«Судьба поставляет нам только сырой материал,
и нам самим предоставляется придать ему форму»
М. Монтень

Адус со своей многочисленной судачьей стаей не так давно спустился в эту чистейшую реку из родного, не столь концентрированного кислородом озера. Мастер засады, хищник — он активно охотится как днём, так и ночью на рыбок: пескарей, уклеек, бычков.

Однако при всём придонном образе жизни Адус мыслит о «высоком». Полагает, он рыбка непростая. С предназначением! В чём эта миссия, он не знает, но что она есть, уверен.

Он на втором году жизни, всё ещё с мамой, вот и сейчас прислушивается к её назидательным словам:

— Малыш, не всему верь, что видишь. Не распахивай рот, не хватай им всё, что попало. Некоторые рыбки попадаются и стремительно уносятся ввысь. Там свет, кислород, но нам туда не нужно.

Адус вращает глазами и видит все, что происходит вокруг — сзади, снизу, впереди и сверху. А сверху… чудесно, необычайно крутясь, светясь под солнечными лучами, прямо на него летит нечто круглое, блестящее. Ещё мгновение, и это нечто оказывается у него во рту. От неожиданности он его проглатывает и, вытаращив глаза, заявляет:

— Мам, мне что-то попало в рот.
— Не отвлекайся, поешь водных беспозвоночных, пока не попадётся что-нибудь стоящее. Ох уж эти конкуренты ауха да верхогляд, всё подчистят, — сокрушается она.

А Адус в оцепенении подумал: «Необъяснимо чувствую, что я особенный. Теперь во мне есть “нечто”».

Его боковые плавники зашевелились ещё быстрее, причём сам он абсолютно неподвижен.

*

В это время, минутой ранее, Аня, стоя на мосту, стянула с пальца колечко и метнула его в реку.

— Вот тебе. Я не позволю так собой обходиться! Прождала два часа! Не выйду за тебя. И вообще пошёл ты!

Не замечая никого вокруг, бурча, досадно размахивая руками, она устремилась было прочь, но… сомнение немедля сменило решительность. Она повернула обратно, взглянула на синюю безмятежную гладь воды, и, уже досадуя по причине, что колечко не вернуть, неспешно направилась в кафетерий «Аппетит», где проходит практику.

Аня — скромная, симпатичная девушка, студентка последнего курса кулинарного училища — полгода назад встретила Пашу. Он тоже скромный молодой человек, работает в автомастерской своего отца. А неделю назад Паша надел на её пальчик колечко, с капельным бриллиантом, и сделал предложение. Аня предложение приняла. Сегодня они должны были обговорить дату свадьбы и всё, что касается торжества. Но Паша не пришёл. Она наслышана, так бывает с парнями. Они вдруг пугаются и раздумывают жениться. Он не отвечал на телефонные звонки, либо был «недоступен». Аня всё поняла, кольцо отправила в реку, о чём тут же пожалела.

Дни потянулись. Она не ищет с Пашей встреч — оправдывает и обвиняет, ненавидит и прощает, отпустила, а не удаляет его номер телефона. «Мне не семнадцать, синдром “разбитого сердца” не грозит». Но она… тоскует!

Бессмысленно (так считает она) прожит месяц, и Паша позвонил. Голосом человека, обдумавшего всё и принявшего окончательное решение, но немного взволнованным, вымолвил:

— Аня, если не простишь, пойму. Не говори об этом ни сейчас, никогда. Но я постиг, — помолчав, повторил: — Постиг….. Буду ждать на нашем месте, в наше время. Придёшь или нет, это будет твой ответ, но знай, что моя жизнь без тебя невозможна.

Если есть оно — седьмое небо счастья, она в эту минуту была на нём. Единственно — отсутствие колечка смущает и беспокоит её: «Успеть бы в “Ювелирочку”».

