Дождь моросил с самого утра. Холодным грустным шепотком рассказывал свою печальную историю деревьям, тротуарам, моему окну. Он не хотел выдавать меня замуж. Я была его невестой. Когда-то давным-давно мы поклялись друг другу в вечной верности, и вот теперь я собиралась нарушить клятву. Дождь рассказывал историю моего предательства, а я, приплющив нос к стеклу, внимала его жалобам, сжимая в руке кусочек ленточки.

В квартире все спали мирным беззаботным сном, словно не меня сегодня отдавали замуж, а соседскую девочку. Я пошла в ванную, на ходу бросив взгляд на календарь. Пятое августа две тысячи шестого года. Знаменательная дата. Знаменательнее дня рождения и Нового года. Потому что замуж выходишь один раз в жизни, а Новый год приходит каждый год, приводя с собой собрата - день рождения.

Мне совершенно не хотелось думать. Вчера я носилась как ужаленная, пытаясь совместить подготовку к выкупу и салонные процедуры. В итоге выкуп был окончательно и бесповоротно отдан на поруки лучшей подруге, а салонные процедуры внезапно закончились в связи с закрытием салонов. И я, оставшись без педикюра, вернулась домой, ругая на чем свет стоит себя за то, что не ушла с работы пораньше, и салоны за то, что закрываются так рано.

На кухне радостно засвистел чайник, приглашая меня разделить с ним туманную изморось утра. Я налила чаю, и тут заверещал домофон, нарушив моё уединение.

В квартире все спали мирным беззаботным сном, словно не меня сегодня отдавали замуж, а соседскую девочку.

- Привет, - Лена, стилист, впорхнула в квартиру и недоуменно округлила глаза. - А что, все ещё спят? - она прислушалась к царившей тишине. - Обычно у невест оживление с раннего утра.
- Чаю хочешь? - синдром «соседская-девочка-выходит-замуж» стал прогрессировать. Казалось, еще немного - и я начну себя жалеть.

Пока меня красили, девчонки сняли с вешалки платье и громко им восхищались. Его не разрешали мерить вплоть до сегодняшнего дня, мотивируя отказ плохими приметами, а мне все это время очень хотелось почувствовать себя принцессой в облаке белого шелка. Сегодня что-то изменилось. Великолепный наряд в моих глазах превратился в самый обычный. Так, наверное, карета Золушки превращается после двенадцати в тыкву.

Подруги окружили меня и, как заправские фрейлины, расправляя каждую складочку, стали облачать в платье. Завершая свадебный туалет, я обнаружила одну досадную неприятность - пропала моя милая подвязка с рубиновым сердечком. Все попытки найти ее по шкафам и пакетам не увенчались успехом, и я стала впадать в состояние легкой паники обиженного ребенка, потерявшего в песочнице формочку.

- Наверное, я ее выбросила, - мама покачала головой, стараясь припомнить события не так давно минувших дней.
- Как выбросила? Что значит «я ее выбросила»? - я подозрительно смотрела на маму, ожидая, что она признается в неудачной шутке и достанет подвязку из-за спины, как фокусник.
- Она маленькая, я ее не заметила, когда вчера выносила пакеты.

После недолгих совещаний за подвязкой отправили дедушку, который, прежде чем покинуть квартиру, раз пять переспросил, что ему надо купить и для чего оно самое нужно.
- Да какая разница, для чего нужно??? Скажи в салоне - подвязка. Они поймут! - в состоянии легкой истерики воскликнула я, бросив взгляд на своего заклятого врага - часы.

- Подъехали! - Наташа взволнованно обвела взглядом присутствующих. - Бежим вниз.

Девчонок унесло словно вихрем, и моё «а пакеты» осталось вне пределов их досягаемости. Вот так - абонент временно недоступен. Выкупная атрибутика была тут же передоверена маме, а я, не находя себе места, тенью слонялась по квартире вплоть до прихода жениха. Время летело, и не было возможности приостановить его лихорадочный бег: замедленная съемка, к сожалению, практикуется лишь в кино.

На улице плакал дождик. Я не могла выносить его горьких слез и укрылась в лимузине. Подруга-свидетельница села рядышком и взахлеб рассказывала мне, как ей понравился выкуп, как трогательно вели себя жених со свидетелем. Это только потом я узнаю, что на просьбу сравнить меня с собакой жених изрёк: «Добрая как сссобака», а с бегемотом: «Нежная как бегемот». Пока что царствовала романтика, а романтика не терпит сравнений.

У Тушинского ЗАГСа было очень людно. То и дело выходили пары, заходили новые, толкались и смеялись гости. Я замерла у комнаты регистрации, оповестив подошедшую пару: «Мы на 11:45». Они, впрочем, не возражали - слишком были счастливы. Когда объявили наш выход, Никита сильно сжал мою руку. Он нервничал, его пальцы дрожали, и я даже на миг испугалась, что он уронит кольцо.

- Ну где вы? - подруга подбежала к нам, вырвав из глубоких объятий нирваны. - Мы уже другую пару нечаянно обсыпали.

Мы входили в зал под звуки марша Мендельсона, как, наверное, входили в совсем другой зал много лет назад наши мамы, бабушки, прабабушки. Как входили в зал десятки тысяч пар в надежде на другую, наполненную любовью и гармонией жизнь.

Слова… Роспись… Кольца… Поцелуй… Несложная процедура длиною в жизнь. Маленькое священное действо. Все плохое в этом зале вмиг забывается, остаются чистые, не прикрытые словами эмоции, обрывки мыслей. А спустя минуту нас завалили букетами, пожеланиями и подарками. Нас обнимали, целовали и держали за руки. Мы были центром маленького мирка, и люди в нем были несказанно счастливы. За нас.

