— Лен, встретиться бы. — Еле сдерживаясь, сказала она в трубку.
— Проблемы? Значит, по коктейлю и пицце. — Резюмировала Елена, сразу же озвучив место и время.

Потягивая коктейль, подруга спросила:
— Что случилось-то?
— Милый, похоже, загулял. Не знаю, что делать? Приходит поздно, якобы по работе, а глаза бегают. Врет, я ж его за столько лет изучила. В мобильник заглянуть, что ли?
— Меньше знаешь, лучше спишь. Ань, вот скажи, зачем тебе его уличать? Развестись хочешь?
— Не, ты что? Мы столько вместе прошли: ты же знаешь, по углам скитались, иногда впроголодь жили, я даже второго ребенка себе позволить не могла. А теперь, когда все наладилось, кому-то его отдать? Да и люблю я этого козла безрогого. Как сын женился и уехал, так и началось.
— Хм! Кризис среднего возраста. Стареющий мужчина хочет доказать в первую очередь себе, что он еще ого-го. Тут главное — самой не толкнуть его в чужие объятия. Терпи, Ань, делай вид, что ничего не замечаешь. Лаской бери, что-нибудь вкусненькое приготовь. Нагуляется, поймет — лучше родной гавани ничего нет.
— Легко сказать. Да он дома и не ест сейчас. Так и хочется высказать все, что о нем думаю.
— Ань, вот этого не надо.
— Так внутри печет же, Ленка, так печет. Того и гляди, скандал закачу.

— Милый, похоже, загулял. Не знаю, что делать? Приходит поздно, якобы по работе, а глаза бегают. Врет, я ж его за столько лет изучила.

— Знаешь, что? Говорят же, если кто-то не отдает супружеский долг, другой начинает искать кредиты на стороне. Вот ты и измени ему сама. У тебя возникнет чувство вины, и будет не так больно. Только осторожно, чтобы он ничего не узнал. Он ведь у тебя ревнивый. Они все собственники — им можно, а тебе ни-ни.
— Ха! С кем изменять-то? Тайных воздыхателей нет. Друзей юности муженек всех разогнал. На сайт знакомств податься, что ли?
— Не, Ань, светиться не надо, вдруг твой там ходит. Да еще и нарваться на аферюгу можно. Что, у тебя на работе мужиков нет?
— Ты забыла, где я работаю? Откуда в школе мужики? У нас их всего три… нет, четыре штуки — директор, физрук, военрук и завхоз.
— И что, выбрать не из кого?
— Из директора песок сыплется, ему за семьдесят. Физрук — мальчишка после института. Военрук действует на меня как удав на кролика — как его увижу, хочется исполнить команду «кругом». Остается только Яцкин, завхоз. Хотя он совсем не в моем вкусе.
— Неужели хуже обезьяны?
— Да нет. Просто зуб у него золотой, плешь на голове и брюшко торчит. И женат он.
— Тебе, подруга, детей с ним делать? А что женат, так даже лучше. Как говорится, обручальное кольцо на пальце — знак качества. Так и решим: берем Яцкина.
— Лен, каким образом? Я к нему за тряпками и мелом хожу — других точек соприкосновения у нас нет.
— А ты фильм вспомни «Обаятельная и привлекательная». Возьми два билета в театр, скажи, что лишний. Потом на дачу пригласи.
— Скажешь тоже. Ладно, я подумаю.

Вечером забежал домой сияющий муж, переоделся в джинсовый костюм («Молодая, значит», — подумала Анна Сергеевна), махнул ей рукой и уже в дверях промямлил: «Извини, дорогая, бельгийцы приехали. Я тебе говорил. Вернусь поздно». Вернулся он рано. Утром. И тогда Анна Сергеевна решилась.

С двумя билетами в местный драмтеатр она зашла в каптерку к Яцкину, якобы за мелом.

— Анна Сергевна, недавно же мел брали. Не напасешься на вас, — проворчал Яцкин.
— Петр Петрович, а вы любите театр?