*

Месяц жизни, не напрасный, прошёл и у Адуса. Для судака это весьма немало. При хорошем аппетите, прибавив в весе граммов двести, он помнит о «нечто», находящемся в нём.

Адус понежился на галечниковом, песчаном дне, погулял в нелюбимых зарослях ила, решил подняться выше. Лениво передвигая сбитое тельце, поблёскивая зеленоватой, плотной, мелкой чешуёй, он в наслаждении подставил своё рыльце к солнечному лучику. Внезапно перед ним предстала рыбка. Он услышал мамин окрик:

— Малыш Адус, она поролоновая, не смей!

Поздно! Рыбка — невкусная, странная, неживая, скрипящая — уже у него в пасти. Выплюнуть её не удаётся. Он, невольно подчинённый некой силе, быстро несётся вверх. Трепетания, сопротивления тщетны. Последнее, что слышит на родном рыбьем языке, слова своей плачущей мамы:

— Ах, даже не дождался нереста! Бедненький мой сынок!

Первое, что слышит не на своём, но на понятном ему языке:

— Судачок. Хорош. Клыковидные зубы крупные. Самец.

«Я — Адус», — шевелит он губами.

А голос продолжает:

— Хватит, на этом остановимся. Сеть и удочку складывай, поехали на рынок пораньше.

Ещё один полёт, и он снова в воде между разных рыбок. Живой! И вода неплохая, но атмосфера не очень приятная. Где камешки, ракушки? И что за гул такой, режет ухо. И почему качает?

*

Почти в то же время.

Тоня забежала на рынок — хлеб, сыр, фрукты. Рыбы в списке не было, но привлекла внимание машина с надписью: «ЖИВАЯ РЫБА». Очереди нет: мужчина, купив, отходит, ещё женщина. Почему бы не взять?

Рыбак, сеточным сачком вылавливая рыб из бака машины, сбрасывает их в корыто. Одна рыба буквально выпрыгивает из таза и нещадно бьётся об землю.

Указывая на неё рукой, Тоня просит:

— Эту мне дайте, ещё две.

«Ой! Где вода? Где вода?» — голосит Адус, но странно-вытянутые существа будто его не слышат.

Женщина одобряет:

— Мясо судака диетическое, жирность минимальна, по пищевой ценности курятину превосходит.
— Живчик, — отвечает Тоня.
— Сейчас не будет, — говорит продавец и бьёт по голове судака колотушкой.

«Больно!» — вскрикнул Адус, и затихают даже его боковые плавники.

Тоня почистила две рыбки и, сожалея, что на рынке отказалась от этой услуги, принялась за «живчика». «Ай», — вскрикнула она, почувствовав укол в большом пальце. Из него сочится яркая кровь. Капля крови и на первом спинном плавнике, увенчанном острыми шипами. Как в воду канул интерес к рыбе. Её уже не хочется ни чистить, ни готовить, ни есть. «А ну её. Дам соседке».

Соседка оказалась дома. Рядом, прижимаясь к ней, стоит её семилетняя дочка.

— Ир, возьми рыбу, две почистила, одну не успеваю, мне надо… неважно. Живая, ну, только с рынка, не пропадать же. И ребёнку полезно.
— Ладно. Спасибо.

Ира собралась дочистить нечищеного судака, как заныла дочь:

— Мама, опоздаем на танцы.
— Успеем, вот дочищу, замариную и пойдём.
— Не хочу рыбу. Пошли, опоздаем!
— А ты права. Бабушке занесём её. Все равно по пути. Пошли.

Мама Иры Лидия Сергеевна ждёт их у дороги.

— Мам, некогда мне возиться с рыбой. Свежая она, только что с рынка, две чищенные, одну надо дочистить, прожарь, потуши.

Не стала Ира объяснять про соседку, долго, да и непонятно получится.

— Хорошо, дочь, спасибо.

Проходя мимо квартиры своей соседки Степановны, Лидия Сергеевна подумала: «На что мне рыба? У меня и борщ, и котлеты. Отдам ей».

