Новый год я собиралась встречать в качестве миссионера. Мой новый знакомый не знал, что это за праздник. То есть, он был в курсе, что 31 декабря, в день святого Сильвестра, "русские" напиваются несколько более обычного, сидя под наряженными деревцами из пластмассы.

Для города, расположенного на краю пустыни Негев, эта традиция и впрямь выглядела нелепо. Но смуглые и расторопные торговцы сувенирами уже украсили свои витрины мигающими гирляндами и китайскими елками всевозможных цветов.

Я, как любой вновь прибывший носитель чужой культуры, была самоуверенна до неприличия.

- Нужно показать ему, что это за праздник, - прыгали мои мысли в такт шагам. - Он увидит, что встреча Нового Года - это таинственная ночь, приносящая сюрпризы и изменения в жизни, и никакой абстрактный Сильвестр тут не при чем.

Моего спутника, родившегося и выросшего в Израиле, звали Аба. Сегодня он приехал из приморского городка, чтобы впервые за 26 лет жизни встретить Новый Год в компании с Прекрасной Дамой.

А я, не выходя из образа Прекрасной Дамы, изящно держа Абу под локоток, вела его по направлению к студенческому общежитию, где и предполагалось приобщить неофита к ритуальному поеданию салата Оливье.

Все складывалось на редкость удачно. Моя соседка по комнате уехала праздновать к родителям, а в заборе недалеко от нашего корпуса кто-то предусмотрительно провертел гостеприимную дыру.

На подходе к общаге мы увидели очередь около уличного телефона-автомата.

- Первый раз вижу, чтобы люди ждали очереди позвонить, - удивился Аба.
- Это наши студенты. Все хотят поздравить домашних в России, - пояснила я. - И именно сейчас, пока не наступил Новый Год.

Преобразившаяся комната приятно поразила гостя, бывавшего здесь. Я довольно разглядывала результаты новогоднего дизайна по-израильски. С лампы дневного света свисала гроздь блескучих шаров, с белой стены подмигивала цветными лампочками гирлянда, закрепленная скотчем в виде елки, со шкафа задумчиво стекал серебристый дождик, разбавленный экзотическими сосульками.

На письменном столе в вазе по-хозяйски раскинулась душистая ветка туи, украшенная конфетной фольгой и яркими прищепками. Салат "оливье" и шампанское из "русского" магазина ждали своей очереди в холодильнике. Телевизора не было, да он и не был нужен.

Мы болтали, забыв о времени, и я пыталась рассказать о запахе живой елки, вносимой с мороза, о сетке мандаринов, висящей на специально вбитом гвоздике, о морозной дымке вокруг фонарей, о веселых кружочках конфетти на белом снегу.

В одиннадцать часов со двора донесся многоголосый слаженный рев и шипение петард.

- Новый Год по московскому времени, - очнулась я, и мы разлили шампанское. Бутылки нам хватило как раз до двенадцати, и было выпито за новую жизнь на новом месте, за солнечный Израиль, за родителей, которые далеко, за нашу встречу на берегу Средиземного моря.

Треск и шум во дворе усилился. С балкона заинтересованные зрители наблюдали, как "русские" обитатели общежития носились друг за другом с хлопушками. Утомленный Дед Мороз в съехавшей красной шапочке и натуральной бороде, вольготно расположившись на зеленой травке, пил из горла местную персиковую шипучку.

Свет горел почти во всех окнах, голос Розенбаума перекрывал стрекотание цикад, и пристыженные насекомые замолчали, вслушиваясь в звуки "Старых песен о главном".

Часа в два ночи мы вышли пройтись. У телефонного автомата покачивалась маленькая, но непреклонная очередь.

- Я понял, теперь они хотят поздравить своих с наступившим Новым Годом и поделиться впечатлениями, - пробурчал Аба.
- Совершенно верно. И никогда больше не называй этот праздник Сильвестром, - попросила я. - Обещаешь?

Утро первого января выдалось теплым и солнечным. Проводив Абу к автобусу, я села на лавочку под цветущим кактусом, наслаждаясь по-зимнему мягким теплом.

- Все будет по-новому, - думала я. - Новый Год в новом городе принесет мне удачу.

Тогда я даже не подозревала, насколько мои мысли близки к реальности. Я вспомню об этом первом январском дне чуть позже, месяца через три. Именно тогда я соображу, что имя Аба на иврите означает "отец"...