Выключив будильник, я сладко потянулась… Сегодня — мой День Рождения, и я ждала от этого дня чего-то приятного. Нашмыгнув тапочки и надев теплый махровый халат, подошла к окну. А вот и первый подарок — за окном большими мягкими хлопьями сыпал снег, второй раз за всю как никогда теплую зиму. Градусник показывал –2^оС, но этого было достаточно, чтобы все дома, деревья и даже неторопливые прохожие были покрыты белой шалью.

— Здорово! — восторженно выдохнула я и постучала в дверь сына. — Эй, медведь, вылазь из берлоги, всю зиму проспишь!

Поставив на газ чайник, включила радио. «Снег кружится, летает, летает, и поземкою кружа…» — понеслось из радиоэфира. К горлу сразу подкатил комок, и глаза заволокло дымкой воспоминаний — так бывало всегда, когда я слышала эту песню. Когда-то, во времена моей юности, она была очень популярна, затем исчезла, но вот, в новой аранжировке, всплыла из прошлого, принеся с собой горький привкус потери. Каждый раз, когда её слышала, я возвращалась в далекие дни своей юности и вспоминала Сережку, свою первую и незабываемую Любовь…

А вот и первый подарок — за окном большими мягкими хлопьями сыпал снег, второй раз за всю как никогда теплую зиму.

Мы танцевали с ним под эту мелодию, он робко держал меня за талию, а моя ладошка лежала в его слегка дрожащей от волнения руке. Сережа тихонько вторил мне на ушко слова песни: «Ложится самый первый, и робкий, и несмелый, на твой похожий, след», а я, зажмурившись, представляла, как он идет ко мне по гладкому, засыпанному снегом полю. И вокруг нет никого, только он и я. И весь этот мир принадлежал нам двоим!

— Запомни, это будет «наша» песня, — заглянув в глаза, сказал он мне серьезным тоном. — Всегда! Сколько бы ни прошло лет, под звуки этой песни мы будем вспоминать эти незабываемые минуты, минуты счастья.

Он оказался прав. Спустя столько лет, эта песня навевала на меня сладковато-горькие воспоминания. И всякий раз я представляла себе до боли любимые карие глаза. То они были смеющиеся, то удивленные, то печально расстроенные…

Но было время, когда я усиленно хотела вычеркнуть из своей памяти и Сергея, и эту песню.

— Убирайся отсюда, и пластинку свою забирай, — выпихнула я растерянного Серегу на лестничную площадку. — Знать тебя больше не желаю. Предатель!

Еще бы! После того, что мне рассказала про него моя лучшая подруга Катя, по-другому я поступить просто не могла. Предательства не прощают!

А потом, через семь лет, когда к той же подруге ушел мой муж, она сказала мне циничным тоном:

— Не получилось Серегу у тебя увести, так зато Вадик теперь мой будет…

— Серегу? — переспросила я.

— Ну, да. А ты, наивная, тогда поверила…

— Но зачем тебе это было нужно? — не верила я своим ушам.

— А затем, что тебе всегда всё самое лучшее доставалось: лучшие шмотки, лучшие оценки, лучшие кавалеры. А я чем хуже? Ничем! И Вадька теперь будет мой!

Еще бы! После того, что мне рассказала про него моя лучшая подруга Катя, по-другому я поступить просто не могла.

Нет, мне не жаль было расставаться ни с таким мужем, ни с такой подругой. Единственное, о чем я жалела, это то, что незаслуженно обидела любящего человека. Но прошлого теперь было не вернуть. Я знала, что Сережа сразу же после нашей ссоры уехал в экспедицию, в тайгу. Затем познакомился в Якутии с какой-то якутяночкой, женился, и у них родилась дочь.

«Надеюсь, он счастлив в браке, — подумала я. — Интересно, он меня хоть иногда вспоминает?»

Дребезжащий звонок вывел меня из оцепенения. «Кто это так рано?» — удивилась я и сняла трубку.

— Алло.

— Иришка, ты? — донесся откуда-то издалека до слёз, до коликов внизу живота знакомый голос.

— Сережа, — голос осип, а рука предательски задрожала. — Так не бывает, я только что о тебе думала.

— Приятно, что ты еще узнаешь мой голос. А я вот вспомнил, что у тебя сегодня День Рождения, и наудачу, по памяти, набрал твой номер. И, о чудо! Это ты! Поздравляю тебя, Ирочка!

— Спасибо, — прошептала я, не веря в происходящее. — А ты где?

— Я в Якутии. У нас валит снег, и мороз –27^оС. А у вас, на юге, наверно, уже цветут подснежники. Помнится, я всегда дарил тебе на День Рожденья подснежники…

— Да у нас тоже сегодня снег идет. Просто сыпет необычно большими хлопьями. Так красиво…

— Знаешь, Ира, ты мне тогда так и не дала объясниться, — резко сменил тему Сергей.

— Не надо никаких объяснений, — перебила я, — я все знаю. Ты ни в чем не виноват. Прости, что тогда поверила лжи. Это все Катька придумала. Но ей и этого мало оказалось, потом и мужа у меня увела. Ну, да ладно… У тебя-то все хорошо на личном плане?

«И верю я, что скоро по снегу доберутся ко мне твои следы», — вторил магнитофон моему радиоприемнику.

— Я уже два года вдовец, один дочь ращу… И тебя часто вспоминаю. А еще «нашу» песню. Послушай, что у меня сейчас играет, — сказал Сережа и поднес трубку к магнитофону.

«И верю я, что скоро по снегу доберутся ко мне твои следы», — вторил магнитофон моему радиоприемнику.

— Слышишь? Ты что плачешь? Иришка, милая, отзовись, — кричал Сергей в трубку, услышав, как я шмыгаю носом.

— Так, может, все-таки «доберутся»? — проглотив комок, спросила я.

— А ты этого хочешь?

— Очень.

— Тогда обязательно, обязательно «доберутся», — прокричал Серега. — Я в аэропорт, за билетами. Надеюсь, снег к моему приезду еще не растает.

Телефонная трубка гудела короткими гудками, а я, блаженно закрыв глаза, представляла, как по белому снегу, как по чистому листу бумаги, идет ко мне «мой» Сережка.