— Проснись, милый, проснись! Всё хорошо, я рядом!

Лена нежно поглаживала меня по плечу. Опять кошмар, очнулся весь в поту. Ладно, сегодняшний день пережить — и дальше всё опять, по накатанной.

— Белка, я хоть не лягался?

Лена просто поцеловала меня словно ребёнка и поспешила на «утренний ритуал».

Оставшись один, я снова начал погружаться в «тот день». Звучит ужасающе, а 373 года прошло так, будто не было целых веков прогресса. Как такое произошло, никто до сих пор не ответил. Ощущение, что Земля просто решила стряхнуть с себя всю «грязь» или, если хотите, «наросты негатива».

— Коль, я уж и воды натаскала, и с дровами да с печкой справилась, а ты все с сапогом в руке сидишь. Давай, одевайся! Или тебе помочь, как малому?

Оставшись один, я снова начал погружаться в «тот день». Звучит ужасающе, а 373 года прошло так, будто не было целых веков прогресса.

И она наградила меня своей обольстительной улыбкой. Люблю её. Спасибо ей. Спасибо тому, кто её придумал. Э, дядька, куда тебя понесло. Всё, встаю и за дело.

Оделся, взбодрился ключевой, вроде пока всё в порядке. Ну тогда за стол. Мгновение... Всё опять плывёт...

Самолёт Сыктывкар–Санкт-Петербург. 373 года назад. Я был счастливым студентом, выигравшим путёвку на слёт любителей танцевального искусства. Прошло около тридцати минут полёта, и вот оно, начинается. Звук взрыва, невероятно сильного. Самолёт будто отбрасывает в сторону, потом начинает сильно трясти. Заложило уши, за бортом появляются совершенно неестественные оттенки. Сперва вижу всё в дымке, потом будто тряпкой протёрли. Смотрю в иллюминатор, а земли как таковой просто нет.

Кто-то начинает громко молиться, кто-то продолжает спать — счастливчик! Я вжался в стекло до боли в носу, пытаюсь разглядеть хоть что-то.

Опять «взрыв», в разы мощнее первого. Воспоминания из приступов по деталям тяжело воспроизвести. Специфический запах ужаса вперемешку с нескончаемым криком в салоне и звенящий над всеми вопрос «Что происходит?»

Вы когда-нибудь видели, как хозяйки одевают наволочку на подушку? Сперва вывернут наизнанку, встряхнут, затем натягивают. В итоге наволочка одета лицевой стороной. Фокус-покус. Вот то же самое произошло с Землёй!

После того, как случилась «перезагрузка», из живых остался я, девушка, сидящая впереди меня и стюард, по счастью немного умеющий управлять самолётом. Что, собственно, добавило нам шансов на то, чтобы досмотреть всё до конца. Только кто же тогда знал, что естественного «конца» теперь у нас не будет. Хотя, думается мне, нужны мы нашему Шарику для того, чтобы помочь довести человечество до определенной точки прогресса. Так сказать, точки отсчёта нового и счастливого будущего. Прошлого ведь у них нет, а для этого мы и сгодились. Мы — носильщики истории, каждый в определённой области. Ну а дальше, как решит Земля-Матушка, не нужны станем, так и отпустит с миром.

Мы — носильщики истории, каждый в определённой области. Ну а дальше, как решит Земля-Матушка, не нужны станем, так и отпустит с миром.

— Николенька, милый, отдышись! Так и сил твоих на день не останется!

Очнулся.

— Ну что, Белка? Глядишь на меня так, будто не ел я три дня и три ночи.
— Шутить изволите, дяденька? Ну, значит, здоров! Ешь, давай!

И то правда, надо поесть. День сегодня не из простых будет. Улыбнулся, смахнул рукавом испарину со лба и принялся за кашу, да за пироги. Белка моя — золотая хозяйка. Помирать лягу, попрошу её пирогов напоследок состряпать.

Сердце колотится бешено, как всегда после «кошмара». В приступах возвращается в деталях «тот день», а потом мчатся картинки воспоминаний, человеческих возможностей. Потом всё Лене рассказываю, как интервью на радио сарафанное. Бывает и гости какие придут послушать. Единственное правило для таких, как я, — всегда записывать воспоминания и потом уж отправлять почтой в то сообщество, о чем вспомнил. Они там сами разберутся, чтоб информация пригодилась. Лет прошло много, а новых деталей всё меньше.

— Родной мой, ты не торопись. Еды-то хватает. Каждый раз думаю, что было бы, не останься ни один из вас.

И Лена тихонько вытерла рукавом уголки глаз.

Забавная штука эта Судьба. Кого и по каким критериям она выбрала, непонятно. Осталось на планете человек по сто на страну. И не то чтобы все семи пядей во лбу, совсем нет. Я так, например, учился на среднюю троечку. Телом разве что здоров оказался. А те, в самолёте, будто стёрлись ластиком. Ни имён, ни деталей, ни истории. Интересный факт — среди избранных не было служителей власти, военных, финансистов. Все, исключительно, из законопослушных граждан. Вот такой вот отбор доброты и качества.

Единственное правило для таких, как я, — всегда записывать воспоминания и потом уж отправлять почтой в то сообщество, о чем вспомнил.

