Я сидела у стойки печально.
Подсел ко мне
Кавалер случайный.
Сначала завёл про любовь,
Потом спросил
Не в глаз, а в бровь:
— Что будешь пить?
— Твою кровь.

Бар был полупустой, не считая нескольких вымотанных бизнесменов, занятых профессиональным разговором.

Бледный тип мелькнул у входа и сразу метнулся ко мне.
Этот бледный — не глупый, не страшный, ищущий, готовый к действию и совсем пустой.

Проклятье. Мне нужна любовь.
Если бы коктейль любви можно было просто заказать в баре!
Я начинаю стремительно стареть.
Проблему нужно решать сегодня.

****

— Томас.
— Белладонна.

После ряда наводящих вопросов бледный делает вывод:

— У вас было консервативное воспитание.

— Ах если бы! Я без комплексов. Я бы сразу с тобой пошла. Просто ты мне не нравишься.

— Леди, больше нет вопросов.

И тут на заднем плане появился знакомый силуэт.

— Патрик — мой шоколадный зайчик — смесь кокаина и Виагры.

В каком бы клубе он ни появлялся, охрана комментировала одинаково: «Он тут всех перетрахал»

Подумалось: «А я чем хуже?»

Он — король ночной жизни большого города.

Он танцевал со мной, у нас были общие знакомые, были разговоры вскользь, но когда я спросила: «Помнишь меня?», в его глазах включился мегасписок.

— И как было?
— Божественно!
— А потом как себя вёл?
— Как паинька.

Он засмеялся.

— Не может быть!

Потому что он всегда хамил после секса.

Патрик подходил на роль.

Достаточно одной моей вспышки гнева — и он окажется в лесу.

В лесу нужны люди.

Не только я одна их туда отсылаю.

Там он станет героем.
А я получу новую порцию молодости.

Он останется в моей памяти с полным бокалом в руке, в полурастёгнутой белой рубашке, улыбающийся как кинозвезда.

Он останется в моей памяти с полным бокалом в руке, в полурастёгнутой белой рубашке, улыбающийся как кинозвезда.

Сегодня его двадцатипятилетие.

Мы танцевали, пили шампанское.

Он вышел покурить.

Проходящий мимо сутенёр предложил ему свежий товар.

Земля поехала из-под ног, как эскалатор, когда я увидела его с этой девчонкой.
Я стояла на балконе в тени. Он не мог меня видеть.
Он медленно опустился на ступеньку, словно потерял равновесие, так он был очарован.
Он сел с ней в проходящее такси.

Вся сцена прошла перед глазами как в замедленном кадре.
Адреналин разливался горячими волнами.

Для него не важно — заниматься любовью или действовать на нервы.

— Ты нас разбудила, — раздался его томный голос за дверью.

Я могла открыть дверь своим ключом, но я нажала на кнопку звонка.
Мне хотелось поиграть.

Он открыл, издевательски улыбаясь, во всей обнажённой красе.
Дуло моего пистолета между его иссиня-чёрных раскосых глаз.

Его реакция была молниеносной — он захлопнул дверь в тот момент, когда я выстрелила.
Я палила как бешеная, пока чёртова дверь не рухнула, и тут возникла проблема — патроны кончились.

Была ещё одна проблема — у него тоже был пистолет с барабаном, полным патронов.
Девчонка прошмыгнула, держа свои шмотки в охапке.

— Пойдём куда-нибудь? — спросил он, нарисовав точечный нимб из пуль у меня над головой. — Я продолжаю справлять день рожденья. Прошу оказать мне честь. Считай, что мы помирились.

В его пистолете осталась всего одна пуля. Он положил его в карман куртки.
Где мы только не были в этот вечер. Непонятно, как он вёл машину и почему нас никто не останавливал. Куда-то я не хотела идти, и он уходил один, оставив меня в машине, куда-то он не хотел меня брать. Он был совсем пьяный и давно забыл о своём пистолете.