На лице Яцкина отобразились потуги вспомнить, что же это за зверь такой, и нужно ли его любить. Вопрос так и повис в воздухе. Анна Сергеевна тихо сунула билеты в карман.

На следующий день женщина решила повторить попытку. Она не могла прямым текстом предложить Яцкину поехать на дачу и придумала ход конем.

Яцкин сидел в своей каптерке и решал, что сделать сначала: починить стул в 5а или повесить полку в учительской, когда снова заглянула русичка.

— Я не за мелом, — робко произнесла Анна Сергевна и покраснела, — у меня к вам, Петр Петрович, просьба личного характера.

— Мел не дам, — сходу пробурчал завхоз, — едите вы его, что ли?
— Я не за мелом, — робко произнесла Анна Сергевна и покраснела, — у меня к вам, Петр Петрович, просьба личного характера. — Яцкин почесал затылок. — В общем, осень такая замечательная, грибы пошли. Вы любите грибы?
— Ну, солененькие, маринованные уважаю. Закуска знатная.
— Вот и здорово. Хочу в лес по грибы съездить, а одной боязно. Давайте так — вы со мной в лес, а я вам грибочков маринованных.
— Это за охранника, что ли? — Яцкин вновь почесал затылок, задумался. Жена, с тех пор, как родила ее дочь от первого брака, дневала и ночевала там, тетешкаясь с внуком. Яцкин чувствовал себя заброшенным. В выходные опять будет умиляться этим маленьким сморщенным орущим существом. Почему бы не прогуляться в лес с русичкой? Свежим воздухом подышать, ведь полезно для здоровья. Может, она чего вкусненького сготовит на перекус, а дома придется вновь давиться магазинными пельменями. — Ладно, согласен.
— Замечательно. Тогда завтра в 6.30 у пригородных касс Южного вокзала. Билеты я возьму.
— Анна Сергевна, побойтесь бога, выходной же, а вы в такую рань.
— Следующая электричка только в 10.
— Это еще куда ни шло. Значит, в 9.45 у касс. Заметано.

После холодного ливневого лета сентябрь стоял на удивление жарким, а в лесу было прохладно, дышалось легко. Кое-где уже проглядывали золотинки березовых листков легким намеком давая понять: скоро картина изменится, и изумруд лета сменится буйством осенних красок. Анна Сергеевна очень любила лес, особенно вот такой — лиственный, с редкими соснами и елями. Они вышли за остановку до дачи и брели по опушке в сторону поселка. Грибов было много.

— Петр Петрович, а что вы корзину не взяли? Куда грибы складывать будете?
— А я в грибах и не разбираюсь, я ж с вами за охранника. Да и что с теми грибами делать буду? Давайте лучше вашу корзину понесу.

Так и шли. Анна Сергеевна срезала ядреные подосиновики, крепкие боровички, рыжие лисички, молоденькие подберезовики, а Яцкин подставлял корзину и мысленно видел эти грибочки зажаренными на сале с лучком и картошечкой. Очень есть хотелось.

Тучка показалась на горизонте неожиданно.

— Анна Сергевна, не пора ли возвращаться, а то того и гляди дождь ливанет.
— Петр Петрович, тут недалеко у меня дача. Предлагаю зайти, перекусить. Если дождь пойдет, переждем, камин растопим.

Яцкин оживился. Корзина была уже полной, и они к поселку шли по лесной тропинке.

— Вы любите поэзию? — с надеждой спросила Анна Сергеевна. — Вот послушайте.

— А я в грибах и не разбираюсь, я ж с вами за охранника. Да и что с теми грибами делать буду? Давайте лучше вашу корзину понесу.

Бродяга-осень неустанно
Напоминает о себе
Упавшим на асфальт каштаном
И грустной мыслью о судьбе.
Она тоски у нас попросит
Сквозь монотонные дожди,
И, что у жизни тоже осень,
Листочек желтый подтвердит.
Но солнце с неба говорит:
«Ты зря задумалась об этом,
С лица хмурчинку убери,
Ведь это только бабье лето».

