Капли пота на груди. В порыве страсти она выгибает спину, нагая. И дыхание едино, и тела не расплести. Она обнимает и прижимает его к себе, словно боясь отпустить. Ритм, дрожащие движенья... Стон и шепотом «люблю».... Поцелуй, легкий, почти ничего не значащий, и в то же время он - всё, все те слова, несказанные...

Тишина, и только неровное дыханье ее время от времени нарушает. Ее губы улыбаются. Сейчас она счастлива. Никому его у нее не отобрать, она будет бороться, разбивая кулаки в кровь.
И не важно, что было до этого и что будет потом. Она живет сегодня... сейчас...

Она лежит на спине и позволяет ему смотреть изучающе на ее лицо. Он обрисовывает пальцем контур ее губ.

И снова она творит с ним то, что больше никому не под силу. И роняя капли страсти, как алмазы, снова нежное «люблю» как приговор.

***
Фойе гостиницы. Такси. Она уезжает одна.

Её жизнь снова становится размеренной и проходит между домом родителей и работой. Лишь ночами ее друзья - карандаш и бумага. Она рисует тишину и мир, который придумала сама. Не потому, что так легче, а потому, что она только так и может.

Ей говорят : «Тебе пора взрослеть!» Нельзя повзрослеть просто так, потому что тебе пора и всем так хочется. Это придет само. Да и зачем? Если ты и так взрослая, просто мало кто знает, что творится в твоей душе.

***
Карандаш рисует линии и замирает... У любви села батарейка, и нужен заряд. Маленькая муза уснула. Она набирает захороненный в памяти, но до боли знакомый номер. И от звука его голоса сердце бьется быстрее, чем звук несется по проводам.

Такси. Гостиница.
Он смотрит взглядом, где всё: страсть и боль, любовь и ненависть.
Хрусталь бокалов и красное полусладкое вино.
Они ничего не говорят, они слушают тишину и прерывающее ее неровное дыханье, сердцу в такт.

Музыка «Песни восточного ветра», танец.
Он обнимает ее, страсть к страсти, сердце к сердцу, и дыхание едино. Легкий поцелуй, и только музыка.

***
Он несет ее на ложе на руках. И снова она творит с ним то, что больше никому не под силу. И роняя капли страсти, как алмазы, снова нежное «люблю» как приговор. И ничего уже не скажешь...

Уже испытаны все чувства, и дыхание приходит в норму. Только где-то в груди бьется слабенько чувство хрупкое принадлежности.

Она позволяет ему себя покорять, ведь временами так хочется оказаться побежденной в чьих-то нежных руках, точно зная, что будет завтра - и он снова будет тебя покорять.
Уже испытаны все чувства, и дыхание приходит в норму. Только где-то в груди бьется слабенько чувство хрупкое принадлежности.

Фойе, такси, и все сначала. Она не видит, куда он уходит, но чувствует, что он всегда где-то рядом. И даже идя по тротуару, всегда всматривается в лица прохожих в поисках знакомых глаз и губ... Любовь подразумевает и это тоже. И каждый раз он молча просит прощения за то, что рядом - не значит держа за руку.

***
Ночь. Тишина. Карандаш. Бумага. Неровные штрихи. Родной силуэт. И взгляд любви такой, какой только бумага и карандаш сумели передать.

Она спит на столе, уставшая. Работа закончена, и завтра она увидит мир.

***
Даже не холст, а просто бумага в деревянной рамке на стене. Тонкими линиями и маленькими штрихами он обнимает ее обнаженную и, запрокинув голову, от страсти бусинами капли на груди. Его черты и взгляд его. И подпись скромная внизу - все то, что не сказала и не скажет. Это можно только написать и нарисовать.

«Люблю тебя, прости, я не сумела сдержать себя и в глаза тебе это сказать...»