Эта история приключилась лет 20 назад, когда мне до окончания института оставался последний год. При нашем институте был собственный пансионат на Черном море, где можно было отдохнуть за сущие копейки. Две недели беззаботного отдыха и блаженства. Я и две мои Катьки — подружки по группе и общаге, отправились на юга. Во всеоружии и в полной боевой раскраске. (Мама яростно строчила на швейной машинке новые наряды с начала весны.) Условия проживания были скромные даже по тем временам, но близость пляжа и бурный студенческий оптимизм нивелировали все. Пансионат был заселен молодежью из Москвы и из украинского филиала нашего института.

Не могу сказать, что я была обделена мужским вниманием, но в большинстве случаев одного взгляда, пары фраз было достаточно, чтобы понять, что очередной король — голый. Поэтому три прекрасные грации, одинокие и неприступные, возлежали на пляже, бродили по жарким улочкам старинного города без сопровождения мужчин. Надо сказать, что втроем мы жили в общаге с первого курса довольно мирно, но то ли жара, то ли иные причины заставляли моих девчонок постоянно ссориться. А я, как дипломат, судила и мирила их в меру способностей.

Девчонки с тоской смотрели мне вслед: все, упорхнула птичка, миритесь теперь сами!

До конца отдыха оставалось пять дней. После обеда мои барышни в очередной раз повздорили — одной хотелось пойти на пляж, а второй отлежаться на кровати. А мне надоело примирять их, я взяла книжку и пошла в тенек на улицу, предоставив их своим раздорам. Я нашла уютненькое местечко и углубилась в чтение.

Сзади хлопнуло оконное стекло, один быстрый рывок через спинку скамейки — и рядом со мной сидел молодой мужчина, внимательно и восторженно разглядывающий меня карими глазами. Старше меня, крепкое спортивное телосложение. Игорь, аспирант из украинского института. Ему до окончания отдыха оставалось два дня. Он предложил прогуляться по набережной, я почувствовала умного и интересного собеседника и согласилась. Девчонки с тоской смотрели мне вслед: все, упорхнула птичка, миритесь теперь сами!

Чемодан вверх дном — все наряды, сшитые мамиными руками, нашли свое применение. Я меняла платья по пять раз на дню, а Игорь только закатывал глаза от этого калейдоскопа. Мы бродили по жаркому южному городу, говорили взахлеб, катались на катере, поднимались на башни минарета, ели мороженое в местных кафешках. Старый город, уже исхоженный вдоль и поперек, вдруг изменился до неузнаваемости — все казалось прекрасным, ярким и необычным. Два дня пролетели мгновенно. Оставалась последняя ночь перед его отъездом. «Ты придешь ко мне сегодня?» — спросил он и взял меня за руку. Поймет ли меня современная барышня — но будучи почти выпускницей института, у меня еще не было сексуального опыта. И обретать его при случайных обстоятельствах я не собиралась. Но эти два волшебных дня, полное погружение друг в друга… Я не могла ответить «нет». Это перечеркнуло бы все… Это солнце, это море и зной превратились бы в унылое, серое, обыденное, рациональное. Я бы предала себя и его. Долго смотрела я в карие глаза (а ведь мы даже не целовались еще…). «Я приду», — ответила я тихо.

Девчонки сидели как на похоронах, молча наблюдая за моими приготовлениями. Не знаю, что они думали обо мне, но я о них ни думала ничего.

Осторожно стучусь в дверь. На столе конфеты, цветы, фрукты, шампанское. Подхожу к нему вплотную и говорю: «Я должна тебя предупредить — у меня еще не было мужчин… Может, мне уйти, пока не поздно?»

Мы запойно целовались всю ночь, мое платье, такое выглаженное и чудесное, превратилось в сбитые сливки, однако, не покинув своего места. Я не знаю, что там происходило в его теле, но он несколько раз за ночь выходил из комнаты. (Для меня в те годы функционирование мужского организма было тайной за семью печатями.) Это были минуты, в которые я забывалась коротким сном и просыпалась от его горячих губ. Рано утром, зацелованная, в смятом платье, с всклокоченными волосами, с размазанной косметикой, я постучалась в свою комнату. Под убийственным взглядам девчонок я прошествовала в ванную. «Ничего, собственно, и не было», — сказала я и по их минам поняла, что они мне «свято» верят. Похоже, на почве ненависти ко мне, они удачно консолидировались. Меня устраивало.

Это были минуты, в которые я забывалась коротким сном и просыпалась от его горячих губ.

