В этот солнечный осенний денек у меня было превосходное настроение. Я не знаю, но чего-то чудесного я ждала от этого дня. Может, это свежий бодрящий воздух на меня так действовал, или желание насладиться последними в этом году теплыми деньками, но я дольше обычного занималась своим макияжем, несколько часов подряд крутилась перед зеркалом, не зная что надеть, и только, когда стала уверена в себе на все сто, отправилась к нему на встречу.
Он вышел из машины с огромным букетом ярких цветов и, улыбаясь, подошел ко мне.
- Любимые цветы для любимой девушки, - сказал он, протягивая мне букет.

Я вдохнула их нежный аромат. Мне было настолько хорошо и радостно, что я даже подумала, что сейчас в обморок упаду от переизбытка чувств.
- У меня назначена встреча. Ты не против поехать со мной?

Я согласилась. Когда мы подъехали к его дому, у подъезда нас уже ждали. Их было двое. Обоим было лет по двадцать пять-двадцать восемь. Одеты "с иголочки". У одного в руке был кейс, красивый такой, стильный; а другой достал из припаркованной рядом машины полиэтиленовый пакет, в котором, судя по звону, было несколько бутылок.

Мы поздоровались, и Женя нас представил. Того, что был с кейсом, звали Юрой, а второго - Стасом.

Мы поднялись в квартиру.

Стас передал Жене пакет, и мы вдвоем ушли на кухню.

Он достал из пакета водку, белое вино, пару пакетов сока.

- Это я отнесу в комнату, а ты займись остальным, - сказал он и направился к гостям.

Пока я занималась приготовлением еды, в соседней комнате шел оживленный, если не сказать больше, разговор. Ребята разговаривали то нормально, то переходили на крик. Видно, разговор действительно был серьезный. Минут через пятнадцать-двадцать голоса их стихли, и я решила подать на стол. Когда я вошла в комнату, там было ужасно накурено. Журнальный столик был завален документами, по-видимому, до сих пор не подписанными, поскольку лица Жениных знакомых не излучали особой радости. Когда я вошла с подносом, они сразу же убрали все документы со стола в кейс и приветливо мне улыбнулись.

- На самом деле, не все так плохо, - обратился Юра к Стасу и Жене. - Ведь мы имеем счастье наслаждаться обществом нашей прекрасной хозяйки. - Говоря это, он посмотрел на меня, и в его глазах я увидела что-то, что меня немного смутило. Я вышла в другую комнату, потому что почувствовала себя дискомфортно.

Через несколько минут раздался громкий смех, но не Женин. Смеялся кто-то из тех двоих. На секунду все стихло.

Затем я услышала, как Женя громко крикнул на кого-то из них:
- Придержи язык.

Ответ был настолько тихим, что я его не расслышала.
Затем снова голос Жени:
- Не смей этого делать.
- Не дури. За такие-то деньги? - этот голос и развязный тон явно принадлежали Юре.

Прошло еще несколько минут, и, когда я собиралась пойти поторопить Женю, я услышала шаги, приближающиеся к спальне. Я обрадовалась. Подумала, что Женя покончил с делами, и теперь мы поедем куда-нибудь поразвлечься. Дверь открылась, и вошел Юра. Он закрыл за собой дверь и приблизился.
- Такая красивая девушка не должна находиться в одиночестве. Почему вы не присоединитесь к нам? - он сел на диван рядом со мной. - Знаете, Евгению повезло. Не часто встречаются такие красавицы.

Я попыталась встать, но он удержал меня и силой посадил обратно. Тут я поняла, что пропала. Мне вдруг стало так страшно. Я позвала Женю, но мне никто не ответил. Тогда я, как сумасшедшая, начала вырываться из его цепких лап. Но это, видимо, только раззадорило подонка, и он повалил меня на кровать. Мои руки были словно прикованы к кровати, так сильно он сжимал их. Он навалился на меня всем телом, так, что я не могла пошевелиться. Черт побери, мне было так страшно, но не настолько, чтобы не испытывать злобы. Я пыталась бороться с ним, как могла. Я была, как безумная: извивалась, пыталась укусить его, одновременно плакала и кричала. Но никто так и не пришел мне на помощь. А он смотрел на меня своими злющими, пожирающими глазами, походя на тех ужасных чудовищ из фильмов ужасов, которые въедаются в человеческое тело и терзают его изнутри, причиняя невыносимую боль.

И произошло то, чего уже было невозможно избежать. Я даже не знаю, сколько времени продолжался этот кошмар, но мне показалось, что целую вечность. Он лапал меня своими огромными грубыми ручищами; его поцелуи словно жгли мое лицо и шею. Я испытала такую боль, какую еще никогда не испытывала.

