Третьего января я отнесла на помойку елку, сгрызла обломанный маникюр и закинула новую юбку, прожженную сигаретой, на антресоли. По-хорошему нужно было выкинуть ее вместе с облезлой елкой, да рука не поднялась. Все, праздник кончился. Принцесса превратилась в Золушку. Точнее, в мегеру. На голове — раскуроченное гнездо, на морде — пятна, на душе — раздрай. Готовка заколебала, телек обрыдл, муж… Я криво усмехнулась. А был ли мальчик? Существо, которое храпело на диване, поджав острые колени к подбородку, не имело ничего общего с моим любимым супругом. Впрочем, и я уже слабо походила на то эфирное создание, которое когда-то носил на руках лучший мужчина в мире «бережно держа и бешено кружа».

Полтора часа я отмокала в ванне, вымазав физиономию и «область декольте» вонючей мерзостью из Мертвого моря. Восстанавливала душевное равновесие. Заморская пакость пощипывала щедро сдобренную область. Плевать, хуже не будет! Почему после праздников всегда так тоскливо, кто знает? Ладно бы с перепою, тогда понятно. А так… Обидно!

Все как всегда. Гости объелись, муж напился, елка осыпалась. Стоило три недели готовиться! Подарки покупать, новогодний наряд подбирать, лицо-прическу из остатков былой роскоши сооружать… Каждый год пьем за любовь и счастье. И где они? Да и какое, к лешему, счастье, когда вот-вот полтинник стукнет… Разве это праздник? Так, имитация…

Впереди пустота. Вакуум. Как за бортом космического корабля. И мы с Лехой словно в скафандрах. Звуконепроницаемых.

Спина дико чесалась от хлорки. В боку покалывало.

У Аленки своя семья, полгода как. Свои друзья, свой праздник. Позвонила, поздравила. Сказала, на днях зайдут. Если никуда не уедут… Нормально, да? Валите потиху с ярмарки, мама-папа… Не мешайте жить.

Впереди пустота. Вакуум. Как за бортом космического корабля. И мы с Лехой словно в скафандрах. Звуконепроницаемых. Ходим, задевая друг друга локтями. Хуже, чем чужие… Как противники. От слова «противно».

Лешка ворчит:
— Так нельзя, переключись. Аленке двадцать шесть, она взрослая женщина.

Женщина? Дура она набитая, вот кто! С ее-то красотой и умом… и кого выбрала? Обычный парнишка… Мужику что? Сбагрил дочь замуж и лежи себе на диване, биатлон смотри. А у меня душа болит!

Телефон деликатно тренькнул. Я точно знаю, чей голос сейчас услышу, еще до того, как возьму трубку. На проводе Валюша, сестра. Двоюродная, правда, но поскольку родных сестер ни у нее, ни у меня нет — просто «сестра».

— Спасибо, Валь. И тебя! Здоровья, успехов… Нет, не собирались. Леша дрыхнет… Одна? Хм… Заинтриговала. Ладно, приеду.

Валюша училась в шестом классе, когда я родилась. Она обожала возиться со мной маленькой, и родители смело оставляли ее в качестве няньки. Когда я подросла, Валя водила меня по старому городу, музеям и театрам. Постепенно разница в возрасте стерлась, мы подружились. А как Валюша опекала меня после смерти мамы...

Замуж мы с сестрой вышли в один год, обе со скандалом. Отца я понимала — ему не хотелось делить меня с Лехой. «Рано… тяжело… второй курс… нужно доучиться…» Папины аргументы разбивались о мое «люблю!» как тарелки о бетонную стену. У сестры ситуация и вовсе была аховой. Валин отец исчез в неизвестном направлении, когда дочке было пять лет, а мать в одночасье возненавидела все мужское племя и всю жизнь культивировала подобное отношение к «этим козлам» в дочери. Став мрачной моралисткой, она жестко навязывала Валюше свои принципы. Никакой косметики, мини-юбок и танцев! Послушная дочка старалась не огорчать мать — прекрасно училась, увлеченно работала и умудрилась до тридцати годов остаться нецелованной. А потом грянул гром по имени Миша. И был он женат, красив и на шесть лет моложе Вальки. Как ее чувство не смело ураганом материнской ярости, осталось для меня загадкой…

Пока Аленка росла, я редко приезжала к бездетной кузине, боясь причинить сестре боль. Валя страстно хотела ребенка и мучительно переживала свою «неполноценность» — долго проверялась, лечилась. Безрезультатно.

