…Когда Антон сделал мне предложение, я была на седьмом небе от счастья. Еще бы, ведь он высокий, статный, красивый мужчина, элегантный и галантный, умный и начитанный, а еще у него собственный (пусть и небольшой) бизнес. Мне тогда было 21, ему — 27. Я заканчивала 4-й курс журналистского факультета МГУ.

Я всегда мечтала стать журналисткой, ездить по городам и весям нашей необъятной Родины, встречаться с разными людьми всех сословий и возрастов, брать у них интервью, доносить информацию до населения с экрана телевизора (ну или на худой конец — с полосы газеты). Но Антон считал меня богиней. А богине работать не пристало вообще. К тому же он очень меня ревновал. Ему даже мысль о том, что я без него буду куда-то ездить и с кем-то встречаться, была омерзительно противна. Тогда, 3 года назад, меня это забавляло, льстило моему самолюбию. Он мужчина — он сильный и властный. И я покорилась ему с некоторыми жеманными «нет, я хочу работать хоть на полставочки»…

Наша свадьба состоялась летом. А осенью меня впервые перестала забавлять ревность мужа — Антон довозил меня до института на машине, встречал после пар, не разрешал даже с девчонками пообщаться где бы то ни было. Считал моих подруг скучными, глупыми и неинтересными. На любой звонок телефона — отвечал лично (даже мой мобильный), раз в месяц брал распечатку моих звонков. Я пыталась утихомирить ревнивца, объяснить, что люблю его, что никогда даже повода не давала, чтобы он так меня ревновал и контролировал. Он не слушал, начинал кричать и ругаться.

Я пыталась утихомирить ревнивца, объяснить, что люблю его, что никогда даже повода не давала, чтобы он так меня ревновал и контролировал.

Правда, отказа я не знала ни в чем. Все мои капризы незамедлительно выполнялись. Любые ювелирные украшения, меха и турпоездки. Только водительские права мне было запрещено получать. Муж лично везде сопровождал меня.

Диплом я защищала уже беременной, на выпускной вечер Антон запретил мне идти (наврежу своему здоровью и здоровью малыша). Мои уговоры и просьбы, как обычно, действия не имели.

В декабре родилась Аня. Антон лишь расстроенно покачал головой — не сын, не наследник. Я думала, что это только сейчас, пока она совсем маленькая, плачет днем и ночью, отнимает все мое время, муж так относится. Что со временем все изменится, и он так же, как и я, будет радоваться тому, что она научилась улыбаться, узнавать папу и маму, ползать, ходить, говорить. Я ошибалась тогда.

Месяц спустя к нам приехала «пожить на время, помочь по хозяйству молодой маме и на внучку поглядеть» свекровь. До свадьбы она мне казалась неотразимой красавицей, ухоженной, интеллигентной женщиной. Теперь же я открыла для себя новые, увы, нелицеприятные черты ее характера. Капризная «помощница» то и дело ломала ногти, поэтому ребенку могла лишь ручкой издалека помахать. По дому не делала ничего, по причине постоянных мигреней и депрессии. Зато требовала к себе постоянного внимания со стороны сына, а от меня требовалось обеспечение ей беззаботного существования в нашем доме (стерильной чистоты в квартире, холодильника, набитого только тем, что она ест, трехразового питания по графику). В общем, жизни в отеле класса люкс. В ответ я слышала, что кругом грязь, еда невкусная, обед подан не вовремя. Кроме того выяснилось, что я не умею обращаться с ребенком, раз моя дочь так часто и громко орет по ночам, мешая спать всему дому. Я тогда взорвалась и сказала, что у нее есть свой дом, где нет орущих детей.

В тот вечер Антон впервые ударил меня. Звонкая пощечина эхом звенела у моих ушах, наверное, целую вечность после того, как он громко хлопнул дверью спальни с обратной стороны. И по ту сторону двери я слышала довольное щебетание его матушки. Боль, обида, слезы. Хотелось стать птицей и улететь подальше отсюда. Но что я могла? С маленьким ребенком на руках, без опыта работы, без друзей. И я тихо проплакала всю ночь. От осознания своей слабости и его превосходства.

Утром свекровь уехала, не попрощавшись. Антон же умолял простить его. Вставал на колени, обещал райские кущи, купил огромный букет алых роз, заверял в своей любви, обещал, что это больше не повторится. И я простила…

Прошло несколько месяцев. Мы прекрасно общались с Антоном, Анечка радовала меня с каждым днем все больше.

Однажды в гости приехал мой брат. Он служит по контракту на Дальнем Востоке, не видела его 2 года. Он заскочил с приятелем на пять минут, чтобы пригласить нас всех в гости в субботу. Я не могла не угостить их чаем. Тем более, что приятель это был мне знаком по институту. Мы весело болтали и громко смеялись, поэтому не услышали, что вернулся Антон. Муж сразу недовольно уставился на мой беззаботно-счастливый вид, потом перевел взгляд на брата и его приятеля и, не поздоровавшись, быстро зашагал в комнату. Мои гости ретировались спустя пару минут.

Теперь я была уже не богиней, а «жалким существом, которое он вынужден содержать, да еще по первому разряду».