Яцкин молчал. В животе урчало, и его мысли были очень далеки от поэзии.

— Петр Петрович, вам понравилось? Это я сама написала. — Не унималась русичка.
— Я в стихах не разбираюсь.
— А что вы любите? — Женщина пыталась найти хоть какие-то точки соприкосновения.
— Футбол и пиво. — С готовностью ответил Яцкин.

Анна Сергеевна вздохнула и подумала: «В грибах не разбирается, в стихах тоже. В театр не ходит. Книг, наверное, не читает. О чем с ним говорить-то? Как раз футбол и пиво — совсем не мое. Где была моя голова, когда я придумала это рандеву?»

На даче Яцкин значительно повеселел, увидев, как русичка из рюкзачка достала хлеб, сало и вареную картошку, а из погреба — баночки с огурчиками, капустой, кабачковой икрой, потом сходила в кладовку и принесла оттуда большую круглобокую бутыль с розовой жидкостью.

— Это малиновое вино. Будете, Петр Петрович? — Он смог лишь кивнуть. За окном закапал дождь. — Вот, возьмите спички, камин разожгите, пожалуйста.

Яцкин чуть слюной не захлебнулся. Можно бы и без камина, конечно, но ладно уж.

Тут же откуда-то волшебным образом появились тарелки, вилки-ножи, стопки, а содержимое банок перекочевало в миски и манило пряными запахами. Камин уютно потрескивал, Яцкин уже начал пристраиваться к столу, когда на улице заурчал мотор автомобиля. Анна Сергеевна побледнела точно та самая поганка, о ядовитости которой она Яцкину все уши прожужжала:

— Ой! Петр Петрович, кажется, муж приехал. Он ревнивый, жуть! Как бы чего не вышло. В драку ведь полезет. — И она быстро протянула Яцкину куртку. Сапоги он и не снимал. — Там у нас еще есть дверь, огородом пройдите, калитка на засове, собака привязана. По дороге прямо выйдете к электричке. — Тараторила Анна Сергеевна, а сама быстро убирала второй комплект посуды.

«Принесла же нелегкая мужа этого, — раздраженно думал Яцкин, идя в сторону станции и глотая слюну. — Чего ревновать?»

Яцкин послушно, хотя и без энтузиазма, надел куртку и покинул дом: побитым быть не хотелось. Перед взором все стояли мисочки с разносолами и пузатая бутылка с малиновым вином. «Принесла же нелегкая мужа этого, — раздраженно думал Яцкин, идя в сторону станции и глотая слюну. — Чего ревновать? Неужели можно предположить, что у меня к русичке какой-то мужской интерес? Смешно даже. Меня эти шалости давно не волнуют. Вот и брала бы своего ревнивца в охранники… Надо по дороге хоть пивка купить». Дома в холодильнике его ждали магазинные пельмени и пустая квартира.

Муж зашел в дом, увидел накрытый стол:
— В честь чего праздник, Ань?
— Да вот, грибы пошли. Решила это дело отметить. — Анна Сергеевна махнула в сторону полной корзины.
— А давай вместе отметим? Винца выпьем. Доставай второй бокал.
— Тебе ж за руль. Какое винцо?
— А мы на даче перночуем. С бельгийцами договор подписали, так что я пока свободен.

Анна Сергеевна подошла к мужу, прижалась к нему и почувствовала ответный порыв.

«Расстались, значит? — чертенком запрыгали веселые мысли. — А вдруг и правда, бельгийцы? И я все себе нафантазировала? Хорошо, что хоть глупостей наделать не успела. Как только теперь в глаза Яцкину смотреть буду? Да ну его. Могу к нему вообще не заходить, мела пока хватит. А там, глядишь, он о нашем неудавшемся рандеву и подзабудет».

Супруги сели за стол, подняли бокалы. За окном моросил нудный дождь — осень вступала в свои права, а в камине весело потрескивали дрова, и сердце Анны Сергеевны переполнялось счастьем: козлик, так и оставшийся безрогим, вернулся домой.