Крыса Зюмбугрук был счастливой крысой, пушистой и почти белой. На его шкуре было два коричневых пятна — одно в виде жилетки, другое в виде полумаски.
Проживал он в квартире с видом на королевский сад.

Зюмбугрук часто сидел на подоконнике, любовался видом и глазел на пролетающих мимо птиц и насекомых. Кому-то он кивал, кому-то махал лапой, а кому-то строил рожи.

Однажды осенним солнечным утром он, как обычно, завтракал, сидя на подоконнике.
На завтрак ему подали в то утро его любимые лакомства — сметану и кедровые орехи. В орехах ему нравился не только вкус, но и процесс их разгрызания — надгрызть верхушку скорлупки, зацепить и выдернуть орех целиком. Зюмбугрук проделывал это быстро и аккуратно.

И вот сидел Зюмбугрук спокойно, вкушал свой завтрак и вдруг увидел в окне такое! Он чуть не поперхнулся — на карнизе сидел мотылёк размером с Зюмбугрука!

Пролетали иногда мимо разные симпатичные, пёстренькие бабочки, но у этого были крылья цвета райского неба — лазоревые, отливающие фиолетовым, с золотыми прожилками.

— Счастливого пути! — Зюмбугрук махал вслед Птицебабу, а тот, выписывая в полёте буквы неизвестного алфавита, вскоре исчез из виду.

— Ты откуда такой, Птицебаб?!
— Я не Птицебаб! Я тропический мотылек из Африки!
— Ты что, прямо из Африки прилетел?
— Нет. Я из Африки в Швецию в коконе прибыл, а вылупился в Доме бабочки в Оранжерее. Улетел я из этого инкубатора. Прицепился к туристу. У него рубашка была под цвет моих крыльев. Сел сзади ему на плечо. Он меня и вынес. Даже не заметил.
Решил я в Африку податься. На родину.

— Ну, счастливо тебе долететь. Как зовут-то?
— Никак. Мне понравилось — Птицебаб. Так и зови. А тебя?
— Зюмбугрук.
— Зюмбугрук ,что это ты тут ешь?
— Орехи, сметана — угощайся! Подкрепись перед дальним полётом.

Птицебаб опустил хоботок в мисочку со сметаной.

— Фу, какая гадость! Не сладкое совсем!
— У меня есть, что тебе понравится! Хозяйка землянику на сахаре с водкой настаивает. Вчера рюмку с настойкой на столе забыла.

Зюмбугрук побежал на кухню. Птицебаб полетел за ним.

— Вот! — Зюмбугрук прыгнул на стол. Там на белой салфетке стояла красная рюмка, наполовину наполненная ароматной жидкостью.

Птицебаб приземлился рядом с рюмкой и опустил в неё хоботок.

— Мммм….. странное ощущение. Я бы сказал…. Божественное! Ну, я заправился. Можно лететь.
— Счастливого пути! — Зюмбугрук махал вслед Птицебабу, а тот, выписывая в полёте буквы неизвестного алфавита, вскоре исчез из виду.

Зюмбугруку вдруг стало грустно. Он вернулся на кухню, допил оставшееся в рюмке и лёг спать.

Рядом кто-то громко икнул. Зюмбугрук открыл глаза.
Перед ним стояла, покачиваясь, крыса в белом греческом хитоне, с венком из виноградных листьев на голове. В лапе крыса держала кубок, наполненный земляничной настойкой.

— Ты кто?!
— Я Бог Дионис.
— Ты Бог и крыса?
— Я Бог и могу превратиться в кого угодно. Сначала я уменьшил себя до размера крысы, а потом превратился в неё, — Дионис отхлебнул из кубка. — Хорошую твоя хозяйка настойку делает. Внесу её в список удачных рецептов. Ты, наверно, думаешь, зачем я явился? От скуки разыгрываю раз в день лотерею среди тех, кто со мной на связи. Раз выпил — значит на связи. Являю чудеса разного характера. Сегодня выигрыш пал на тебя. Удивляйся, наслаждайся.

Он встал, подошёл к зеркалу и увидел у себя за спиной крылья, совершенно такие же, как у Птицебаба. «Сплю? А может, не сплю? А какая разница! Интересно!»

С этими словами Дионис исчез.

Зюмбугрук лёг на спину и попытался снова уснуть, но вдруг почувствовал — что-то мешается на спине. Он встал, подошёл к зеркалу и увидел у себя за спиной крылья, совершенно такие же, как у Птицебаба. «Сплю? А может, не сплю? А какая разница! Интересно!» Зюмбугрук расправил крылья, повернулся перед зеркалом в фас и в профиль, помахал крыльями, потом поднялся в воздух, дал круг по комнате: «В Африку я не полечу, а вот в Оранжерею попробую!»

Зюмбугрук выпорхнул в окно.

— Извините, пожалуйста, как пролететь в Оранжерею? — обращался он к летящим мимо.

Никто не обращал на него внимания. Зюмбугрук уже почти потерял надежду, когда вдруг услышал:
— Летающая Крыса! Вот это да! — встрёпанная, деловитая ворона облетела вокруг Зюмбугрука, всплеснув крыльями от удивления.