Спустя два часа на перроне я стояла, вцепившись в его рубашку. Слезы лились как из ведра. Аспиранты и студенты из Харькова прилипли к стеклам, дабы рассмотреть эту сценку индийской мелодрамы. Но меня было не остановить. Два наполненных, ярких дня, такая ночь, и все… пустота. Как будто поезд на полном ходу врезается в стену. Я сквозь слезы смотрела на Игоря и думала — ведь может сложиться так, что я больше никогда-никогда его не увижу. Я же совсем не знаю этого человека. Может, у него тут каждый год такие страсти. И не только тут, и не только раз в году.

На мгновение Игорь отстранил меня (на его груди было обширное сырое пятно), заглянул мне в глаза и спросил: «А если я возьму и останусь, то что?»

«Я не знаю, — я сделала шаг назад. — Я ничего не знаю». Он вздохнул, обнял меня и вернул в прежнюю позицию. Поезд дернулся и медленно стал набирать скорость. Игорь вскочил на ходу, потеснив улыбающуюся проводницу. В моей руке осталась только карточка, на которой было написано два телефона и имя. Тогда я еще не знала, что это называется «визитка».

Шла я медленно, низко опустив голову, чтобы волосы закрывали мои щеки, густо перемазанные тушью. Видя мое горе безутешное, девчонки сжалились. За три оставшихся дня они были спокойны — никуда мне не деться и нового романа не завести. Я была молчалива и грустна. Почему мы познакомились так поздно? Хотя… он зрелый мужчина и вряд ли бы наше общение обошлось без последствий… Может оно и к лучшему… ведь я действительно ничего о нем не знаю… Пустыми глазами я смотрела на стены, дорожки, цветы, где были мы вместе… все это утратило свою прелесть и яркость. Дорожки стали просто дорожками, а цветы просто цветами… Ни солнце, ни море не радовали меня… Хотелось тихо лежать на кровати, уткнувшись носом в стену. В голове навязчиво крутилось тютчевское:

О, этот Юг, о, эта Ницца!..
О, как их блеск меня тревожит!
Душа, как раненная птица,
Подняться хочет — и не может...
Нет ни полета, ни размаху—
Висят поломанные крылья,
И вся она, прижавшись к праху,
Дрожит от боли и бессилья...

Два последних дня тянулись бесконечно долго, я рвалась всей душой домой. Забыть, поскорее все забыть.

Как сладко летать и как больно падать… И это не Ницца, а Евпатория, хотя какая разница…Но погоди, ведь, может быть, Он тоже ждет, помнит, скучает? Я поняла, что мне до зарезу надо позвонить, услышать его голос… Отстояв длинную очередь, я зашла в кабину междугороднего автомата и сквозь треск телефонных линий, расслышала шамкающий голос, что Игоря нет и будет поздно. Ну вот, у него уже началась новая жизнь, в которой нет места для меня. «Приходи, детка, в себя, это просто курортный роман — особый вид летнего досуга», — сказала себе я, но предательские слезы змеями струились по щекам. «Хорошо, что ничего не было… иначе не знаю, как бы я выжила…». Мне стало пусто на душе, но просто… Надо было собирать вещи, покупать подарки. Рутина иногда бывает спасительной. Два последних дня тянулись бесконечно долго, я рвалась всей душой домой. Забыть, поскорее все забыть.

Жаркий и душный поезд вез нас домой еще два дня. Я забилась на верхнюю полку, предоставив подругам без боя нижние места. Они взирали на меня с легким превосходством, находя в моих мучениях моральную компенсацию. Но мне было по барабану. До института был еще целый летний месяц, успею зализать свои раны, лишь бы оказаться дома и порыдать у мамы на плече. На верхней полке было нестерпимо жарко, и я почти ничего не ела. Температура постепенно спадала, и выжженные южные пейзажи сменились зеленью российских полей. В конце зарядил серый унылый дождь, полностью слившись с моим настроением. Ну вот, хоть кто-то меня понимает…

Курский вокзал, суматоха, толкотня. Я с чемоданом в одной руке и с корзинкой фруктов в другой продвигаюсь к выходу. Долгожданный твердый московский асфальт под ногами. Пусть буднично, зато надежно. Чуть прохладно с непривычки. Мы идем к метро, пробираясь сквозь толпу встречающих и прибывших. Мой взгляд тщательно выбирает место для каждого шага, чтобы не наступить на корзинку или авоську. Внезапно я всем телом упираюсь в огромный букет белых роз и поднимаю взгляд. Карие глаза весело и насмешливо смотрят на меня. «С приездом, Плакса-Вакса. Ну что, соскучилась?». Я визжу и висну на шее.