Володя выскочил из маршрутки и покосился на небо. Тяжелые тучи еще более потемнели и вытеснили с небосклона остатки синевы. Кривая молния вспыхнула и спряталась за пятиэтажкой, следом прокатился гром. Крупными каплями застучал по асфальту дождь. Вова раскрыл зонтик. Надо было поторапливаться, дома его ждала девятилетняя дочь. Жена сегодня была во вторую смену, а старший сын предупредил, что задержится на работе.

Повернув на свою улицу, Владимир сразу увидел брата. Тот стоял возле хлебного ларька, пытаясь укрыться от дождя под небольшим козырьком. «Брат» — когда он так называл его в последний раз? Давно это было. Сейчас он зовет его «родственник» или «сосед». Почему так получилось? Ведь они с детства были «не разлей вода», даже из-за игрушек не ссорились. Саша старше его всего на два года, поэтому и интересы у них были одинаковые, никогда ничего друг от друга не скрывали, всем делились.

Первую холодность Володя почувствовал, когда служил в армии. За это время Сашка успел жениться. Поехал в отпуск к морю и оттуда привез невесту. «Я ее, брат, как увидел, выходящую из моря, — писал он Володе, — так и обалдел. Словно, солнце с неба меня кулаком шандарахнуло, аж дыхание перехватило. Фигурка у моей Люсеньки точеная, как у статуэтки, что у нас на комоде стоит, волосы до пояса, глаза бирюзовые. Приедешь, сам увидишь».

Саша старше его всего на два года, поэтому и интересы у них были одинаковые, никогда ничего друг от друга не скрывали...

Вова с нетерпением ждал знакомства с невесткой. Больше до конца службы он писем от брата не получал. Мать писала, что Саша очень занят, пристраивает с отцом кухню с крыльцом, делает себе отдельный вход.

— Вовка! Брат! — Сашка схватил его в охапку, как только тот открыл калитку родного дома. — Отслужил, значит? Вернулся!

— Ага, — расплылся в улыбке Володя.

— Люсь, иди скорей сюда! — крикнул Саша. — Брат из армии пришел! Иди, я вас познакомлю!

— Здрасьте! — на пристроенном высоком крылечке появилась молодая женщина с округлившимся животиком. — Людмила, — кивнула она Вове.

— Очень приятно, — ответил он.

— В дом иди! Мне помощь твоя нужна, — Люся обратилась к мужу и, мотнув тоненькой косичкой, скрылась за дверью.

— Я пойду, помогу. Ей нервничать нельзя — на шестом месяце уже, — прошептал брат, обнимая Вову за плечи. — Вечером у родителей поговорим.

— А как к ним-то попасть? — Володя смотрел на ракушечный забор, перегородивший проход между стеной дома и гаражом.

— Так у них теперь отдельный вход, с улицы, за гаражом.

— Ааа, — протянул Володя, соображая, как попасть во двор с другой стороны.

— Мы с Люсей отделились, — потупил взгляд Саша. — Сам понимаешь, у нас теперь своя семья.

— Понимаю, — кивнул Вова, пятясь к калитке.

Вот только задело его, когда увидел, что старикам они оставили маленькую комнатушку без окна и кухоньку-коридор.

— Нам с отцом многого и не надо, — оправдывала Сашку мать. — А у них дите скоро будет. Вот только тебе, Володенька, придется теперь во времянке жить.

— Ничего, мать, не убивайся, — утешил ее Владимир. — Летом и во времянке можно, а до зимы мы с отцом туда отопление проведем, кухоньку пристроим. Все будет хорошо!

Вот только задело его, когда увидел, что старикам они оставили маленькую комнатушку без окна и кухоньку-коридор.

Вот, вроде, и не ругался Владимир с братом, а дружба куда-то ушла. Сашка даже во двор к ним нечасто заходил. Лишь крикнет, бывало, с высокого крыльца через забор: «Всем привет!» — вот и все общение. С Людмилой Вова тоже не ссорился, но ее зеленые глаза всегда смотрели на него как-то недобро. И где в них Сашка бирюзу рассмотрел? А после того, как Люся один за другим родила двух пацанов, и от «точеной фигурки» ничего не осталось.

