- Лада, у моих друзей есть традиция, они ездят в выходные в лес на охоту со своими подругами. Представляешь, свежий воздух, дикие звери кругом… - Андрей взахлеб описывал прелести предстоящей поездки.
- Андрюш, ты знаком с ними всего ничего, может не стоит. И потом, знаешь, у меня двухнедельная задержка, - слабо сопротивлялась я, заглядывая ему в глаза.

Известие о маленьком сроке беременности его успокоило. Было очевидно, что он хочет подумать об этом позже, настолько его захватила новая идея.

- Ты не понимаешь, это нужно для моей карьеры. И, в конце концов, мы обсудим это в дороге, - заявил он, не оставив мне выбора.

Внутри охотничьего домика было просторно, тепло и чисто. Судя по тому, как встретил нас егерь, с мужчинами он был знаком давно, а вот их подруг видел впервые, из чего я сделала неутешительные для себя выводы.

Мохнатое тело подлетело и, кувыркнувшись в воздухе от сильного удара в грудь, рухнуло.

Подруги охотников весь вечер были заняты женской работой - толпились на кухне, говорили ни о чем, курили, заваривали чаи, бесконечно сервировали стол и мыли посуду. Мужчины играли в бильярд, хвалились оружием, травили охотничьи байки и выпивали…

Ттахх, ттахх… сухим эхом отдаются выстрелы. Мохнатое тело подлетело и, кувыркнувшись в воздухе от сильного удара в грудь, рухнуло. Я впервые видела так близко настоящего волка. Даже мертвый он внушает страх. В его глазах навечно застыла ненависть, красивая шерсть обагрена кровью и все еще издает запах сильного зверя.

Егерь с первобытным проворством привязывает его веревкой к ветке сухостоя, превращая гордого красавца в экспонат мехового бутика.

Испытывая ужас от увиденного и непрекращающуюся тошноту, я молча плетусь на ватных ногах, подальше от страшного места, проклиная про себя кровожадных мужчин, решивших таким образом встретить Новый год.

До егерского домика мы добрались, когда уже стемнело.
Андрею тоже было не по себе, но он хочет выглядеть бывалым охотником, несмотря на то, что не сделал ни единого выстрела. Лямками рюкзака он натер свои изнеженные офисной работой плечи. На лице недовольная гримаса капризного мальчика.

- Знаешь, Ладка, пожалуй, это не мое. Зря мы так далеко от города уехали. Я бы сейчас в ванне полежал и поужинал вкусно, чем шататься по холоду, - ворчал он, стягивая промокшие грязные сапоги.
- Значит, тебя беспокоит только отсутствие комфорта? – со злостью ответила я, возмущенная равнодушием, с которым он воспринял известие о предстоящем отцовстве. И еще мне было очень неприятно, что мы приняли участие в этом безжалостном коллективном убийстве.

В ночной тишине, усугубленной последним выпавшим снегом он звучал жутко и тоскливо, как прощальный плач.

От воспоминаний сделалось гадко и захотелось на воздух.
Свежесть морозной ночи вдыхалась легко и приятно. После тепла домика холод не чувствовался. Я думала о том, что нас с Андреем уже почти ничего не связывает. Мы знакомы слишком долго, так долго, что за это время успели умереть страсть, любовь и душевная привязанность. Остались только привычка и нежелание нести ответственность.

Вдруг с дальней поляны, где мы были днем, раздался вой. В ночной тишине, усугубленной последним выпавшим снегом он звучал жутко и тоскливо, как прощальный плач. По спине побежали плотными дорожками мурашки. Вспомнились все виденные и читанные когда-либо страшилки, связанные с оборотнями. Уснуть в эту ночь у меня не получилось. Какой-то липкий страх не давал покоя…

- Доброе утречко, Лада, Андрей, завтракать пора, сегодня последний день, как запланировали, поедем на лошадках кататься. Убивать больше никого не будем, – заверил довольный егерь, глядя на меня и переворачивая красиво искрящиеся поленья в печке.

На вид ему было лет шестьдесят, но ходил он на дальние расстояния наравне с молодыми, привычно и легко неся тяжелую ношу. Его не тошнило от крови, он ломал ветки голыми руками, и при этом ему не было больно. Озорной светлоглазый Петрович не был похож на убийцу, но смотреть на него почему-то не хотелось.

Несмотря на пережитое накануне и бессонную ночь у меня вдруг появился аппетит. Черный хлеб, яйца, лук были съедены в один миг. От принятой в ужасающем количестве и со спринтерской скоростью пищи меня затошнило, а в желудке появилось чувство, будто я наглоталась камней.

Проезжая по вчерашней поляне, он «читал» следы и рассказывал нам, что происходило нынешней ночью...

- Не переживай, сейчас на лошадке потрясешься, и все пройдет, - ободрил егерь.

