Любовь бывает несчастной, счастливой. Но это чувство всегда так прекрасно!
(Из рекламного буклета о свадебных путешествиях)

***

Жизнь за 40. Скажите, какая такая жизнь существует для людей, которые к 40 годам по-прежнему, как и в 20, и в 30, остаются одинокими? Никакими сверхдостижениями они не знамениты и все еще пребывают в состоянии, которому большинство успешных с точки зрения общественного мнения людей находят лишь одно невразумительное определение — бесперспективняк. По всей вероятности, не праздновать сорокалетие однажды и навсегда решили именно одинокие люди.

По всей вероятности, не праздновать сорокалетие однажды и навсегда решили именно одинокие люди.

Вот и мне стукнуло это — четверка, а рядом нолик. Жизнь вроде бы течет своим чередом, пусть не на пятерку, можно именно четверку поставить, но этот нолик... Сижу на кухне за столом. Хотела испечь себе пирог, но вот как села к посыпанному мукой столу, медленно начертила на белом покрывале злополучные цифры — четверка, затем нолик. Сижу, грущу… не буду я печь. Давно не ем сладкое. Да и день рождения праздновать… не принято. Выключаю свет на кухне и иду в комнату. Я люблю такую грусть. Она накатывает совсем необычным образом — как-то мягко обволакивает своим непроницаемым пространством, из которого совсем не хочется выбираться. Это пространство заботливо наматывается один слой на другой, словно ты в коконе. Укуталась, и дожди кажутся такими далекими. Но вот уже дышать нечем, и хочется крикнуть в истерике — люди, я здесь, распакуйте меня. Но люди живут своей жизнью. Вот если бы у тебя были видимые проблемы, к примеру, неизлечимая болезнь, то, возможно, нашелся бы кто-то, кто захотел тебе помочь или по крайней мере прийти и поздравить в день рождения… С мыслью о том, что мне хреново, но не хреновее, чем другим, засыпаю.

Утром была суббота. Позвонила сестра. Встретились в ресторанчике на Новом Арбате, взяли бутылочку винца. Здесь совсем неплохо готовят пиццу — много сыра, томаты, морепродукты. Честно говоря, я не гурман.. Но мне правда нравится! Говорим о жизни вообще и о моей, в частности. Чего я от нее хочу? В смысле, от жизни? Что я имею в результате и к этому ли я стремилась? Ну… В принципе, не сказать, что жизнь — не удалась.

— Нет, милая, — продолжала я свой монолог сестре, — я совсем не стесняюсь того, что к 40 годам не то, что ребенка, даже пушистенького щеночка не завела. Просто, мне кажется, это как-то неправильно, как ты считаешь?

— Дорогая, будет у тебя еще все. Сейчас такие технологии, ребенка можно до 45 лет родить. Нашелся бы...

— Дорогая, будет у тебя еще все. Сейчас такие технологии, ребенка можно до 45 лет родить. Нашелся бы...

— Такой дурак, который бы на мне женился?

— Это ты дурында... Как минимум, этого дурака ты должна любить всем сердцем. А он тебя…

— Ойййййй, — прошептала я. — Спасиииибо, это точно… А как ты думаешь, на пятом десятке свадебное платье одевают?

— Я ж говорю — дурындочка ты моя сорокалетняя.

На этом мы расплатились и направились в гардероб. Стояла возле зеркала, подкрашивала губы с мыслью: «Все же в метро спускаться. И вообще, пусть губки блестят». Как говорил мой любимый Габриэль Гарсиа Маркес: «Никогда не переставай улыбаться, даже когда тебе грустно, кто-то может влюбиться в твою улыбку». И в этот самый момент вижу позади себя мужской силуэт. Он приближается и тоже смотрит в зеркало. Наши глаза встречаются, и мы внимательно, не моргая, долго смотрим друг на друга. У него такие синие глазки и пушистые реснички. И шапка меховая-ушанка, как у Умки в мультфильме. Правда он выше меня на полторы головы и… ой, надо идти... Резко поворачиваюсь и сталкиваюсь с ним. Носом утыкаюсь в теплый темно-синий свитер, такой уютный и большой…. Ой, надо идти…

Беру сестру за руку, и мы выходим. За порогом — снежный вечер. Иду в задумчивости.

— Кто это? — спрашивает сестра.

— Не знаю, — улыбаюсь я. — Наверное, с Северного полюса сбежал.

Тут я громко чихаю. На носу — ангоровая шерсть с темно-синего свитера. С моей аллергией эта шерсть несовместима.

— Будьте здоровы, — слышим мы издалека.

Рассмеявшись, одновременно отвечаем:

— Спасибо.

А это, собственно, он и есть. Тот самый свитер. Вот она — умкина шапка.

Тут я громко чихаю. На носу — ангоровая шерсть с темно-синего свитера. С моей аллергией эта шерсть несовместима.

— Девчонки! Почему вы уходите? Давайте знакомиться!

У меня в голове одна мысль — девчонками сорокалетних теток может называть только полный идиот.

— Ой, мы домой! Простите.

— Ну, оставьте хоть номер телефона! — обращается он ко мне, слегка приобняв при этом за талию. Я вдруг смутилась, пальто старое, и что это, вообще, такое?

— Я номер не оставляю, извините.

Иду вперед. Быстрей к метро, там и тепло, и всякие в темно-синих свитерах не пристают. На эскалаторе меня догоняет сестра. Молча смотрим друг другу в глаза. А потом опять громко смеемся. Хорошее завершение вечера.