Время летит как угорелая кошка… Валюше скоро исполнится шестьдесят два. Невероятно! Она стройна и полна энергии, обожает свою работу и может рассказывать о ней бесконечно. Ну что ж… каждому человеку, перешагнувшему определенный рубеж, хочется убедить себя и других в собственной значимости. Пусть говорит… О теплозащите и сложных расчетах. О зависти коллег и начальничьей несправедливости. О новой шубе и командировках во Францию…

Валя страстно хотела ребенка и мучительно переживала свою «неполноценность» — долго проверялась, лечилась. Безрезультатно.

***

— С Новым Годом, Ирочка! Как я рада тебя видеть!

Мы расцеловались. Выглядела Валя отлично, стильная стрижка сделала из нее другую женщину. А главное — такого блеска в ее глазах я не видела сто лет! Да и в своих примерно столько же…

— А я как рада, Валюша! Почему мы так редко видимся? — я сняла перчатки и размотала шарф. — Б-р-р, ну и морозюка сегодня!

— Она еще спрашивает! Сколько раз я тебя в гости зазывала, а ты все отнекивалась? — перешла в наступление сестра.

— Ой, Валь, давай не будем, ты такая деловая колбаса стала, жуть! То пуск, то выход на орбиту, то доклад в Каннах, то отдых в Карловых Варах… Кстати, а где твой благоверный? — я сунула озябшие ноги в тапки и завертела головой. — Отдыхает после бурного отдыха?

— Нет, он к другу поехал.

— Это хорошо, — я плотоядно потерла ладони, увидев нарядно сервированный столик. — Значит, девичник!

У Вали в доме особая аура… Мне здесь удивительно спокойно, как будто мама в пуховый платок завернула и укачивает. Странно, но чем старше становишься, тем сильнее хочется хоть ненадолго почувствовать себя маленькой… Так приятно, когда кто-то наливает тебе тарелку ароматного борща. Или чашку чая… Я натянула мохнатые носки и забралась с ногами на диван. Вот это праздник! Это я понимаю.

— Ну, мать, колись! — потребовала я после первого тоста. — Любовника, что ли, на старости лет завела? Цветешь как майская роза!

Сестра опешила.

— Да ты что, Ирка! Как ты могла такое подумать? Сестра моя… дочь моей тетушки! — нарочито копируя Никулинские интонации, возмутилась Валюша. Но потом серьезно спросила: — А что, так заметно?

— Еще бы! Невооруженным глазом видно. Неужели...? — глаза мои округлились до размеров чайного блюдца, а бутерброд с икрой завис на полдороги ко рту.

Дастиш фантастиш! Валюша, которая первый раз поцеловалась в тридцать лет со своим Мишаней… Сестра, которая выключает телевизор, как только герои начинают обниматься... Скромница, застегивающая блузки на все пуговки до самого горла… Да уж… Похоже, обещанный конец света наступил-таки!

— Ну, мать, колись! — потребовала я после первого тоста. — Любовника, что ли, на старости лет завела? Цветешь как майская роза!

Валя начала издалека:

— Помнишь, я рассказывала про совместные коммерческие пуски с французами? В Тулузе находится Центр Европейского космического агентства. В сентябре меня и еще пятерых мужчин из нашей конторы на конференцию туда послали. Шефу, Олегу Анатольевичу, шестьдесят недавно стукнуло, остальные моложе. Я ужасно переживала — в моем докладе некоторые расчеты по теплозащите спутников сделаны на основе...

