На главную
 
 
 

Простите, Александр Сергеевич!
Автор: Dear / 09.10.2015

Олег, купив по дороге из автомата «Цветы» недорогой букетик, спешно перешёл перекрёсток, по тропинке, вытоптанной такими же влюблёнными, как он, подошёл к памятнику Пушкину. Оглядел его снизу вверх и пробурчал себе под нос:

— Здравствуйте, Александр Сергеевич. Не возражаете, присяду?

Бросил цветы к подножию поэта, присел тут же и стал ждать. Прошептал: «Сколько теперь времени?». Как в воздухе предстали перед глазами цифры: «17:55». Подумал: «Ещё пять минут. Придёт ли?». И стал вглядываться в людей, особенно в девушек, торопливо или не очень шедших по тротуарам с обеих сторон.

Памятник стоял в центре круга четырёх перекрёстков, вкруг которого по вылощенному шоссе ехали автомобили, останавливающиеся лишь на красное светофорное время, тротуары же были за шоссе. Он был установлен без расчёта на всякого рода свидания подле него, потому к нему не шла пешеходная «зебра», а непосредственно вокруг монумента была самая настоящая земля с размером в сотку, огороженная самой настоящей невысокой живой изгородью. «Наверное, это единственное место в мегаполисе, где средь бетона, железа, пластмасс и стёкол сохранилась земля, — подумал Олег. Мелькали мысли: «Как она перейдёт дорогу? И зачем надо было здесь, у памятника Пушкину?»…

Наташу увидел он в капсуле воздушного метро, она читала небольшую книжку, чем и привлекла его внимание.

…Наташу увидел он в капсуле воздушного метро, она читала небольшую книжку, чем и привлекла его внимание. Фолиант был настоящий, с бумажными страницами и картонным переплётом. Такие книги были и у него дома, остались от прабабушки, которая никак не хотела признавать уже существующее воздушное чтение. Олег любил их почитывать. Он так и сказал девушке:

— И я увлекаюсь бумагочтением. Интересная книжка?
— Пушкин, стихи.
— Да… Пушкин это сильно, — хотел процитировать: «Всё в ней гармония, всё диво…», сказать: «Это о вас», но решился только на: — Я — Олег.
— Наташа. Обожаю Пушкина.

Лёгкий разговор перешёл в лёгкую симпатию. Олегу не хотелось расставаться, он буркнул:

— Следующая линия… мне туда… может, встретимся… пожалуйста.
— У памятника Пушкину, в шесть вечера, завтра.

***

— Ну что, юноша, сидите? Ждёте?

Памятник, встряхнув памятными кудрями и придержав такой же сюртук, спустился к Олегу, присел рядом:

— Цветы как живые, из автомата… А воздушная служба по доставке цветов? Вы не уверены, что красавица придёт, а памятнику сойдёт?
— Простите, Александр Сергеевич!
— А ведь, сударь, нельзя здесь быть.
— Знаю, оштрафуют или даже на пятнадцать суток, не озвучиваю кто, тут же явятся.
— Нет, не явятся, пока я не захочу, помехи им создаю.
— О! Может, девушке поможете дорогу перейти, переживаю, вон движенье какое.
— Без проблем, а ты, думаешь, сам перешёл?
— О! Давайте тогда закурим, очень хочется.
— О, друг любезнейший, этого даже я не могу.
— Жаль. А вы курили… при жизни? Извините…
— То ли дело рюмка рома! Курил, бывало, сигару или трубку. Но больше баловался — модно было. А нынче не модно, но хочется. Люди уж больно привыкли к этой заразе.
— Уже отвыкли, Александр Сергеевич, вот в 21-м — тогда да, мою прабабку никакие штрафы не пугали.
— А в моё время в 19-м не то, что женщины, даже мужики, и те не очень, мы дворяне, да баловались.
— Была пора… Женщины вашего времени, это да… платья… дамы. Любили Наталию свою?
— … мыслю: как тебя люблю.
— Замуж вышла, — зачем-то сказал Олег.

На памятном лице Собеседника появилось удивление, но он тут же с достоинством повернулся к Олегу своим красивым профилем...

На памятном лице Собеседника появилось удивление, но он тут же с достоинством повернулся к Олегу своим красивым профилем:

— Попробуй ты судить о сапогах!
— Да ладно тебе, Александр Сергеевич. Ничего, что пустое «вы» сердечным «ты» заменил? Бабы наши не… жёны чистые пророка… иль на дуэль вызовешь? Да, а вот Дантес, как ты к нему?
— Ты, приятель, вижу, стихи мои почитываешь, вот и читай больше, там ответы на всё.
— Как же тебя не читать? Ты — наше всё, поэт для нас вечно новый, твоя поэзия в вечной статике, ты и вправду памятник себе воздвиг нерукотворный. Классно у тебя получалось!
— Потому как доверял я будущему.
— Но ты уходишь от ответа, Поэт, как ты к нему после… ну, после дуэли?
— Стихов я после дуэли не писал, мой друг.
— А «там» виделись? Дал ему в морду?
— Нет, сударь, у нас разные измерения. Но всё ж честная была дуэль.
— А я дам ему в морду, если встречусь с ним «там», когда меня не будет здесь.
— Мне важно мнение народное.
— А вот то, что памятников тебе понаставили, это как? Уныние находит от них? И то, что их оживляют, «душуют», так сказать?
— Если народу хочется зреть меня, пусть.
— Александр Сергеевич, а вот я слышал, когда все эти новшества с ДНК да памятниками осуществили, пришёл к тебе твой пра-пра, сколько там раз, правнук, но ты не стал с ним говорить. Что так? Правда ли? Чего не понравилось-то?
— Любезный мой друг, дела семейные не для всех ушей.
— Но всё же? Поговаривают, просил вдохновения подкинуть, так сказать, те стихи, что ты хотел да не успел написать, так?
— Пора, мой друг, пора… Внизу хорошо, но выше лучше.

И уже стоя наверху, в привычной глазу человека позе, Памятник сказал:

— Торжествуй, идёт! С цветами! Для меня, конечно. И не автоматные. Да и оставь свои постыдные цветы, возьми лучше вон те, вчера один молодой пиит не дождался своей Наталии.
— Не-а, твои не возьму, да и эти оставлю, прости уж.
— Ну-ну, давай.

***

— Давай пройдёмся, неудобно как-то, как при свидетеле.
— Ладно, — ответила Наташа и, посмотрев на памятник, сказала: — До свидания, Александр Сергеевич. А, знаешь, Олег, говорят, внедрение души по последней технологии в этом конкретном памятнике удалось, но Он говорит не со всеми.
— Правда? С кем же Он заговаривает?
— Не знаю, но кому-то это удаётся. Вот бы мне с Ним поговорить.
— О чём к примеру?
— Да обо всём! О Наталии Николаевне, например, о Дантесе, о стихах, детях…

Встав на протоптанную тропинку следом за девушкой, Олег взглянул на Памятник, но тот мудро, чуть равнодушно и устало смотрел куда-то вдаль, и только ветер едва заметно теребил его красивые кудри.

А Олег чувствовал, нет, он точно знал, что они без риска жизнью выйдут на тротуар, и в его голове звучало:

Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадона,
Чистейший прелести чистейший образец.

Конец.



 
 

Что не так с этим комментарием ?

Оффтопик

Нецензурная брань или оскорбления

Спам или реклама

Ссылка на другой ресурс

Дубликат

Другое (укажите ниже)

OK
Информация о комментарии отправлена модератору