Как я благодарна сестре, которая в тот вечер оставила ему мой номер телефона. А на следующий день он позвонил. Помню, выхожу из метро, а он распахнул мне навстречу объятия и сказал: «Ну, здравствуй!». И как-то естественно оказалось окунуться в эти объятия, заглянув в синие глаза, ответить: «Здравствуй». Прошло всего полмесяца со дня знакомства, а я уже перевезла вещи в новую квартиру. ТСС (темно-синий свитер) снял ее для нас. Она прекрасна — в центре города, евроремонт. Мебель специально сами заказывали. Получилось такое уютное гнездышко, в котором только он и я. Вечером жду его с работы. Он вваливается с полными пакетами всякого барахла. Если начинать жизнь, то с чистого листа — в пакетах все новое — начиная от зубных щеток и заканчивая кухонными полотенцами. ТСС такой заботливый, оказывается. Я даже не знала, что мужчины способны на такие ми-ми-ми.

— Милая, давай, собирайся, едем в ресторан. Хочу познакомить тебя с моим лучшим другом и коллегой по бизнесу.

— В ресторан? Ой, а мы еще утюг не купили. Все вещи мятые.

— Одень, что найдешь, мне все равно, я тебя любую люблю, ты же знаешь…

Нахожу в куче вещей джинсы и кофточку из «Zara». Из какой-то синтетики, но зато не мнется. Правда, вырез немного великоват, как-то грудь нараспашку. Ну да ладно. Приезжаем в Калина-Бар, что на Новинском бульваре в здании торгового и бизнес-центра Lotte Plaza. Никогда здесь не была, но сразу понимаю, что это — пафосное место, где таким женщинам, как я, делать нечего. Уже в фойе чувствую себя неуютно. В лифте рядом с нами гламурная девушка с каким-то мажором шепчет, чтобы я слышала: «Такие убогие сапоги с длинными носами уже сто лет, как вышли из моды». Мое пальто тоже явно не для этого гардероба, в котором шубы сплошь из дорогих мехов, а блузка и джинсы, заправленные в старые сапоги на шпильке, создали какой-то неправильный образ. Нет, ну в какой-нибудь «Шоколаднице» я бы чувствовала себя вполне комфортно. А здесь даже пальто расхотелось снимать, да и мех на воротнике протерся и пожелтел. Лифт, тем временем, мчит нас на этот злополучный 21-й этаж, где раздеться все-таки придется.

Лифт, тем временем, мчит нас на этот злополучный 21-й этаж, где раздеться все-таки придется.

Друг ТСС внимательно на меня смотрит, пытаясь найти хотя бы какие-то приметы, за которые в меня можно было бы влюбиться. Эти оценивающие взгляды мне очень хорошо знакомы. Я в своем дурацком наряде съеживаюсь и хочу раствориться в диванчике. Тут еще официантка обращается к ТСС: «Вам виски, как всегда, 12-летней выдержки?». Он вопросительно смотрит на меня и ждет. Я в ответ: «Может, какой-нибудь коктейль?». Официант: «Предлагаю Брекфаст Мартини — английский мармелад взбит с джином Бомбей Сапфир, куанто и соком». Я впадаю в ступор… «Лучше виски с колой». Виски, который мне подал ТСС, выпиваю почти залпом. С вопросом в голове «Что я здесь делаю?», иду в туалет. В зеркале — взрослая тетя, которая непонятно каким образом очутилась там, где совершенно не ее место. Это ведь понятно было сразу, а теперь я сижу на корточках в туалете и почти рыдаю. «Но ведь это его жизнь. И если мы вместе, значит, придется бывать в таких местах». Выхожу с улыбкой на устах. Ресторан чудесный, взять хотя бы этот вид из окна — обширная панорама города. Как я потом сама прочту в рекламном буклете — с бесконечной рекой разноцветных огней, радугой реклам, звездным небом и горящими окнами высоток, выстроившихся вокруг, как гигантские шахматы. Это действительно так. И люди здесь все красивые и улыбающиеся. Просто все это как будто сон, как будто этот ресторан вместе со всеми людьми и виски 12-летней выдержки — это кадр из фильма, но не мой мир.

Проходит еще месяц, и вот мы сидим с ТСС в боинге в бизнес-классе. Я ли это? Со мной ли это происходит, люди? Стюардесса наливает шампанское по бокалам — приятного отдыха! Он отменил все переговоры. Я отменила все встречи. Мы оставили эту действительность и улетели туда, где всегда будем вместе. Лазурный берег, солнце и пальмы — это лишь небольшое дополнение к нашей любви. Рай, который кажется бесконечным. Я думала, там, на краю земли, мы чуть поостынем, но любовь, которая имела планетарные масштабы, вышла на вселенский уровень. Теперь вообще не могу без него. Не представляю, как жила все эти 40 лет? Он сказал — мы счастливые, потому что нам выпал джек-пот. Не перестаю задавать себе вопросы: «Любовь бывает, да? Это правда, да?» Он читает мои мысли: «Да, она существует!». Не только в мечтах и книжках — а реально. В моей личной персональной жизни. Любовь — похожая на ураган, которая сметает все преграды на своем пути. Вернее, любовь, которая не знает преград, они для нее просто не существуют. Потому что в ней, в моей любви, есть самое главное — взаимность. И нет самого страшного — страданий. И кажется, что часы и минуты, проведенные вместе, пролетают так, словно видеопленку перематывают на убыстренной скорости. А миллиарды секунд без него — зависают, выворачивая душу наизнанку. Однажды он взял меня за руку и сказал: «Если ты меня бросишь, я умру». Можно я умру тоже?

Наш первый поцелуй закончился его фразой — «Я так и знал». Знал, что найдет меня? Меня волнует только один вопрос: он еще не перестал любить меня? Ведь у сказки должен быть счастливый конец. Или у нас все будет иначе…