Валюша свернула в наезженную колею и понеслась по ней аллюром. Пришлось вернуть ее с небес на грешную землю. Я сгорала от любопытства, как те спутники с плохой теплоизоляцией!

…Валин доклад прошел на «ура», даже шеф похвалил. После конференции она в чудесном настроении пошла бродить по городу…

Валя говорила об архитектуре Тулузы, о галантных французах, которые придержав перед дамой дверь или обернувшись на улице, не преминут с улыбкой сказать ей: «Quelle belle femme»! О сдержанных и очаровательных француженках, так непохожих на наших разряженных модниц. О милых продавщицах в магазинчиках, которые не смотрят сквозь тебя, если твоя шубка не стоит двадцать тысяч евро… Об изящном женском белье…

— Ты прикупила там бельишко? — удивилась я.

— Не смогла удержаться, красота невозможная… Ой, я же тебе подарок еще не вручила! — Валя потянулась к комоду, но я взвыла аки кошка, которой наступили на хвост:

— Потом, Валь, потом! Что дальше-то было?

— В отель я вернулась, чувствуя себя настоящей мадам, с кучей пакетиков-коробочек. В жизни ничего подобного не испытывала! Примерила белье еще раз — эх, до чего ж я хороша! — и в чемодан сунула. Задумалась. Куда же я ТАКУЮ красотищу носить-то буду, на работу, что ли? Заказала кофе в номер — сижу, жду. Стук в дверь. Открываю… Олег Анатольевич с бутылкой вина — «Давай, Валь, за успех выпьем». Почему нет? У меня эйфория такая, весь мир обнять хочется!

— Обняла?

— Ирка, будешь острить, в лоб дам! Выпили вина… ароматное, ммм… — Валюша причмокнула. — О конференции поговорили. Нам этот контракт с французами ну прям позарез… Потом Олег про сыновей рассказывать начал, я Аленкину свадьбу вспомнила… Как мы с ним на кровати оказались, хоть убей, не помню! Никаких намеков, общались по-дружески… А он удивился: «Ты ж, Валь, давно в командировки ездишь… неужели не…» Ир, я дралась как бешеная тигрица! Царапалась, лягалась — все молча, правда… Слезами от обиды давлюсь. Сволочь какая! Как с ним работать… после… И вдруг как захохочу! Шеф чуть с кровати не свалился… уставился на меня как на инопланетянку.

— В двадцать никто не зарился, в тридцать очередь не стояла… а тут… место на кладбище пора подыскивать, и — насилуют!

— О возрасте вспомнила?

— Ну… это тоже… мелькнуло, на заднем плане. Вот, думаю, дожила! В двадцать никто не зарился, в тридцать очередь не стояла… а тут… место на кладбище пора подыскивать, и — насилуют! И не маньяк в подворотне, а приличный мужик…

— Да-а, повезло! Но что ж тебя так разобрало-то?

Валюша давилась от смеха.

— Да на мне бельишко такое было… убогое. Трусишки хе-бе… белые, почти до груди, и лифчик для кормящих мам. Ничего ж купить не могу на свой бюст… И я как представила, что мужик увидит это позорище! Чуть не уписалась от стыда… А обидно как! В чемодане такое великолепие зазря пропадает…

Мы хохотали как в юности — взахлеб, до слез, до икоты…

…Через три часа я, покачиваясь от избытка впечатлений, вышла из подъезда, нежно прижимая к себе сумку. В ее недрах лежало роскошное бюстье сапфирового цвета с серебристыми кружевами и коротенькая ночнушка. Так, сейчас за вином. И еще свечи! Раз я не езжу во Францию с мужиками, придется изыскивать внутренние резервы.

Сегодня вместо обильного ужина я предложу Лехе стриптиз. Продемонстрирую обновку… И пусть этот гад только попробует потом захрапеть!

* О, какая женщина! (фр.)