Сколько лет я уже землю топчу, а все у нас в человеческом плане в порядке. Территорию никто не делит. Людям всего хватает. Живут те, кто считает, что счастье общим трудом зарабатывается. Если хотите, нервных совсем нет, а ведь потому у нас всё и получается слаженно. «Тише едешь — дальше будешь» — теперь это даже не лозунг, это образ мысли и существования. Никто никуда не торопится, никто нигде не опаздывает.

— Милый, я деду Толе про тебя сказала, так он придёт вечером с внучатами?

— А ты попроси, пусть баба Валя пирог ягодный сделает, а я им за это вечером про «окрошку» расскажу.

— «Окрошка»? Что ещё за зверь такой?

— До вечера немного осталось. Дотерпишь — узнаешь!

И я ласково обнял Лену за плечи. Ох и одарили же тебя фигуркой! Русской, точеной!

Опять поплыл...

Приземлились, нас трое. Как потом выяснилось, выжили те, кто в это время находился в небе. Любым способом: ракеты, самолеты, воздушные шары. Даже парашютистов парочка осталась. Хотя казалось бы, мощностью удара даже самолёт отбросило. А с их слов, эта самая энергия была будто направленная. Практически мимо них прошла, немного их повертело.

Чувство страха на земле не было. Почему-то нами двигало жгучее желание скорейшей встречи с остальными. Это было крайне сложно, мы долго шли, многое пережили, многое узнали. Например, по любой воле нам не уйти из жизни. Что тут скажешь — предназначение... В пути всякое с нами случалось. А ночь пройдёт — и все опять живы, все здоровы. Может, от такого нечеловеческого здоровья и нет среди людей сейчас эпидемий страшных, да болезней неприятных.

Может, от такого нечеловеческого здоровья и нет среди людей сейчас эпидемий страшных, да болезней неприятных.

Встретились мы где-то в районе Алжира. Уж не знаю отчего, но оказалась это место точкой пересечения Всех. Там на встрече долго мы разговаривали, мнениями делились, рассуждали. После той встречи я часто думал о том, что ни единого конфликта не было между нами. Люди все разные, а встретились будто родные, будто одной, самой главной целью сплочённые.

— Коля, Коленька, пойдём до школы за детками вместе сходим.

— Да, прогуляться мне не помешает.

Взяла, платочком лоб мне вытерла. Ни охов, ни криков «Спасите-Помогите»! Лена — этот человечек был рождён для меня. Если уж начистоту, она у меня пятая жена. Поначалу мы с выжившими, если угодно, «восстанавливали» население. Двадцать лет я ещё «взрослел», но никаких эмоций в отношениях, кроме дружбы и цели, не было. Созрел к 40 годам, окончательно поумнел и «забальзамировался».

Есть у меня такие мысли, что близится завершение нашей миссии. Да и по людям уже все видно. Флору и фауну восстановили, техническое оснащение до уровня 90-х поднялось. На удивление и по счастью были среди нас библиотекари по призванию, с памятью нечеловеческой. Один раз прочтут и вовек не забудут. Низкий поклон им, восстановили всю художественную литературу, что была известна человечеству. На Земле после встряски в каждом направлении что-то осталось, а что-то и стерлось. Но для нас до сих пор загадка, почему не сохранились транспортные средства на колёсах, типа поезда, автобусы, автомобили, мотоциклы и иже с ними. Все здания, что выше двух этажей были, теперь только в памяти, да на картинках. Вот такая загадка в загадке. Будто помылась Земля-матушка, да прическу себе коротенькую сотворила.

— Папа, папочка, привет! А ты расскажешь нам сегодня сказки?

— Да не сказки, а Приключения! Тоже мне, девчонки!

И вот я уже на седьмом небе от счастья. На каждой руке по стрекозе с косичками — улыбаются, а у ног с лицом всезнайки стоит будущий глава семейства с тремя ранцами. Один свой, а два — сестричек.

Все здания, что выше двух этажей были, теперь только в памяти, да на картинках. Вот такая загадка в загадке.

— Пойдёмте, родные, домой, пока солнышко до завтра не попрощалось.

Мы весело и быстро дошли до дома. Там уж и дед Толя с семейством, да с пирогом поджидал. Интересно, видать, что такое «Окрошка»! Зашли в дом, разделись-расселись. Тут я и поплыл...

...Очень больно, в голове побежали воспоминания из прошлого, до «того дня». Много мелких деталей, мне 15, 16, 17 лет. Книги, газеты, телепрограммы, история. Походы, лес, запахи, первая любовь. Встречи, секреты от родителей, мелкие происшествия. Спорт, танцы, соревнования.

Очнулся. Не могу даже пошевелить пальцами.

— Милый, всё хорошо. Ты дома. Девочки, принесите папе молочка.

— Не нужно, спасибо, родные. Давайте, рассаживайтесь. Сейчас папа сказку расскажет. Добрую, житейскую.

— Про Бабу Ягу, папуль?

— Нет, солнышко. Сказка будет про юность мою.

— Папа, а можно я тоже записывать буду? Я уже умею! Мы в школе сегодня настоящий диктант писали!

— Конечно, можно, сынок!

И я начал рассказ о моём прошлом…