Отношения с невесткой резко ухудшились после Володиной свадьбы. Через несколько дней после пышного застолья он услышал, как она выговаривает брату:

— Им, значит, свадьбу родители отбабахали, а нам нет! Ты им что, неродной?

— Ну ты же сама торопилась с росписью, — пытался оправдать родителей Саша. — К тому же они нам большую часть дома отделили.

— Вовка вон тоже кухню к времянке пристроил и туалет с коридором.

— Да, но комнатка там всего одна, сырая. Ты же и слышать ничего не хотела о том, чтобы во времянке жить.

— Вот еще! У меня, между прочим, двое детей! — взвизгнула Люся.

То ли это было причиной, то ли еще какая, вот только она больше на двор родителей не заходила. И даже детям не особо-то разрешала наведываться к деду с бабой. С Вовой она здоровалась сквозь зубы, а вот его жену игнорировала напрочь. А потом и вовсе стала отпускать в ее сторону разные гадости.

— Брат, ты бы поговорил со своей женой, — сказал как-то Володя. — Пусть язычок придерживает!

— Ты на нее не сердись, — замахал руками Сашка. — Люся хорошая! Это все рынок на нее так влияет. Как стала там овощами торговать, так вот срываться и начала. Устает очень. Понимаешь?

Вова с женой старались на нее внимания не обращать, хотя иногда у них даже до скандалов доходило. Например, когда им кто-то через забор пакет с мусором подбрасывал или жена находила под ковриком у входной двери странный моток ниток с иголками.

Они бы уже сто раз переехали от этих скандалов подальше, да только снимать квартиру дорого. А у супруги своего жилья не было — отец отписал все старшей дочери. Так что она вообще, можно сказать, была бомжом. Родственники, живущие за забором, не давали добро на ее прописку. А так как жилье было приватизировано еще до Володиной свадьбы, он ничего не мог тут поделать. Сколько раз родители с Сашкой разговаривали, просили, чтобы они с Люсей разрешили прописать Володину жену. Но Сашка только отводил взгляд в сторону и мямлил: «Да я не против, а вот Люся…»

Володе было жалко жену, которая разрывалась между грудным ребенком и лежачей матерью.

Из-за постоянных ссор родителей не дружили и их дети.

— Вот ведь как получается, — размышлял Володя, — у меня в детстве был брат. Мы с ним и на рыбалку, и за вишнями в соседский двор. А у нашего сына аж два брата через стенку живут, да как чужие друг другу.

— Может, родного ему родим? — предложила супруга.

Володин отец умер неожиданно, так и не узнав, что скоро у него родится внучка. Вскоре с переломом бедра слегла и мать. Володе было жалко жену, которая разрывалась между грудным ребенком и лежачей матерью. «Соседи» помощи не предлагали. И лишь однажды, когда матери стало совсем плохо, и ночью три раза вызывали скорую, наутро из-за забора показалась заспанная голова Сашки.

— Как там мама? — спросил он. — Люся просила узнать, может, ей покушать чего-нибудь передать?

— Ты бы лучше просто зашел мать проведать, не ровен час… — осекся Вова.

Через полчаса брат со всем семейством впихнулись в маленькую комнатушку мамы. О чем они говорили, Володя слушать не стал. После их ухода мать подозвала его к себе и, показывая пальцем на дверь за ковриком, соединяющую ее комнату с жильем брата, прошептала:

— Ты ко мне нотариуса пригласи. Да только так, чтобы Люся не знала. Хочу свою часть на твою жену отписать, а то так и будет бомжом.

— Ты, мам, не нервничай, — тоже тихо ответил Вова. — Главное, поправляйся. А о нотариусе потом поговорим.