— Да, я летающая крыса! Только не знаю, куда лететь. Может, вы знаете, где находится Оранжерея?
— Лети за мной, покажу! Как зовут-то, уникум?
— Зюмбугрук.
— А меня Крыша.

Приземлившись на ветку клёна, Зюмбугрук, спрятавшись в листве, выждал подходящий момент и, слетев на рюкзак туриста, проник в Оранжерею.

— Мама, смотри! Крыса с крылышками!
— Она не настоящая. Это игрушка.

Слышал Зюмбугрук комментарии за спиной, пока сидел пассажиром на рюкзаке.

Оранжерея поразила красотой цветов и крыльев.
«И что тут Птицебабу не понравилось?»

Вдруг Зюмбугрук заметил среди цветов знакомые крылья цвета райского неба.

— Птицебаб! Ты же в Африку летел?!
— Да, летел! Целых полчаса, а потом устал, проголодался, замёрз! Не по силам оказалось! Так и придётся пропадать на чужбине! — Птицебаб грустно свесил усики.
— Ну, не расстраивайся. Здесь тоже хорошо, — утешал его Зюмбугрук.
— Оставь меня, друг. Со мной всё кончено!

Зюмбугрук в задумчивости вылетел из Оранжереи и полетел, куда глаза глядят. Налетавшись вдоволь, приземлился в королевском парке, сел на ветку и задремал.

Проснулся он у себя дома. «Так это был сон!» — облегчённо вздохнул Зюмбугрук, но вдруг увидел маленький виноградный листок на ковре.

Проснулся он у себя дома. «Так это был сон!» — облегчённо вздохнул Зюмбугрук, но вдруг увидел маленький виноградный листок на ковре.

Сидя на подоконнике, за завтраком, Зюмбугрук думал о последних полуреальных событиях и вдруг увидел пролетающую мимо знакомую ворону.

— Крыша!

Ворона зависла, хлопая крыльями, над подоконником.

— Повернись спиной.
— Незачем поворачиваться. Нет у меня крыльев сегодня.
— Ну и чудеса! Зюмбугрук! Я думала — это просто сон.
— Я тоже так думал.
— А что это ты там делаешь?
— Завтракаю. Присоединяйся!

Крыша присела на подоконник, попробовала сметану — не понравилась, попробовала орехи — разгрызть не удалось. Тогда Зюмбугрук продемонстрировал перед ней своё искусство в разгрызании орехов.

— Вот, пожалуйста.
— Вещь! — сказала Крыша, быстро склевав всю горстку.
— Прилетай завтра.
— С удовольствием!

Крыша расселась поудобнее, значительно взбила перья и, оглядевшись по сторонам, вполголоса сказала:
— Вообще-то я не простая ворона, я ворона со связями. Так что, если что — обращайся.
— Очень кстати! У тебя случайно нет знакомых, которые в Африку летают? Тут один тропический мотылёк от ностальгии загибается.
— Есть у меня одна знакомая кукушка — брачная аферистка, как раз в Африку собирается. Она по гроб жизни мне обязана. Подложила своё яйцо в приличное гнездо, а у тех родни полпарка. Собрались всем кланом и давай её клевать. Я как раз мимо летела. Доигралась, думаю. А потом жалко стало. Подлетела я и говорю: «Да она полная идиотка! Я её знаю. Сама не знает, куда яйца кладёт». Кукушка сразу сообразила — глаза в кучку, клюв ножницами сделала. Клан поверил. Сжалились. Даже ощипанные перья ей в прощальный букет собрали. Я её попрошу. Как полетит в Африку, возьмёт твоего приятеля собой.

— Я вдруг подумал — а как я теперь с ним свяжусь, крыльев-то нету?
— Мы ему сигнал пошлём!
— Как?
— А антенны у твоего приятеля на что? У меня знакомый чёрный таракан — специалист по связи. У него такие антенны — с кем хочешь, свяжется. Тоже услуга за услугу. Я его родственников по приличным квартирам расселяла.

Ворона Крыша даром не каркала. Сделала, как обещала — устроила пересылку мотылька Птицебаба на родину.

— А антенны у твоего приятеля на что? У меня знакомый чёрный таракан — специалист по связи. У него такие антенны — с кем хочешь, свяжется.

А через полгода в один тёплый апрельский вечер сидел Зюмбугрук на подоконнике, любовался закатом и вдруг услышал: «Привет тебе из Африки». Это была кукушка — брачная аферистка.

— Значит, долетели! — обрадовался Зюмбугрук.
— Допёрла я твоего друга до Африки, можно сказать, на своём горбу. Всю дорогу ныл и обратно просился. Как-то поругались мы с ним. Летели как раз над морем. Он мне гордо заявил, что один полетит. Посмотрела я — летит он, альбатроса из себя изображает, крылышками своими бумажными трясёт, вот-вот волна его слизнёт. Жалко мне его стало, я ему и говорю: «Или ты будешь меня слушать, или я тебя съем». Поверил. Успокоился. Так и долетели до Африки. А как улетала, спросила его: «Хочешь назад?» — не захотел. На меня после этого подвига такая порядочность накатила, что теперь, чтобы кому-нибудь яйцо подложить, мне придется долго работать над собой.