— Вот до чего же мы, бабы, народ глупый! Вместо того, чтобы смотреть по сторонам внимательно, выводы делать да учиться на своих ошибках. Нет! — надо своих понаделать. Сколько Людку свою учила — все без толку, — жаловалась Ольга своей подруге Альбине. — Ты же знаешь, сколько я трудов положила, чтобы ее выучить, чтобы она в люди вышла, а не вкалывала всю жизнь за копейки, как я. И что? Только обрадовалась, что ее в фирму хорошую взяли, начальство довольно. А она вон чего отчебучила! А я, главное, смотрю, занаряжалась — куда тебе! Из дому уйдет — еще парфюмами ее пахнет полчаса. Говорю: «Людка! Ты, однако, с кем встречаешься. Кто такой?» — «Да так — с работы». Ну и ладно, думаю, «с работы» — значит тоже образованный, серьезный. Пусть бегает. Шибко к ней не лезу. Ты же знаешь, какая она с детства характерная. А потом гляжу — как выходные, так дома сидит или с подружкой своей куда, не знакомит ни с кем. Тут я разведку провела… Тьфу! Холостых парней ей мало. Это же надо додуматься — на работе шуры-муры крутить с женатиком! Попрут, опозорят еще. Ему-то что? А девчонке жизнь попортят.

— Ну, ты прямо как Штирлиц! Да не драматизируй! Может, еще и ничего такого. На работе это часто бывает. Там же бОльшую часть времени проводим. Вот и возникают симпатии, антипатии. И чего глаза не построить молоденьким? Я сама, помню, устроилась в юности, так замдиректора начал мне улыбки дарить да комплименты. А мне смешно. Он же отец Виталика был, помнишь, с нами в параллельном классе учился.

— Кобели! — разозлилась Ольга. — Мой тоже на работе тогда заулыбался в тридцать два зуба. Надо было выщелкать их ему, чтобы улыбаться нечем было. Я тогда сколько воевала. Девчонку-то с работы выжили, но он все одно к ней ушел. Дурак! «Седина в бороду, бес в ребро». И где сейчас «любофф всей жизни»? Бросила его молодуха и правильно сделала. Учить дураков надо!

— Чего ты разошлась-то? Дело прошлое… А Люда-то, кстати, его навещает?

— Звонит, ездит, правда, редко. Ладно, хоть так. А то ведь долго простить не могла, что он от нас ушел тогда. А сама вон чего. Я и говорю — чужой урок не впрок. И я теперь живу, как на вулкане. От каждого звонка в дверь вздрагиваю. Придет еще жена да накостыляет нам на пару. И будет права, главное.

— Ах-хаа! — рассмеялась Альбина. — А тебе-то за что?

— Что дочь правильно воспитать не смогла. Хотя я с детства ей внушаю — нельзя брать чужое, даже если очень хочется.

— Ну, знаешь, мужчина — это не вещь, все-таки. Раз он налево смотрит — значит что-то дома не так. Нет доверительных отношений. Жаль, если Люда серьезно увлечется таким. Раз жену обманывает, то и другую обмануть сможет.

— Вот все ты со своим доверием. Вечно смотришь на жизнь сквозь «розовые очки». Нет, твой, может, и порядочный мужик и сын честный, а мне вот врун попался, и Людка вся в него. И нечего их защищать. Кобели все и любители вешать лапшу на уши женам своим.

— Что, значит, может?— удивилась Альбина. — И причем тут очки? Как же можно мужу не доверять? И вообще… я еще в юности прочитала, помню, фразу, что не доверять ближним позорнее, чем быть ими обманутым. Как-то на душу легло.

— Ну-ну! Смотри! Не рыдай потом… По себе других мерить не надо — сколько тебе об этом талдычу.

В прихожей открылась дверь, пришла Люда. Она заглянула на кухню, весело заулыбалась.

— А! Привет, тетя Альбина! Давно не были у нас. Мне кости моете? Мама успела уже пожаловаться на мое аморальное поведение?

— Привет-привет, красавица! Да я в командировке была. А мама… она не жалуется, она переживает.

— Да уж, знаю я её. Вы ей скажите лучше, чтобы свою личную жизнь устраивала, а я уж сама как-нибудь.

— Вот именно — как-нибудь! — завелась Ольга. — Мать только учить и осталось. Ты чего там набрала полные пакеты?

— Вот все ты со своим доверием. Вечно смотришь на жизнь сквозь «розовые очки». Нет, твой, может, и порядочный мужик и сын честный, а мне вот врун попался, и Людка вся в него.

— Да на природу мы собираемся, на выходные.

— С кем это? Не с «женатиком», надеюсь?

— Мама! Не начинай! — поморщилась Люда. — С девчонками поедем, да еще несколько сокурсников бывших.

— Ну-ну! Смотри мне! Я проверю — подружке твоей позвоню…

— Звони! Звони! — засмеялась Люда, убегая в свою комнату. — Там, кстати, Никита будет — любимчик твой. Можешь, если что, ему брякнуть.

Ольга закурила.

— Это какой Никита? — спросила Альбина. — С которым она в институте дружила? Он же тебе не нравился…

— Тогда не нравился, а сейчас нравится, — отрезала Ольга.— Знаешь, он мне такой несерьезный показался тогда, на Людкиного отца похож. Все хи-хи да ха-ха. Да на гитаре бренькать. Да еще из института ушел. А недавно сумки тащу, рядом машина тормозит. Гляжу — он. С таким почтеньем. До дома довез, сумки дотащил.