— Делай что я говорю, — повысила голос мама, — а то и сам без жилья останешься! Я ее планы знаю! Мне тут через стенку все слышно.

Нотариуса она не дождалась всего один день. А после похорон, которые полностью легли на плечи Владимира, Саша зашел к ним во времянку и, потупив взгляд, сказал:

— Ты не думай, я тебе за похороны и поминки половину отдам. Позже. Сейчас у нас нет. Старший сын жениться решил.

Володя лишь махнул рукой.

— А у вас тут уютно, — продолжил Саша, заглядывая в комнату.

— Особенно когда диваны и кресла раскладываем, — усмехнулся Вова, — не комната, а сплошная кровать получается. Но ничего, вот ремонт в доме сделаю, и туда с женой и дочкой перейдем. А сын здесь останется.

Володя зыркнул из-под зонтика на Сашку. Тот жался к хлебному ларьку, но от косого дождя ему было не укрыться.

— Я как раз об этом поговорить хотел, — промямлил Саша.

— О чем?

— Чтоб вы нам комнату родителей отдали. У меня же старший женится, вот Люся и говорит…

— Передай своей Люсе, — подскочил Владимир, — что я тоже имею право на часть дома!

Вскоре пришла повестка в суд. Уже семь лет идут бесконечные разбирательства. Комнатушку, где жили родители, присудили Вове, но зато соседи отсудили себе комнату времянки. Теперь вся Вовина семья живет в такой же маленькой комнате, только в доме. А вот в кухню они могут попасть только через улицу. Там же на раскладушке спит старший сын, потому что дочка уже выросла и спать на одном диване с родителями не может. А отнятая у них комната так и стоит пустая, окончательно заплесневелая. А суды все идут. Теперь соседи судятся из-за земли.

Володя зыркнул из-под зонтика на Сашку. Тот жался к хлебному ларьку, но от косого дождя ему было не укрыться.

— Чего мокнешь? — спросил Вова, подходя ближе.

— Да вот за хлебом без зонтика выбежал, — пожал худыми плечами Саша.

— Да знаю я, чего ты тут. С Люськой опять поцапался?

Саша промолчал, лишь гром раскатом прокатился над их головами.

— Пойдем к нам, — предложил Вова.

— Не, неудобно.

— Не боись, у меня дома только дочка. Чайку попьем, поговорим. Все лучше, чем под дождем мокнуть.

— Разве что на минутку, — согласился Саша, — посмотреть, какой вы там ремонт сделали.

Владимир с гордостью показывал брату ремонт, сделанный своими руками.

— А как же ты ванну сюда вместил? — удивлялся Сашка.

— Стену пришлось перенести. Коридор стал меньше, но шкаф вошел, — улыбался Вова.

— И кафель сам клал?

— Да. А стены сын выравнивал. Жена обои подбирала.

— А я с мамой цветы пересаживала, — выглянула из-за Вовы дочурка.

— Уютно тут у вас. Вроде, даже комната больше стала, — вертел головой Сашка.

— Никак не могу понять, брат, почему ты позволяешь жене с собой так обращаться? — спросил Вова, когда Саша обувал промокшие туфли.

— Эй! Хватит по соседям шляться! — послышался из-за стены крик Люськи.

— Я только на минуточку зашел! — Саша умоляюще смотрел на ковер на стене.

— Давай домой, быстро! — скомандовала Люся.

— Иду, — ответил Сашка и посеменил к выходу.

— Никак не могу понять, брат, почему ты позволяешь жене с собой так обращаться? — спросил Вова, когда Саша обувал промокшие туфли.

— Что тут непонятно, — усмехнулся тот. — Люблю я ее. Как вот тогда на пляже первый раз увидел, так как будто солнце по голове шандарахнуло. Аж в глазах потемнело. С тех пор вот…

Вова не расслышал конца фразы, потому что брат скрылся за ливневым потоком.

— Тьфу ты! — выругался Владимир, закрывая дверь. — Лучше б ты тогда вообще на это море не ездил.