Я плохо помню ее рождение. И это все, что я не помню о ней. Я катала ее в коляске. Смешную, маленькую. Потом была зима. Мы катались на санках. И она, такая малюсенькая, в большой шапке, везла меня на санках. И сил-то хватало. Потом был детский садик. Ее выпуск. Все детки — такие нарядные, веселые и грустные, а она - самая красивая, в китайском платьице, улыбается. Здоровская. Затем была ее школа. Она всегда была очень смелой. Никого не боялась. Была маленькой и дралась с мальчишками. Маму в школу вызывали.

Затем она выросла и стала ослепительно красивой: огромные голубые глаза, каштановые густые волосы, длиннющие ноги. Все мальчишки в ее классе офигели. Она была выше многих пацанов. И она любила меня. В детстве мы дрались и ругались, а потом повзрослели, и любовь повзрослела. "Представляешь", — говорила мне она, — с друзьями говоришь, говоришь, а потом и вроде не о чем становится, а с тобой не так". Я радовалась, давала ей советы о мальчишках, о том, как им понравиться и что сказать противным девчонкам. Много чего. Я и сама часто ее о чем-то спрашивала. Она была умной не по годам. Многие считали, что она старше меня. Одевалась всегда в классику. Обнимет и скажет: "Малявка моя, когда же ты повзрослеешь?". Это она обо мне.

Потом был апрель, 30-е. Я вернулась домой, а ее нет. Поела. Звонок в дверь. Соседка: "Ее отправили в больницу в тяжелом состоянии, она попала в автокатастрофу". И тишина. Бужу родителей. Буквально ору, чтобы они торопились. Звонок по телефону. Ее подруга: "Ее не довезли до больницы". И тишина. Еще один звонок. Незнакомый мужской голос: "Я понял, Вы уже в курсе". Я кричу в трубку: "Где она?". "Ее 5 минут назад отправили в морг". И опять тишина. Сели в машину. Мама повторяла: "Это не она, она звонила 20 минут назад, сейчас я ее сразу в госпиталь отвезу, в нейрохирургию. Все будет хорошо". Она это повторяла всю дорогу. Затем ожидание. Пустили на опознание только маму. Я и отец за те 15 минут скурили пачку сигарет. Мама вышла: "Это она". И тишина. Не слез, не криков. Ничего.

Садимся и едем домой. По дороге рассуждаем о плохих дорогах. Я уснула. Я думала — это сон. Я думала — это просто кошмар приснился. Я проснулась от криков, слез. Открыла глаза и поняла — это правда. Вчера — это правда. Затем я покупала свадебное платье, туфельки и колготки, ее любимые трусики-танго. Все как во сне. Потом ее привезли. Это была не она. Что-то опухшее, с черной помадой на губах. Но потом я поняла, что это она, просто другая. Я целовала ее ручки, ее сломанный носик, ее холодные щечки. Затем всю ночь читала ей псалом. Потом — похороны. Я ей пообещала, что мы увидимся, но потом, не скоро, когда я буду старой. А она останется молодой, семнадцатилетней.

Сестренка, ты просто уехала, уехала учиться далеко от Москвы, далеко от России, а письма оттуда не ходят, и позвонить нельзя. И ты, наверняка, прилежная ученица. И мечты исполняются. И наверняка уже вышла замуж — за 3 года успела найти свого человека. Да и рабочее место тебя уже поджидает: ты же хотела заниматься дизайном квартир. Все хорошо. У нас с тобой всегда все хорошо. Люблю тебя, и ты меня любишь, я чувствую.

P.S. Приснись, если найдешь свободное время