Ищут пожарные,
Ищет милиция,
Ищут фотографы
В нашей столице,
Ищут давно,
Но не могут найти
Парня какого-то
Лет двадцати.
С. Я. Маршак

Ах, ну как же мне не хватает времени! Особенно по утрам, когда просыпаешься на 10 минут позже, хромая на одну туфлю выбегаешь из дому с опозданием уже в 20 минут, а приезжаешь на работу "не успев" всего то на три четверти часа…

Просыпаюсь.
Грохочу по эскалатору вниз, в лавине таких же торопыг. А внизу люминесцентный коридор игриво скрывает приходящие-уходящие поезда за широкими стенами, за белыми колоннами...

Смотрю.
Коридор длинный, но вся людская толпа всасывается первым проходом. Чу! Верный признак того, что над парой блестящих рельс уже подрагивает в нетерпении Желтая Стрела местного значения.

Бегу.
Вот первый поворот, и вот он таки да - поезд! Мое запыхавшееся отражение в окне и в удовлетворенных глазах счастливцев с той стороны. 2 метра – финишная прямая, последний рывок и...
- хорошо поставленный голос диктора, объявляет что: "Следующая станция..."
- глаза за стеклом делают ставки между собой: "Успеет, нет?"
- створки двери съезжаются прямо перед моим выдохом "ах!".

Но.
Я же ребенок воспитанный советскими лифтами. Точнее их советскими пользователями. Каким то отчаянным рефлексом, активированном съезжающимся движением, я стремительным выпадом вставляю носок черной туфли в дверь. Створки схлопываются и…
И не разъезжаются обратно.
Я смотрю на туфельку, туфелька смотрит на меня. Глаза за стеклом замирают в предвкушении. Тут бы мне и моей незадачливой правой ножке осознать всю бедственность нашего взаиморасположения с закрытой дверью, как…
Море ожидающих гляделок приходит в движение, и вперед вырывается именно он:

Среднего роста,
Плечистый и крепкий,
Ходит он в белой
Футболке и кепке.
Знак "ГТО"
На груди у него.
Больше не знают
О нем ничего.

Аки Мазай на зайца, аки Кибальчиш на врага, аки Тимур на придорожную старушку, бросается этот рыцарь на упрямую электричку. Протискивает пальцы из гудящего "внутри" в холодное "вовне" - ко мне. И словно Самсон разрывает львиный зев сцепившихся дверей!
Я тут же, не будь дурой, запрыгиваю в вагон.
Вагон испускает пятидесятиголосый "ох!", ставки проиграны, девушка спасена. Двери защелкиваются за моей спиной, аккурат по моей руке. А что у девушки в руке? Конечно же, неизменный атрибут любой женщины, даже более обязательный, чем грудь, – сумка! И эта моя родимая сумочка остается по другую сторону железа! Пари беззвучно возобновляются, и… тут же шумно проигрываются. Потому что неизвестный герой еще раз являет миру свое истинное лицо и повторяет подвиг. А как только я вся целиком от кончика носа, до кончиков каблуков оказываюсь внутри, колеса поезда делают первый оборот.

Еду.
Ах, сколько слов поднялось у меня откуда-то из глубин! Сколько нежных обещаний и ласковых благодарностей я была готова принести этому "простому парню"! Но геройство не требует наград – гражданин лишь слегка поклонился и самоотверженно затерялся среди, ставших снова безразличными, серо-каре-зеленых пассажирских глаз.
Так просто.
Кто же это был?
Этого я не знаю... может, это был ты?