Когда он вышел, я осталась одна в этой отныне ненавистной мне комнате. Я была разбита. Все тело ныло, как будто по мне каток проехал.

У меня болело тело, болела душа. Хотя, нет. Не думаю, что моя душа могла тогда болеть, - в тот момент она была пуста. Это было что-то совсем другое. И это что-то сломалось; оно раньше было внутри меня, а теперь я его не чувствовала.

Единственное, что я чувствовала тогда, - это то, что меня использовали, надо мной надругались, смешали меня с грязью и сверху еще прижали ботинком, чтобы окунулась с головой.

Когда я более-менее пришла в себя и собралась (насколько могла) с мыслями, то вдруг поняла, что уже какое-то время не слышу ничьих голосов. Страшные мысли полезли мне в голову, и я, еле переставляя от боли ноги, направилась в гостиную. Женя сидел на диване, склонив голову, обхватив ее руками и скрестив пальцы на затылке. Перед ним на журнальном столике лежали те самые документы, которые я видела, когда накрывала на стол. Он слышал, как я подошла, - не мог не слышать, - но головы так и не поднял.

Меня осенило. Я сразу вспомнила тот разговор, который слышала, находясь в спальне. Ну, конечно. Какая же я дура! Я пошла обратно в спальню. Пока одевалась, все во мне кипело. В голове был полный кавардак, чувства жалости к себе сменилось лютой ненавистью. А кого я ненавижу больше, я на тот момент еще не решила: это омерзительное чудовище, надругавшееся надо мною, или человека, позволившего так растоптать меня; растоптать мои чувства, уничтожить то теплое и нежное чувство, которое я испытывала к нему. Я была вне себя, чувства меня переполняли. Слезы лились из глаз градом. Но это не были слезы горя, это были слезы обиды и злости. А в мозгу словно молоточки стучали: "Тебя предали. Тебя продали. Теперь ты - товар".

Я не могла так все оставить. Кто-то должен за все ответить. А кто, как не он? Я вдруг поняла, что Женя виноват не меньше того - другого, а, может, и больше. Именно он сидел и безропотно ждал вместо того, чтобы прийти мне на помощь и защитить, как подобает настоящему мужчине. И именно он продал меня как вещь, как бездушное существо. Он - человек, которого я любила, которому доверяла, как самой себе, - в миг стал моим злейшим врагом. С каждой секундой я все больше пропитывалась ненавистью к нему. Единственная мысль, пришедшая мне на ум, была о мести. Но как?

В коридоре послышались робкие шаги. Затем я услышала, как дверь в ванную комнату открылась, а он вошел туда и открыл кран. Я прошла мимо него, но он даже не посмотрел в мою сторону. Это уже было слишком. Он, скорее всего, был не в себе. Да что это я? Плевать мне на то, что он чувствовал, плевать на него, на все его переживания. Тряпка, подонок! Да кем он себя возомнил?!

Когда я снова зашла в гостиную, то взяла со стола подписанные бумаги. Я разрывала их в клочья, стараясь измельчить как можно более тщательно. Я, наверное, была похожа на сумасшедшую. Но это меня не волновало. Когда дело было сделано, и конфетти из документов покрывало добрую половину пола, я почувствовала на себе пристальный взгляд, а затем услышала его приближающиеся шаги. По мере того, как он приближался ко мне, мое тело пробирала все нарастающая дрожь.

Я мельком взглянула на заставленный посудой журнальный столик и ничего лучше не придумала, как схватить стоявшую с краю пустую бутылку, и, резко повернувшись, с размаху ударить его ею по голове. Не знаю, откуда вдруг у меня появилось столько сил. Бутылка разлетелась вдребезги, а Женя упал на пол, как подкошенный.

И вот теперь я сижу дома одна, боясь выйти на улицу. Смотрю в окно на обжигающее золото осенних деревьев, и так до сих пор не могу поверить, что все это произошло со мной. Подумать только, а ведь ровно год назад я была такой счастливой вместе с ним. И мы гуляли, шелестя опавшей листвой, по городским улицам, не в силах находиться друг без друга. Как все меняется. Раньше осень была для меня романтичной порой, временем, когда можно ненадолго остановиться и подумать. Подумать о своей жизни, об окружающем мире, о любимом мужчине.

А теперь это лишь время, заставившее меня спуститься с небес на землю. Время, когда разрушились мечты, но еще не умерла надежда. Не зря говорят: "Что не убивает нас, делает нас сильнее". И этой осенью я стала сильнее. Как бы страшно не было вчера, завтрашний день будет лучше. И ничто этого не изменит.