После церемонии гости поспешили к выходу, на ходу радостно деля лепестки роз, рис, конфеты и монеты, а мы остались в холле ЗАГСа, оторванные от всеобщей суеты. Муж смущенно улыбался, он еще не до конца осознал всю важность события и своего нового статуса.

- Ну где вы? - подруга подбежала к нам, вырвав из глубоких объятий нирваны. - Мы уже другую пару нечаянно обсыпали.

Никита подхватил меня на руки и понес к дверям ЗАГСа.

- Лепестки вверх, рис, конфеты и монеты вниз! - закричала было я, но поздно: гости с блаженным видом посыпали нас чем придется. Вихрем кружились рисинки, оседая в моей прическе и нескромно просачиваясь за корсаж. Пулеметной очередью стреляли конфетки. Я, смеясь, закрыла лицо руками. Муж отплевывался и прятал лицо в шелке моего платья.

На прогулку я ехала со смешанным чувством - я и не я. В одном флаконе. Странными казались мне вся эта суета и сказочная роскошь. Гости на территорию Новодевичьего монастыря не пошли. Трава была влажная, снова заморосил прекратившийся было дождь, а пить за наше здоровье и долголетие можно было, оказывается, не отходя от машины. Я неслась по дорожкам, вдыхая аромат влажной травы и цветов. Как прекрасен этот мир. Как прекрасен. Почему-то мы не всегда видим его. Вот ведь странно - смотрим и не видим. Сегодня мир раскрылся мне целиком, и я видела и сломанную травинку, и спешащего по своим делам жучка, и гостеприимные руки матушки-березы. Мир шептал мне на ушко, что благословляет меня, - я распахнутым сердцем принимала его благословение.

В кафе мы вступили со свечой домашнего очага, прикрывая робкое пламя ладошкой. Оно было еще совсем молодым и при неосторожном движении гасло. Нас встречали улыбающиеся официантки, великолепно наряженный зал и чувство комфорта. Праздничная атмосфера пропитывала воздух и кружилась в танце среди шаров. А мы кружились в первом танце молодых среди лепестков роз под музыку Серова «Я люблю тебя до слез». Праздник был в самом разгаре, когда подруга вытащила меня из толпы танцующих и куда-то повела.

- Кать, мы куда? - я спешила за ней по пустынному дворику.
- Мы тебя крадем, - важно сообщила она и, увидев, как кто-то открывает по коду дверь подъезда, поспешила придержать ее рукой.
- А-а-а, - понимающе кивнула я и с сомнением посмотрела внутрь не очень чистого подъезда. - А можно меня не под лестницу?
- Конечно, под лестницу, - возмутилась она и поспешила обратно докладывать всем о пропаже невесты. - И никуда не уходи.
- Куда уж мне деваться, - пробурчала я, - одной в тайге с разбитой рацией.

- Сохраните любовь, девушка, - пожелала она мне вслед, и мне показалось, что в ее голосе прозвучала потаенная печаль.

Вот бы удивились жители дома, если бы спускались вниз по своим делам и обнаружили среди ободранных стен родного подъезда растерянную девушку в белом платье, подхватившую юбки таким образом, словно собирается переходить вброд ручей. Я представила эту картину, и меня разобрал смех. Дверь милостиво открылась, Катькино лицо в вечернем сумраке казалось невероятно белым.

- Чего ты тут веселишься? Нас ждут, - она схватила меня за руку, предвкушая дальнейшее развитие событий. - Тебя будут выкупать.
- Опять? - я удивленно подняла брови, прикинув, во сколько я обхожусь мужу. «Машина дорога в обслуживании», - промелькнула нелепая мысль.
- Не деньгами, - Катя усмехнулась. - Натурой.

Свидетели нарядились в восточные костюмы и по заданию должны были танцевать до тех пор, пока их мастерство не умилостивит похитителей. Я стояла на ступеньках и аплодировала, муж незаметно подобрался ко мне, проворно подхватил на руки и побежал прочь под одобрительное улюлюканье друзей и протестующие вопли Кати.

- Невесту к нам! - закричали друзья жениха с танцпола и, когда я подошла, упали у моих ног. Зрелище очаровательное - мечта любой женщины. «Идешь, а они в штабеля сами укладываются».

Я вышла на улицу и вдохнула полной грудью прохладный воздух. У соседнего кафе молча курили двое. Там тоже проходила свадьба, царили те же чистые и светлые чувства, слышались те же заливистые взрывы смеха. Меня, как магнитом, тянуло в ту сторону, и я со спокойной улыбкой на губах пошла туда, где не я была богиней и царицей, а другая, незнакомая мне девушка.

- Девушка, - хрипловатый голос курившей незнакомки заставил меня остановиться. Она смотрела на меня, чуть улыбаясь, кончик сигареты дрожал, гипнотизируя и дразня. - Вы сегодня такая красивая. Не потеряйте эту красоту. Сохраните чувства, что Вы испытываете сегодня, - сказала она.
- Спасибо, - смущенная, я не знала, что ответить, просто повернулась и пошла прочь.
- Сохраните любовь, девушка, - пожелала она мне вслед, и мне показалось, что в ее голосе прозвучала потаенная печаль.

Под занавес в зал торжественно вкатили великолепный торт. Он казался необыкновенно красивым и оттого каким-то неземным. Мы с мужем взяли нож, под всеобщие аплодисменты разделили белое кружево на великое множество кусочков и раздарили гостям. Ночью, сидя на диване перед открытым чемоданом и глядя на спящего мужа, я перебирала в памяти события дня. Я стала женой. Наступало шестое августа.