С кем не бывает
Автор: Ксантиппа
/ 06.10.2010
Он ушел…
Он снова ушел от меня осенью, в начале сентября…
Я не рыдаю в подушку, нет, и не рву на себе остатки былой шевелюры — я давно смирилась с этой странной закономерностью. Этот порочный субъект, сам избравший меня когда-то, свободолюбив, как все мужчины. Временами он кажется почти диким — и тогда он рвется на волю подобно стреноженному жеребцу… Такова их природа, ничего не поделаешь! Я все понимаю — почти год он жил по моим дурацким правилам — да я первая от себя сбежала бы, было б куда…
На рыбалку, на охоту, в гараж, к друзьям — куда угодно!
Летом он почему-то никуда не рвется, ни на шаг не отходит, даже докучает порой…
— Чего дрыхнешь до обеда? — выдергивает он меня из сладкого забытья жарким июльским утром. — Может, делом займемся?
— Чего дрыхнешь до обеда? — выдергивает он меня из сладкого забытья жарким июльским утром. — Может, делом займемся?
— Окстись, изверг! — недовольно ворчу я, просыпаясь. — У меня отпуск законный, я расслабиться хочу, свободой насладиться, впечатлений набраться! Будь человеком, не приставай, а? Сходи куда-нибудь один, погуляй…
«Быть человеком» у него получается плохо…
Через пару часов мой неприкаянный возвращается и снова начинает канючить:
— В кои-то веки одни остались, никто не мешает, ну давай, а? Глянь — такое лежбище на полу классное, широкое, мы тут славно вдвоем поместимся, а ты все с книжкой, да с книжкой — не могу я так больше! Зачем я только с тобой в эту глушь поехал! Давай поупражняемся немного, а? Я тебе кое-что интересное покажу! Ложись рядышком, вот сюда… Куда намылилась? Купаться… Конечно, у тебя всегда уважительные причины — то жарко, то зябко, то голова болит… Уйду я от тебя — будешь локти кусать! Думаешь, одна ты такая на всем белом свете?
…Только бы не к другой, господи, только бы не к другой… Сейчас ведь любого подберут, даже такого как мой — плешивенького, хроменького, тщедушного … На безрыбье и мой кому-то алхетинцем покажется!
Прости, любимый мой, единственный!
А сама-то, сама — дурища какая! Капризная, взбалмошная — семь пятниц на неделе… Готовлю паршиво. Овсянкой его, бедного, по утрам кормила, как сэра Генри Баскервиля — тьфу, вспомнить стыдно! На пробежку выгоняла — я по магазинам, он рядом. Ага, а когда я в гости — он дома, один скучал…
Достукалась, допрыгалась, довоображалась…
Неужели не вернется? Нет, обычно всегда возвращался, может, и сейчас обойдется…
Я исправлюсь, я кормить тебя вкусно буду! Думаешь, другие лучше? Да все мы одинаковые — поначалу от счастья рядом млеем, в глаза с восторгом смотрим, каждому словечку радуемся…
…Бр-р-р! Ну и погодка… Ветер воет, дождище хлещет, тут в теплых носках и под пледом тоскливо, а его где-то носит!
А потом… Потом начинается:
— Мало! Плохо! А другие могут! Что за чушь! Не позорь меня! Куда пошел? Вернись, кому говорят! Сидеть! Молчи, горе мое… Ничего умнее не придумал? Отстань, не до тебя! Не спорь, я лучше знаю! На себя посмотри! Я отдала тебе лучшие годы! Ты меня в могилу загонишь!
…Бр-р-р! Ну и погодка… Ветер воет, дождище хлещет, тут в теплых носках и под пледом тоскливо, а его где-то носит! В дверь кто-то скребется или показалось?
Кошка…
Конечно, ты разве поскребешься, ты ж у нас при крыльях — из породы Пегасьих, хоть и некондиция! Ты и в форточку могёшь, ежели чего, ежели надумаешь…
Ой, а форточки-то закрыты все…
— Ты? Вернулся! А мокрый-то какой, господи! Простынешь еще! Рюмочку для сугреву? Ты что — творчество и пьянка несовместны! Ах, это гений и злодейство несовместны, а творчество с рюмочкой — очень даже? А то копыта откинешь? Вытри их, кстати, парнокопытный мой, лужа вон на подоконнике!