Мне попалась рыжая мохнатая и самая маленькая ростом лошадка с белым пушистым хвостом. Наверное, кто-то из ее предков был пони. Я не обиделась, подумав, что пони ведь тоже кони. Умный Петрович распределил лошадей так, чтобы им было не тяжело везти неопытных ездоков.

- Лада, вы не думайте, что я вам недомерка какого-то дал, это монгольская лошадка, или как ее еще зовут – лошадь Пржевальского, – пояснил он.

Проезжая по вчерашней поляне, он «читал» следы и рассказывал нам, что происходило нынешней ночью и ранним утром.

- Вот тут белки играли, косой пробегал, да так быстро, что едва касался снежного наста, синицы топтались целой стайкой, здесь лиса мышь задрала, - внезапно он остановился и слез с лошади. Внимательно посмотрев на одному ему понятные следы, он сдвинул шапку на лоб и почесал затылок, становясь похожим на киношного героя.
- Вона что-о-о, а я-то думаю, чего она так воет, - разговаривал сам с собой егерь.

Остаток прогулки мы проделали почти молча. Во всяком случае, от Петровича, кроме «да» и «нет», никто ничего не услышал до самого ужина.

За ужином мужчины приняли горячительного и разговорили егеря.
- Я почему озадачился, следы видели? Их волки оставили. В стае их шесть всего, но впереди волчица шла. Снег выпал глубокий и вместе со следами от лап она оставила еще борозды от брюха, щенки у нее есть. В волчьей стае с приплодом могут быть только самые сильные звери. Когда один из них погибает, его заменяет спутник. Мы вчера вожака порешили, а она, стало быть, его вдовая подруга. За лето она щенят поднимет, а потом за ними их волчьи тетки приглядывать станут, пока она стаю на охоту будет водить, - пьяный Петрович еще очень долго рассказывал о волчьих повадках. Уже засыпая за столом, я слышала, как он говорил о волчьих парах, живущих вместе всю жизнь.

Высокая луна освещала заснеженную и ровную полянку перед домом. По ней не торопясь шла волчица.

После ужина все разбрелись по комнатам, размышляя о бренности бытия. Кое-кто испытывал чувство вины и клялся, что больше никогда в жизни на охоту не поедет.

Ночью снова не спалось, хотелось быстрее оказаться в уютных каменных джунглях.
Неожиданно заржали лошади. Я вышла на крыльцо, чтобы посмотреть, кто их потревожил. Егерь вышел следом за мной, заряжая на ходу ружье. Собаки трусливо прижимались к Петровичевым сапогам и молчали.

Высокая луна освещала заснеженную и ровную полянку перед домом. По ней не торопясь шла волчица. Остановившись у края, она посмотрела на нас, как бы делая вызов.

Неожиданно со стороны конюшни раздался странный звук, будто топот от маленьких копыт. Волки, окружив мою лошадку, гнали ее в сторону леса.

- Ну, что же ты творишь, бедовая, знаешь, что не стану в тебя стрелять, - Петрович с гиканьем направился в ее сторону, отпугивая выстрелами от жилья и оставшихся лошадей.

Волчица не трогалась с места и смотрела так, будто хотела запомнить нас на всю оставшуюся жизнь. Собаки побежали было за ней, но сразу же вернулись. Впервые в жизни я испытала животный страх...

Утром мы быстро собрались и, не позавтракав, поехали домой. Наш отъезд напоминал бегство. В последний момент я посмотрела на вчерашнюю полянку. На ней отчетливо виднелись следы, как надпись, оставленная матерью-одиночкой на странице ее печальной истории…

Несмотря на то, что мы молчали всю дорогу, было радостно возвращаться домой. Хотелось быстрее покинуть непонятый и пугающий мир. Плотные ряды высоток и нарядные витрины казались надежными и внушали спокойствие.

Утром мы быстро собрались и, не позавтракав, поехали домой. Наш отъезд напоминал бегство.

Добравшись до своего двора, я с наслаждением первопроходца направилась на игровую площадку. Детвора еще не проснулась, а девственно нетронутый, наверное, последний в этом году снег, притягивал и провоцировал на шалость. Увлекшись процессом, я протаптывала на снегу замысловатые фигуры до тех пор, пока мама не окликнула меня из окна:
- Ладушка, ну что ты там топчешься, иди домой, мороз же.

Подхватив сумку и стряхнув снег с сапог, я вмиг оказалась у родной двери.

- Ну, как вы отдохнули? Глаза блестят, хорошо выглядишь. Кто такой Любомир? - мама с порога забросала меня вопросами.
- Какой Любомир? – я не понимала, о ком идет речь.

Она подвела меня к окну. С высоты шестого этажа на детской площадке хорошо читалось только что нарисованное мною слово. Задумавшись, я писала это имя, даже не осознавая, что делаю.

- Мам, это следующая страница моей жизни. Так я назову своего сына, а ты станешь его волчьей бабушкой.

У мамы сделались круглые глаза, а ее рука автоматически ощупывала мой лоб.