Свет встречных фар катился градинами по стеклу. За окном шел густой снег. Вера крепче натянула куртку и плотнее закуталась в шарф: несмотря на то, что автобус был новым, в нем было холодно. За окном кое-где виднелись заснеженные поля, густой лес. Иногда свет фар выхватывал из темноты какую-нибудь деревушку, и тогда Вера видела проносящиеся мимо домишки. Хорошо, наверное, иметь маленький домик, разводить кур и уток и ни о чем не думать. Вдруг Вера почувствовала болезненный толчок в бок.

— Будешь?

Ах, ну да, это ее сосед по автобусу. Сейчас он хотел поделиться с ней чем-то сомнительным из большой металлической фляжки. Вера вежливо отказалась: еще не хватало напиться в автобусе с каким-то незнакомым мужиком. Полчаса назад он предлагал ей соленые огурцы. Соседу было под шестьдесят, одет он был в коричневый тулуп, шапку-ушанку, и его огромный рюкзак занимал все свободное место в проходе автобуса — мужчина наотрез отказался сдавать его в багаж.
Вера вздохнула.

— Чего вздыхаешь, красавица? Куда путь держишь? — мужчина хорошенько глотнул из фляжки, и Вера отчетливо почувствовала запах спирта.

— Чего вздыхаешь, красавица? Куда путь держишь? — мужчина хорошенько глотнул из фляжки, и Вера отчетливо почувствовала запах спирта.

— Да вот, в отпуск еду, в Орск.

— Почему так?

— Да потому, что уже три года работала без отпусков в маленьком книжном магазине. С утра — протирать пыль, вечером — расставлять книжки по разделам. «Харуки Мураками у нас нет. И Пауло Коэльо тоже. Вот, возьмите Бунина, очень интересно. Нет, он писал не только стихи». Один-два покупателя в день. Надоело, хуже горькой редьки. Ах, вы хотели узнать, почему я еду именно в Орск? Согласна, довольно странное место для отпуска. Можно, конечно, ответить, что мы с мужем хотели полететь в Германию, но там ужасный снегопад, и вообще, Европа — это уже не модно… Но никакого мужа нет. А в Орске живет моя мама. Добрая, но придирчивая женщина. Все время спрашивает — где внуки? Но мужа-то нет, какие уж тут внуки.

Сосед заухмылялся:

— И чего это у такой молоденькой мужа нет?

— Молоденькой? Мне уже 32, уважаемый. А хорошего мужчину, как оказалось, найти — очень сложно.

Но, конечно, Вера ничего этого не сказала, потому что какое ему дело до ее личной жизни. Нет мужа, и все тут.

Сосед вновь приложился к фляжке, а Вера отвернулась к окну. Хорошо, когда можно просто смотреть на проносящиеся мимо деревья, дорожные знаки и не думать о том, что все это уже было. И холодный автобус, и отпуск в Орске, и мама с подружками, у которых только одна новость — что у Аллы Пугачевой родилась двойня.

Когда почти десять лет назад Вера заканчивала университет, все казалось таким радужным и светлым. Было немного страшно думать о том, что она уже совсем взрослая девушка и все должна решать сама. Но именно тогда ощущение бесконечных возможностей не покидало ее. Она представляла, что целый мир открыт для ее шагов.

Было немного страшно думать о том, что она уже совсем взрослая девушка и все должна решать сама. Но именно тогда ощущение бесконечных возможностей не покидало ее.

Тогда же Вера познакомилась с Пашей. Он был серьезным молодым человеком, даже очень. Получил специальность инженера, устроился на завод. С родительской помощью купил машину. И через полгода знакомства позвал Веру замуж. Замуж? Какое замуж, когда весь мир открыт для тебя! Можно шагать вперед, не оглядываясь, знакомиться с новыми людьми, дышать полной грудью! А ты тут со своими кастрюлями-сковородками.

Вера даже усмехнулась про себя, вспомнив, как ее поразило это предложение. Теперь бы она, наверное, не отказалась. Только вот Пашки уже давно нет в живых. Тем летом он уснул один в деревянной даче, а дом просто сгорел, моментально. Никто толком не знал, в чем дело — Пашка не курил и шашлыки не жарил. Откуда мог взяться огонь? Бедный Пашка.

Да и не позвал бы он Веру замуж во второй раз. Принципиальный был: сказала «нет», значит, все. Хороший был парень, Пашка. Больше таких в Вериной жизни не встретилось.

