? Какой ребенок? Боль не была ребенком. Мне было все равно… я попросила обезболить - но не сумела "как надо", похоже, что акушерка не поверила, что я могу заплатить.
- Наркотиков не колем, - ответила моя бесстрастная спутница и отвернулась.
Наркотиков? Баралгин - наркотик? В другом роддоме колют баралгин… Я точно знаю, что баралгин у вас есть… даже бесплатно, но я буду платить! Ничего из этого я вслух не произнесла - меня скрутила новая волна схваток.
- Она просит обезболивающее, - прозвучало над моей головой.
Мужской голос ответил:
- Так дайте спазган. Какое раскрытие?
- Восемь сантиметров.
- Скоро в родзал пойдем.
"Спазган? А как же схватки? Не надо спазган…" - в моей голове было мутно и пасмурно. Сквозь боль я почувствовала, как в руку вонзилась игла. Как и следовало ожидать, схватки в родзале прекратились.

- Кого ты ждешь?
- УЗИ показало девочку, - улыбнулась я соседке по предродовой палате. У меня шел пятый час родов, а моя визави уже была близка к развязке.
- Я тоже хочу девочку, - произнесла она, отдышавшись после очередного спазма. - Мальчик у меня уже есть.
- Кого бог даст, того и даст, - наставительно включилась в разговор санитарка.
- Неужели мальчику не обрадуешься?
- Обрадуюсь, конечно. Но так хочется дочку!

Мне было пятнадцать лет, я ехала в автобусе, и никакие дети в планах моих еще не значились. В страшной толкучке какая-то старушка коснулась моей руки.
- Надо же, барышня, какие у Вас руки теплые…
На комплимент не походило. Я смерила старушку недоумевающим взглядом и отвернулась.
- Простите, - поспешила оправдаться она, - я случайно дотронулась до Вашей ладони, и мне вспомнилась одна история про женщину с теплыми руками.
Дорога предстояла длинная, я поняла, что от назойливой попутчицы мне в любом случае не отвертеться - салон был забит до отказа.
- У нас в деревне жило две семьи, - продолжала она тем временем. - В одной семье один за одним рождались мальчики, в другой - только девочки. И вот как-то раз вышло, что обе жены ждали детей одновременно и вместе попали в больницу. У одной родился пятый мальчик, у другой - шестая девочка. Мама мальчика взяла на руки чужую дочку, да и говорит:
- Эх… была бы моя! Я бы ее наряжала, играла бы с ней, косы плела… А то одни парни!
- Парни! - хмыкнула вторая. - Тебе бы столько девок, как у нас. Одна морока с ними. Уж как мой сына-то хотел - а опять девка получилась. Хочешь - себе забирай. Отдам.
- Правда! - загорелась та. - Возьми себе мальчика, а я девочку заберу. А скажем, что наши, что вот, дождались, наконец!
Так и сделали. Прошло лет шесть. Мать, у которой сыновья, на дочку не нарадуется - красивая растет, смышленая, мамина радость. Но нет-нет, а глянет женщина на соседний двор - как там сынок родной поживает? Вздохнет иной раз - а что делать? Ничего уже не исправить… а и не надо. Вон зато дочка какая есть. И как-то раз возвращались оба семейства откуда-то вместе пешком. Улучила мать минутку, взяла сынишку отданного за руку, идет с ним, спрашивает - как он, что он, как ему живется… Мальчик говорил-говорил, а потом возьми да и скажи: "Надо же, тетя, какие у тебя руки теплые! А вот маму возьмешь за руку - а рука холодная такая!" Как заплачет тут женщина, как закричит! "Все, - кричит, - не могу больше! Это мой сын!"

Тут объявили мою остановку, я поблагодарила старушку, что не давала мне скучать, и убежала, только потом сообразив, что так и не узнала, чем закончилась история.

- Тужься! Тужься! На схватках - тужься!. А схваток как раз и не было, но я не стала никому об этом говорить - это сообщение запоздало, ребенок находился уже на полпути; еще немного, и малыш начал бы задыхаться. Вспомнив спортивное прошлое, я что было силы напрягла пресс.
- Идет! - воскликнула моя акушерка. - Тужься! Вот уже голова видна!
Я набрала воздуха и молча, не в силах кричать, согнулась пополам. Я почувствовала, как что-то во мне треснуло.
- Давай!!! И тут кто-то пискнул на руках у врача, маленький, окровавленный, с болтающейся пуповиной.
Безумными, счастливыми глазами я смотрела на крохотный комочек и смогла выдавить из себя только:
- Кто?
- Девочка, - улыбнулась акушерка.

…Один на один в палате - я и дочь, глубокой ночью. Младенец не спит, плачет, требует внимания или пищи, а я… что-то у меня со спиной, я не могу сделать и шага. Колени дрожат… Возьму на руки - уроню. Отчего же она так плачет?? Я и сама уже рыдаю возле нее от отчаяния - ночь, в коридоре никого, к дежурным мне не добраться…
- Помогите! - хрипло шепчу, повиснув на двери, и из соседнего бокса выходит моя давешняя соседка.
- Бедняжки… - произносит она с улыбкой, берет мою дочь на руки, меняет ей памперс и пеленает.
Девочка сразу замолкает. Соседка качает ее на руках:
- Ах ты, мое солнышко… моя красавица… девочка… - кажется, на минуту она забывает о моем существовании.
- А у тебя кто родился? - спрашиваю я, по-прежнему сгорбившись у двери.
- Мальчик.
Неясная ревность заставляет меня выпрямиться.
- Спасибо большое, прости, что разбудила.
- Если что - зови.
- Спасибо. Я постараюсь теперь сама.
Украдкой проверяю, не холодные ли у меня ладони… Беру тебя на руки и улыбаюсь тебе. Ты - моя. Никому не отдам.