Тааак, форточку поплотнее за-кры-ва-ем…
— Где был? Да, ладно, ерунда какая — всего три недели полетал налево, не о чем говорить! Никому не нужен? Не хнычь, ничего они в Пегасах не понимают, сто пудов! Сейчас я тебе овсяночки сварю, крылышки «Vanish» помою, хвостик щеточкой расчешу, и будем мы с тобой новую нетленку кропать, да, хороший мой?
— Умник мой, эрудит мой… Насчет жены Сократа — это ты здорово придумал! Как! Беременный айтишник — тоже ты? А Дюймовочка? Ты где шлялся, я тебя спрашиваю? Сивка-Бурка недокормленный, извращенец паршивый! И правильно, что жена айтишника тебя выгнала — пусть мужик делом занимается, а не в дамские журналы пишет. Не сисадминовское это дело!
— Держи фен, мустанг юродивый, гриву просуши! И копытами перед физиономией не болтай, сиди спокойно! Конечно, сделаем тебе серебряные подковы, только про осень помоги накропать, хорошо? Про любовь неземную, про разлуку, про муки душевные, но чтоб с хеппи-эндом, понял?
Стихи? Ты что — конопли объелся? Ладно, валяй стихи, если тебя конкретно пучит… Только чтоб в тему!
И не так быстро, я записываю…
Сейчас ведь любого подберут, даже такого как мой — плешивенького, хроменького, тщедушного … На безрыбье и мой кому-то алхетинцем покажется!
Я осень просто обожаю,
Не потому, что урожаи,
А как аллергик и поэт…
Милее поздний мне рассвет,
И многоточие дождя
Милее, честно говоря,
Чем тридцать градусов в тени,
Я умоляю — не тяни!
Уйми, молю, мои страданья,
Приди, «очей очарованье»!
Согрей лучом тепла последним
Мне душу зябкую — не тело,
И сбрось мне под ноги одежды,
В которых щеголяла прежде,
Я воспою твои красоты,
Как в Болдино когда-то кто-то…
— А почему «когда-то кто-то»? Давай напишем конкретно — Пушкин А.С., в таком-то году… Да, помню я, помню, у кого ты до меня жил! Ты мне своим КВНовским прошлым все творчество отравил, от твоей иронии идиотской скулы у народа сводит, ни слова по-человечески сказать не можешь! Можешь? Ну, давай, попробуй, и покрасИвше так, чтоб от сладенького у всех кишки послипались и кариес чтоб начался!
«Луч осеннего солнца застрял в нежном облаке волос Матильды. Девушка встряхнула золотистой копной, и волосы рассыпались по ее обнаженным плечам струящимся водопадом… Мелодичным голосом, похожим на журчание разбуженного весной ручейка, она произнесла: «Я люблю тебя, Боннифаций, я люблю тебя больше жизни». Ресницы красавицы затрепетали, как крылышки мотылька, бьющегося в оконное стекло. Высокая белоснежная грудь Анжелики вздымалась с амплитудой, равной амплитуде колебаний ее ресниц…»
— Тпру! Стой! Куда тебя понесло? Какая «амплитуда»? Ты что — еще и в общагу политеха летал, Конек-Горбунок? Ностальгия, говоришь… Прежний хозяин не только КВНщиком, но еще и инженером был? Забудь, забудь свое прошлое как страшный сон, давай еще разочек, начиная с «высокой белоснежной груди»…
— Эй, ты чего в форточку полез? Шучу я, шучу! Как скажешь… О чем хочешь… Почему о тебе? Люблю, да! Страдала? Еще как! Все, уже пишу! Название хоть интересное придумай! Позаковырестей, чтоб не сразу просекли…
— Ты что — еще и в общагу политеха летал, Конек-Горбунок? Ностальгия, говоришь… Прежний хозяин не только КВНщиком, но еще и инженером был?
— Как тебя в детстве звали? Буцек… Ну и имечко! В честь Буцефала — коня Александра Македонского? Твой отец тоже приколистом был, вдохновитель мой неподкованный. Ты же больше на внебрачного отпрыска Росинанта похож!
— А кто научил? На себя посмотри! Ничего умнее не придумал?
Буцек, хороший мой, может, все-таки про высокую грудь Матильды, а?
Сиди, сиди, не дергайся, видишь — уже пишу!
«Он ушел…
Он снова ушел от меня осенью, в начале сентября…»