Закрыв за ними дверь, я подошла к Антону, чтобы узнать, что случилось. Ответ не заставил долго ждать — муж швырнул меня в сторону, я ударилась боком о подлокотник кресла и нелепо сползла на пол. Крик и мат благоверного, обзывания меня последними словами, суть которых сводилась к тому, что я — гулящая женщина принимаю мужиков в его доме, лишь только простынет его след, разбудили Аню. «Может, это и не моя дочь вовсе? Нагуленная???» — свирепствовал муж. Он не слушал моих оправданий.

Опять обида, слезы, желание уехать, осознание, что я ничего не могу. А наутро — опять извинения, обещания и прощение.

Побои стали периодически, но все чаще и чаще случаться в нашей благополучной семье. Поводом теперь могло стать все — не так сказанное слово в его адрес, не то выражение по телефону с подружкой, слишком долгая прогулка по магазинам, мое желание записаться в бассейн, чтобы поправить фигуру… Теперь я была уже не богиней, а «жалким существом, которое он вынужден содержать, да еще по первому разряду». Я и правда выглядела неважно — располнела, осунулась, боялась сказать лишнее слово или просто посмотреть не так. Я ненавидела этого человека. Но что я тогда могла сделать? Я терпела.

Сегодняшний день все изменил. Я встретила в магазине свою бывшую одноклассницу, работавшую там. Я пришла под конец ее смены, а Антон должен был немного задержаться на встрече с партнерами. У меня было примерно полчаса на общение с ней. Полчаса, которым суждено изменить мою жизнь раз и навсегда.

Мы сели за столиком в уютном кафе. Она поведала, что по образованию является переводчиком. Пять лет напряженного труда пропали даром — на работу по специальности устроиться подруга не смогла. На ее резюме, размещенное на разных сайтах на вакансию «переводчик», за 4 месяца не последовало ни одного отклика. Она тогда уже жила с молодым человеком и не могла позволить себе не работать — надо было снимать квартиру, копить на свадьбу и т.д. Тогда ей пришло решение хотя бы на время устроиться продавщицей в бутик. Зарплата небольшая, но если зайдет иностранец, она будет знать, что ему ответить! И знакомства сможет завести любые. Но работа эта со временем так ей понравилась, что даже мысли не возникало уйти в другое место. А теперь она менеджер магазина.

Так значит можно работать не только по столь любимой мною специальности! Чтобы вырваться из этого ужасного рабства, бывшего когда-то «золотой клеткой», а ставшего подземельем без выхода, я готова была на все. Вот завтра он уйдет на работу, а я соберу вещи и бегом к маме! Аню устрою в детский сад, перебьюсь как-нибудь недельку-другую. Найду любую работу! А со временем, если удастся, попробую устроиться журналисткой. Встречаться с разными людьми, брать интервью… как это интересно! Чего ради я отказалась от любимой работы?

Чтобы вырваться из этого ужасного рабства, бывшего когда-то «золотой клеткой», а ставшего подземельем без выхода, я готова была на все.

Все эти воспоминания и мысли вихрем роились в моей голове, пока я готовила ужин. Сегодня Антон ни о чем не должен догадаться. После того, как у него с бизнесом начались какие-то проблемы, он стал просто невменяемым, срывался по пустякам не только на меня, но и на дочь. Аня боялась отца.

Когда послышался шорох ключа в замочной скважине, сердце у меня «упало», а ребенок, игравший рядом со мной в кастрюльки, спешно прижался ко мне. Я нежно погладила дочь по голове, взяла ее на руки. Антон был угрюм.

— Я хочу обменять эту квартиру на более маленькую. Теперь мне не по карману содержать тебя в таких хоромах! — сказал он, едва сев за стол.

Я еле заметно улыбнулась — теперь мне было все равно, где он будет жить, с кем, на что и почему. Он заметил мою улыбку.

— Ты находишь это забавным? В жизни никогда не работала, откуда тебе знать, как добыть деньги. Глупая баба! Как я только мог жениться на таком моральном уроде?! — он заводился все сильнее.

И вдруг я засмеялась. Я смеялась так громко, он души, как, наверное, не смеялась со дня приезда моего брата ко мне в гости.

— Как ты мог жениться на таком моральном уроде? Ха-ха-хаа. Да это как я могла выйти замуж за такого никчемного мужика? Хохоохоо. Мы прожили 3 года, 1,5 из которых — просто терпели друг друга. Я-то понятно. У меня ребенок на руках. Но ты-то, недотепа, что же не выгнал меня из своих хором тогда? Хахаа. Ведь тогда я была бы в сто раз счастливее!

Он уставился на меня дикими глазами. Растерявшись от моего смеха, Антон сидел статуей на своем месте. Сегодня впервые с нашей женитьбы «избила» его словами.

Я не стала ждать до утра. Одела ребенка, взяла только Анины вещи и ушла в темноту, крикнув на прощанье:
— Дарю тебе все мои наряды и браслетки-сережки, можешь носить их в своем новом «дворце», неудачник!

Надеюсь, что хлопок дверью звенел в его ушах так же долго, как моя первая пощечина…

Перечитывая свой дневник двухлетней давности, я всегда удивляюсь — как я могла быть такой глупой, такой беспомощной? Теперь в моей жизни все иначе. Я живу с мамой и Аней. Дочка ходит в садик, я работаю журналисткой в местной газете южного округа. Работу свою люблю. За мной ухаживает наш редактор. Только теперь меня на одни красивые ухаживания не купишь…

А Антон приезжал мириться, как обычно. Только прощения моего он не получил. Мы развелись. Говорят, он живет один. Бизнес его прогорел. Работает теперь где-то вроде бы охранником.