Где мы только не были в этот вечер. Непонятно, как он вёл машину и почему нас никто не останавливал.

Я проснулась в машине от того, что он смотрел на меня. Я открыла глаза.
Я была счастлива.
Он всё ещё со мной.

— Девочка моя, я так тебя люблю.

И тут я выстрелила.

Патрик очнулся в полном мраке. Он лежал на мокрой траве, слышал, как дождь шелестит листьями. Тропический лес был полон звуков. Он осторожно сел, чувствуя, что плохо владеет телом — он уменьшился — стал ребёнком лет четырёх-пяти. Какое-то животное подкрадывалось к нему — слышался приближающийся шорох и рычание, пружинистый звук прыжка. Скользкая холодная тварь обрушилась на него всей массой и впилась зубами. Свист летящей стрелы. Тварь завизжала и ослабила захват. Топот ног. И вдруг Патрик увидел кромку леса на фоне неба, силуэт человека, который склонился над ним, приложил к ране листок растения, и боль тут же прошла. Патрик поднялся на ноги и пошёл вслед за незнакомцем по тропе среди огромных папоротников. Глаза привыкли к темноте, которая за этот короткий момент стала просто днём без солнца.

В лесу не было дня, ни было ночи, ни смены сезонов. Патрик мог судить о течении времени только, ощущая, как меняется его тело. Он очнулся в лесу ребёнком, со временем стал взрослым — значит прошли годы. Но и этот часовой механизм со временем останавливался — дойдя до оптимальной точки развития тело больше не менялось. Лесные люди не старели. Они погибали в бою, в схватках с дикими тварями или умирали от ран. Это случалось нередко, но группа пополнялась новыми людьми, которые так же, как и Патрик, однажды очнулись в лесу, слабо помня своё прошлое…

Они никогда не спали, никогда не уставали, но были моменты, когда они нуждались в поддержке друг друга, когда по всему лесу распространялись импульсы, приводящие всё живое в оцепенение, когда над лесом зависал «дирижабль » — огромная светло-зеленая тварь, похожая на личинку. «Дирижабль» медленно, как облако, опускался в лес, и тогда нужно было держаться вместе. Тварь распространяла запахи и звуки, притягивающие живое как пылесос. Она пожирала всё подряд и исчезала так же, как и появлялась...

Время играло, когда «дирижабль» висел над лесом. К кому бы из боевых подруг не толкал его инстинкт, в момент озарения глубоким чувством они оба становились идеалом в глазах друг друга. За пару минут они проживали десятилетия совместной жизни, становясь с каждым днём всё ближе друг другу. Поэтому момент пробуждения был всегда драматичен — отчаянный крик в разгар страсти: «Почему ты вдруг стал чужим!?» Отшатнувшись от человека, который только что был самым близким на свете, Патрик всегда испытывал чувство вины, хотя знал, что это так у всех и со всеми. Это просто «дирижабль» уплыл.

Белый рассвет пробивался в его полузакрытые глаза.
Над Патриком склонились три ангела в белых халатах.

— Ну мужик! Лоб у тебя чугунный! След от пули как кастовая метка, — сказал один из хирургов. — Считай, с того света вернулся.
— И долго был в отъезде?
— Вчера уехал, сегодня вернулся. Понравилось?
— Хочу обратно.

После он ходил с перебинтованной головой и пытался восстановить память.

Повышенное внимание к себе он объяснил расовыми предрассудками.

— Ты что, расистка?
— Ты что, Патрик?

Смазливая дамочка подсела поближе.
Они ехали в трамвае по старому городу, обозревая живописный пейзаж в нежной дымке майской зелени.

— Попьём кофе где-нибудь? — она его знает?
— А потом?
— А потом что хочешь.
— Врачи рекомендовали с этим подождать.

Они сидели на террасе. На столике стояли две чашки.

— Я соскучилась. Без тебя такая тоска!
— Это кофе допивать не буду, — он поморщился от странного привкуса.
— Я бы оплатила твои похороны. Но тоже хочу в лес.