— Ясно, купилась, — улыбнулась Альбина.

— Да брось ты! Изменился парнишка. Самостоятельный стал, за ум взялся, у отца в фирме. А главное, я выспросила, неженатый еще. Вот я и давай вспоминать его добрыми словами. Как они в кино на парочку, да по гостям бегали. И гуляли, и с друзьями в боулинги-шмоулинги. Не стыдно за него. И прятаться по углам не надо.

— Ну, не знаю! Если она влюбилась в другого, то ей эти разговоры бесполезны.

— Не скажи! Капля камень точит. Пусть и не Никита, а только глядишь — задумается. Ведь правда. Куда с женатым этим? В люди не выйти, за ручку не пройтись. На ее характер ей быстро надоест.

— Может, ты и права. Никогда не знаешь, что лучше. А вот своей жизнью точно займись. Сколько можно надрываться? Люда выросла, зарабатывает хорошо — незачем столько работы хватать. Опять в кредит такой залезла!

— Дак надо на ремонт было. Устаю, правда, как собака. Щас рассчитаюсь и все!

— Да уж! Знаю я тебя. Будешь бегать, пока не упадешь. И на жизнь, смотри… ну, как-то позитивней. А то все у тебя плохие, все на подозрении...

— Да уж! Знаю я тебя. Будешь бегать, пока не упадешь. И на жизнь, смотри… ну, как-то позитивней. А то все у тебя плохие, все на подозрении...

— Зато у тебя все всегда хорошие, — отрезала Ольга. — Твой-то как, кстати?

— Да нормально. На даче все что-то строит. Прямо чудеса. Раньше не загнать его туда было…

…Стемнело. Альбина медленно шла к своему дому.

«Торопиться некуда. Прогуляюсь, все равно дома никого, а вечер какой чудный».

На перекрестке — недалеко от дома — светофор уставился на нее красным глазом. Мимо спешили автомобили. В освещенном салоне одной из машин, за рулем которой сидела брюнетка, Альбина с изумлением увидела собственного мужа, вальяжно развалившегося на переднем сиденье. Выйдя из ступора, она начала лихорадочно искать в недрах сумки свой телефон.

«Вот это дачник! Может, померещилось? Нет — он это. Точно! Да что же это такое? Защищала еще, о доверии Ольге говорила. Вот посмеется…»

Телефон упрямо прятался.

«Да где же этот телефон? Неужели на работе забыла? Ну ладно! Погоди у меня! Сейчас до дома доберусь».

Она заскочила домой и, не снимая туфель, прошла к бару и налила себе в бокал из первой попавшейся бутылки. Желудок обожгло, в голове зашумело.

«Что же делать? Возьму такси сейчас и на дачу — поймаю с поличным. Хотя… какая дача? Нет его там. Не с ума же он сошел на нашу дачу кого-то возить».

Накатила вдруг такая обида, что стало трудно дышать.

«Неужели у него другая? Позорище какое! Правильно мама говорила: «Доверяй да проверяй, а ты, доча, слишком доверчивая». Может быть, и правда, в «розовых очках» живу?... Ну, не умею подглядывать, в телефоны лазить, в карманы… Как же жить-то теперь?... Не поеду я никуда. Приедет завтра — честно поговорим. Я держать не буду — сразу подам на развод. Перед сыном как неудобно будет и перед невесткой… скажут «учили уму-разуму, а сами…»

Из коридора раздались гудки телефона. Ольга сняла трубку и услышала недовольный голос мужа:

— А где это ты, интересно, ходишь? Ночь на дворе! Звоню на мобильный — тишина… на домашний — трубку никто не снимает. На вечер тебя оставить нельзя, — начал он выговаривать сердито. — Как на дачу — так у тебя сразу куча дел, а как я уехал — так она где-то бегает допоздна. Я домой заехал — нету никого. Где жена-гулена? Сыну позвонил — и там нет.

— А чего заезжал-то?

— Сама мне утром — надень новую куртку, надень! А документы на машину в старой остались. Теперь еще штраф платить. Хорошо, что Мишки жена в город по делам ехала — подвезла да обратно с ней добрался.

— А чего она брюнетка-то? Она же рыжая была?

— Ты мне зубы не заговаривай! Причем тут брюнетка?.. Вас кто разберет? То вы рыжие, то блондинки, то зеленые… Я что, отслеживать должен?

Альбина выдохнула. Ей стало смешно.

— Ладно! Не ворчи! Конечно, это я виновата, что ты все забываешь… хотя… я тоже сегодня на работе мобильник забыла. Да к Ольге я заехала, давно не была.

— Понятно, — он еще немного поворчал в трубку. — Ну, ладно. Спать пошел, устал сегодня как собака. Завтра со мной поедешь. Нечего по гостям бегать допоздна. Все! Целую.

— Ладно. И я тебя.

Ольга положила трубку. Вновь раздался звонок. Звонил сын.

— Да дома я, дорогой. Не переживай! Что со мной случится? Это отец навел панику. Да-да… Спокойной ночи!

Она вернулась в комнату и плюхнулась в мягкое кресло.

«Ну надо же! Смешно. Как я заревновала, разнервничалась, наслушалась Ольгу сегодня... В жизни, конечно, все бывает, но я такая, какая есть…пусть «розовые», зато мои… Всё, сейчас почитаю и спать... спать… кстати, а где мои очки?.. Вот ё, и их на работе забыла…»

sifotography/123RF