Снег стал мельче. Вера вновь подумала про небольшой домик, где можно было бы греться у камина и читать какую-нибудь книжку, тайком вынесенную из магазина. Не Коэльо, а Ивана Бунина.

— Ух, прошла метелица! — громыхнул сосед. Вера чуть не подскочила — совсем забыла про мужчину, сидящего слева от нее. — Завалило, поди, дорогу-то. Здесь если метель, то все — сантиметров сорок снегу-то.

Вера молча кивнула. Если бы она опаздывала куда-то, то, наверное, пожалела бы о непредвиденных остановках. А так ее ждал разве что мамин пес Тюбик — смешная темно-каштановая дворняжка. Маме, в общем-то, было все равно, в котором часу Вера приедет. И приедет ли вообще. Нет-нет, у них были хорошие отношения! Просто Верина мама нашла себе третьего мужа, которого было очень удобно ругать и пилить, потому что он предпочитал не отвечать. Верина мама жила вполне довольная в этом небольшом Орске и считала, что Вера тоже должна жить своей жизнью. И Вера жила.

Ветер медленно утихал. Водитель сбавил скорость, стараясь вести как можно аккуратнее. Но через несколько минут автобус остановился: впереди маячили желтоватые огоньки аварийной техники.

— Что за черт! — бросил водитель, натянул на голову шапку и вышел из автобуса. В салоне дохнуло холодом. Водитель вернулся через пару минут.

Вера удивленно посмотрела на мужчину. Казалось, он протрезвел вмиг и выглядел почти по-человечески. Была не была.

— Дорогу завалило. Подождем, пока расчистят. Поедем минут через двадцать.

Многие пассажиры спали, поэтому почти никто не отреагировал на слова водителя. Вере опять достался тычок в бок.

— Смотри, там кафешка есть. Пойдем греться?

Вера удивленно посмотрела на мужчину. Казалось, он протрезвел вмиг и выглядел почти по-человечески. Была не была.

— Пойдемте.

По морозу они добрались в небольшую придорожную забегаловку. Сосед по-джентельменски заказал Вере кофе, а сам пил воду. В кафешке было так, как всегда в подобных местах. Неуютные стулья и столы, поставленные очень близко. Пятнистые клеенки, пластиковые стаканчики. На некоторых столиках стояли в вазочках букетики искусственных ромашек.

Они говорили обо всем и ни о чем. Сосед рассказывал смешные истории из жизни: как он был в армии и они ловили медведя, перешедшего через границу. Потом он работал токарем на заводе, потом женился. Теперь его сын — видный мужчина, у него уже своя семья…

Он замолчал. А потом Вера увидела маленькую серебристую каплю на сухой щеке мужчины.

— Я жену похоронил.

Вера задержала дыхание.

— Теперь решил проведать всех родственников. А то мало ли…

Вера выдохнула. Что тут можно сказать?

Он смахнул каплю со щеки. А потом стал рассказывать о том, каким смешным был его сын в детстве, как он крал конфеты и прятал фантики за шкафом. А потом они с женой нашли гору этих фантиков. Как в школе попробовал курить и поливался духами, причем женскими. Как первый раз привел подружку, а у той оказались ярко-розовые волосы.

Вера была рада, что снег заставил их автобус остановиться. Этот разговор помогал ей разобраться в себе. Как же этот мужчина любил своего сына! А кого любила Вера? Она подумала о том, что в ее жизни не было ничего радостного. И мир только потускнел после того, как она закончила университет. Но кто в этом виноват?

По морозу они добрались в небольшую придорожную забегаловку. Сосед по-джентельменски заказал Вере кофе, а сам пил воду.

Вера смотрела на своего соседа и почти не слышала. Она думала, что как бы тебе ни было плохо, все еще можно изменить. И на самом деле мир все еще открыт для того, что ты делаешь. Открыт для тебя. И всегда можно сделать тот самый шаг, который изменит твою жизнь. Может быть, не кардинально, не целиком. Ты не станешь счастливым за один день. Но всегда есть что-то, что греет тебя изнутри. Иногда это что-то нужно найти самому.

Минут через десять Вера допила кофе, и они вернулись в автобус. Вскоре он тронулся.
Когда автобус прибыл в Орск, сосед Веры спал. Его остановка была дальше, в пригороде. Вера кое-как протиснулась через него, поправила ему шапку на голове и вышла.

Вера села в такси, которое быстро домчало ее до нужного дома. Женщина поднялась на третий этаж, открыла дверь своим ключом. Негромкое тявканье, и Тюбик, отчаянно виляя хвостом, уткнулся мордой в ее колени.

Вот я и дома, мама.