Всегда приветливая соседка открыла дверь:

— Проходи, Лида, сижу, скучаю. Хорошо, что зашла. Чаю попьём.
— Здравствуй, Степановна. Я бы посидела, да тесто вот-вот подойдёт. Рыбки свежей тебе занесла. Две почистили, на третьей разленились.

«Ну, чего объяснять про дочь, путаница получится», — помыслила Лидия Сергеевна и продолжила:

— Судак, знаешь, тушёный вкусный.
— А давай, спасибо.
— Ну, я пойду. Пока.
— Пока.

На кухне Степановна успела лишь раскрыть пакет, как зазвонил телефон.

— Из поликлиники медсестра вас беспокоит. Ваши анализы готовы. Дело в том, что завтра ваш участковый врач уходит в отпуск. Желательно получить некоторые назначения вам от неё, нежели от другого доктора. Вы можете прийти сейчас?

— Хорошо, иду.

Уже в коридоре Степановна вспомнила про рыбу. «Пока приду, устану. В холодильник положить, до утра пропадёт. Отдам кому-нибудь».

Не встретив во дворе никого из знакомых, у кафетерия «Аппетит» взглядом поймала его вывеску: «Самые вкусные блюда! Из рыбы! Из мяса! Десерты! И многое другое. Не проходите мимо!». Степановна мимо не прошла. Зайдя в здание с рабочего входа, протянула пакет первой попавшей сотруднице, обратилась:

— Девушка, тут рыба с рынка. Одна не дочищенная. Вызвали, срочно. Выбросить жалко. Возьмите.

Женщины тут же след простыл. Аня в мыслях: «Успеть бы в “Ювелирочку”», не совсем осознала, как в её руке оказался пакет. Повар тётя Маша заглянула в него:

— Два сазана и судак, свежайшие. Ань, пока нет шефа и клиентов мало, быстро дочисти. Тысячи четыре выручим.
— Две тысячи рублей к положенным двум, неплохо, — ответила Аня и взяла нож.

В разрезанном брюшке показалось, что нечто блеснуло. Нет, не показалось… Колечко! Сколько таких историй! И вот…. Вот это да! Оно похоже на то и глазок такой же... «Мужчины не понимают в украшениях, авось и Паша не заметит».

Аня отчистила кольцо от прилипшей к нему слизи, померила. Нереально! Как раз!

Она расцеловала острое рыло судака, его пасть с мощными зубами и вытаращенные глазки, недоуменно в упор глядевшие на неё.

В ту же секунду его отсеченная — одним махом — голова полетела в мусорное ведро, а выпотрошенное и вычищенное тельце — в яично-мучной кляр. А через минуту повар, уложив на овощную подушку, покрыв лимоном и сливочным маслом, сунула в разогретый духовой шкаф.

*

Он сидит напротив — эти глаза! Любящие! Любимые. И Аня совершенно его прощает!

«Пусть я впадаю, пусть,
В сентиментальность и….»

Неожиданно Паша бросает взгляд на её руку с кольцом:

— На внутренней его стороне есть надпись, видела? Нет? Посмотри.

Аня чувствует, что краснеет. Она, вращая колечко, сбивчиво начинает выпутываться:

— Оно плохо снимается… не видела... дома посмотрю. А что там написано?

«Сама потом выгравирую», — подумала она, но оно слетает с пальца.

— Анют, я точно знаю ответ, — произнёс он.

Она принялась рассматривать, вздыхая от раздумий — признаюсь. Ответ? Что там может быть? Проба, да и только.

А нет! Не только… Есть надпись! Возможно ли? Сердце затрепетало. Прочла: «Судьба ли ты моя?» Аня выдохнула, — кажись, да…

— Да! — подтвердил Паша.

А на столе — заботливо завёрнутый тётей Машей в шелестящую фольгу — в томате, лимонно-сливочной шубе, овощах и зелени томится ещё горячий судачок.