Неважно, как давно это было. Может быть, несколько лет назад, а может прошла уже целая жизнь. Не имеет значения, сколько мне тогда было лет, была ли я юной девочкой или взрослой женщиной. Но только после встречи с ней в мою жизнь упала яркая, слепящая комета, которую очень хотелось взять в руки, но она обжигала, пылала, дарила одновременно тепло и боль, которую некоторые глупые люди называют опытом.

Я встретила её у себя в подъезде. Поднималась по ступенькам и увидела её. На подоконнике сидела девушка, смотрела в окно и курила. Курила она как-то ожесточённо и сердито стряхивала пепел на пол. Обычно я не разговариваю с незнакомками, но чувство любопытства заставило меня замедлить шаг. На грязно-сером фоне подъезда её ярко-синие джинсы выделялись необычным пятном.
- Хотели что-нибудь?- девушка сердито посмотрела на меня сквозь сигаретный дым. Синие глаза обиженного ребёнка, темнеющие от надвигающихся слёз.
- Тебе плохо? - почему-то на ты спросила я. Девушка промолчала. И мы пошли ко мне пить чай.

"Зимнее обострение" потом называла эту ситуацию Сашка. Да, её звали Сашка. Не Александра, не Шурка, не Алекс, а Сашка. Сашка - синие глаза, Сашка - большой ребёнок, Сашка -инопланетянка, Сашка - яркая звёздочка, Сашка - хохотушка.
Она любила бренчать на гитаре, пила только виски и носила джинсы на голое совершенное тело. Она никогда не занималась спортом, больше всего любила бутерброды, но фигура у неё была, как у модели. Поэтому я и называла её инопланетянкой, уж больно неземные были у этой девчонки глаза и прирождённая грация.
Она уходила и возвращалась, спала у меня на диване, игнорировала завтраки и, не смотря на мои увещевания, курила натощак. Она пробовала работать, но никогда не задерживалась в одном месте, деньги, как она говорила, ей давал папа, которого было прошено не вмешиваться в её жизнь.

Я знала, что Сашка приходит ко мне только тогда, когда ей не к кому идти. Когда заканчивался очередной роман и нужно было переждать. Когда нужно побыть наедине с самой собой. Когда она уходила, я каждый раз надеялась, что она вернётся. И она возвращалась.
Это была странная дружба. Я не знаю, сколько лет было Сашке, может быть, восемнадцать, а может и все двадцать пять. Может быть, у нас была небольшая разница в годах, но мне всегда казалось, что я намного её старше. У меня был жизненный опыт, любимая работа, небольшой счёт в банке. А у Сашки была свобода и вечная юность. И разница между нами была в том, что я часто завидовала ей, хотела оказаться на её месте, а она вряд ли когда-нибудь хотела оказаться на моём.

Как-то Сашка не приходила очень долго. Я успела выйти замуж и разойтись. Я успела сменить место работы, причёску и даже некоторые черты характера. Но когда я увидела Сашку на пороге, то поняла - она не изменилась ни капли. Та же Сашка, которую я встретила однажды в своём подъезде.
- У меня будет ребёнок! - чересчур буднично сказала она. Можно войти?

Сашка прожила у меня всю свою беременность. Когда она уехала рожать, я, как молодой муж, стояла и дрожала от страха и напряжения. Она родила дочку. Маленькую Сашку весом три с половиной килограмма. И я впервые увидела, как моя Сашка, такая взрослая Сашка, плачет.
- У неё синие глаза, как ты думаешь, цвет изменится?
- Нет, ни в коем случае, - отвечала я и тоже плакала. Наверное, от радости. А может быть потому, что чувствовала, что мы обязательно расстанемся.
Она сбежала с заезжими музыкантами, оставив мне маленькую Сашку. Она не написала и не вернулась.
Однажды я увидела заметку по новостям, что где-то на тёплом острове найден труп девушки, русской, 28 лет от роду. При ней были документы на имя Калининой Александры Михайловны. Но я знаю, что это не моя Сашка. Моя обязательно вернётся. Потому что мы её по-прежнему ждём.